Бывает встретишь кого- то из перевернутой страницы жизни и торжествуешь, если человек, которого ты встретил, плохо выглядит, замурзанный и затертый, а ты по весеннему принаряжен, в - общем, благополучен, и ты думаешь, как здорово, что ты сейчас ,, на коне,, , а он - вроде бы в той же неустройке, трудностях, из которых ты благополучно выбрался.
Так и со мной... Встретила я в ,, Пятерочке,, человека, бывшего мастера на пилораме - Александра.
Александр, по-моему мнению, человек тонкой организации, но каким- то боком попавший на пилораму, прижившийся там, и изо дня в день занимающийся несвойственной ему работой, то торцовкой, то распилом горбыля на шаблонные отрезки, годные для поддонов. А в общем, его задача смотреть за работой бригад. Утренней и вечерней смены. Он с утра до глубокой ночи торчит на пилораме, иногда сидит в своем кабинете на втором этаже, завернувшись от холода в байковое одеяло, среди разбросанных вещей, не очень чистой посуды, зато он всегда на месте всегда под рукой, всегда обладает знаниями о ходе работы, выдает рабочим деньги, снабжает заданиями, следит за исполнением.
Я встретила Александра в ,,Пятерочке,, и сначала не узнала из -за маски, но поздоровалась для порядка, показались знакомыми глаза, но когда окликнула его, то поняла, что это действительно он.
Да , это был Александр...В запыленной курточке, со смертельно уставшим и тоже каким -то запыленными взглядом, он кружил между продуктовыми стендами и выбирал то, что бы сегодня могло скрасить его вечер. Так человек, который физически отработал целую смену и заглянувший после нее в магазин, по полному своему праву думает о вкусной еде, которая принесла бы ему хоть небольшую радость жизни.
Александр откликнулся, посмотрел на меня исподлобья, и я вспомнила продувной цех пилорамы, вечное, жужжание циркулярок, стук поддонов о столы, щелканье пистолетов, холод этого полутемного большого помещения, адово горение печки- цистерны, и всю пилорамскую обстановку, труда, криков, гонки плана, сыплющихся везде за пазуху, за воротник в карманы опилок и людей внутри - превращенных в эти самые пистолеты, или молотки, которыми сколачивают поддоны.
Я поговорила с ним о знакомых, немного воображая и радуясь своему превосходству в одежде, в весеннем настроении, в бытовой устроенности. Я ушла с пилорамы, отработав неделю, чтобы не вернуться туда никогда.
Я поговорила с Александром и пошла к кассе унося свое превосходство вместе с собой, и радуясь ему, но почти у кассы я встретила Веру. Вера была тоже работница пилорамы. Бригадир.
Они, видимо, по своему обыкновению вместе с Александром приехали в магазин после смены. Александр иногда развозил пилорамских девчонок по домам.
Вера все так же, как и в мою бытность, была в каком-то простом пальто, с лицом выработанном на пилораме. Таким, какие бывают у женщин , работающих на тяжелющей физической работе, которая ломает всю их женскую структуру, изматывает и не оставляет никакой надежды на возвращение к нормальному женскому существованию.
Она сухо поздоровались со мной, односложно ответила на несколько праздных вопросов, деловито наклоняясь над прилавком с продуктами, я увидела ее маленький хвостик на голове три раза перехваченный старой стершейся резинкой, и вдруг поняла, что не я ,, на коне,,. Я праздная и дышащая весенней свежестью, а они- пропыленные, но оставшиеся. Не изменившие трудовому братству. Живущие своей трудовой жизнью на своей продувной пилораме. Этот Александр и Вера, Нина и другие рабочие, которые изо дня в день приходят к восьми на работу, сбивают поддоны или торцуют горбыли, которые болтают в перерывах у вечного огня цистерны печи, сушат рукавицы на ее ободе. Которые глохнут от звука циркулярок, орут и матерятся, ходят в спецовках по разряженным супермаркетам и просто живут.
Не я , а они выиграли в этой жизни...
Не я, а они...
Читайте... Комментируйте...