В декабре 1960 году, двадцатилетнего Иосифа Бродского увлекла авантюрная идея - бежать из СССР. План был простой - захватить самолёт и улететь в Иран. Иран был выбран неспроста. Там находилась ближайшая американская база. И самолёт был выбран неспроста. Иосиф Бродский собирался бежать с другом Олегом Шахматовым - профессиональным лётчиком.
Бывший военный летчик, Олег Шахматов, уволенный из армии и осужденный за дебош в женском общежитии Ленинградской консерватории, после отсидки своего срока в Красноярске, поселился в узбекском городе Самарканде. Оттуда он слал Бродскому письма, всячески расхваливая жизнь в Самарканде, и звал его в гости.
С Олегом Шахматовым, Бродский познакомился в 1957 году в редакции ленинградской молодежной газеты "Смена", куда и тот и другой пришли показать свои стихи. С детства питавший слабость к авиации, Иосиф сошелся с Шахматовым довольно близко. Шахматов познакомил своего нового друга с Александром Уманским, увлеченного политической философией, оккультными науками, индуизмом и хатха-йогой, вокруг которого всегда собиралась нонконформистская молодежь, которой хотелось обсуждать "вечные вопросы" вне узких рамок официальной идеологии.
Узнав о том, что Бродский решил ехать, Александр Уманский, вручил ему пакет с рукописью своего трактата "Господин президент", и велел передать его Шахматову. Сочинение это не могло быть издано в СССР из-за его диссидентского характера.
И вот Иосиф Бродский прилетел в Самарканд. Молодые люди весело проводили время, любуясь красотами города, и у них созрел план побега в Иран на самолёте. Несколько раз они приезжали в аэропорт тщательно изучая обстановку. Спустя время, Бродский описывал этот план весьма просто. План А был такой: молодые люди заходят в кабину пилота тюкают его чем-то тяжёленьким по голове, и Шахматов садится за штурвал. План Б был менее злобный - они захватывают пустующий самолёт и улетают на нём.
Правда Шахматов потом рассказывал всё не в таком радужном цвете. У него был пистолет, и он собирался классически использовать его, угрожая им пилоту. Также он говорил, что у них была мысль выкинуть пилота из самолёта.
Тут еще как в хорошем кино, они встретили в городе знаменитого американского адвоката Мелвина Белли. Бродский узнал его лицо, потому что накануне видел его в кинохронике. Кстати так и осталось неясным что он делал в Самарканде. Эта известная личность в последствии будет защищать убийцу Кеннеди Джека Руби. Бродский связался с ним, и пытался через него переправить в Америку рукопись Успенского. Осторожный адвокат не принял это предложение.
В итоге молодые люди купили билеты на рейс Самарканд-Термез. После этого Ангел посетил Иосифа Бродского, и его стали мучить угрызения совести. Он отказывается от этой идеи и улетает в Ленинград. Это всё по словам И. Бродского. Впрочем по другой версии, гораздо более реалистичной - КГБ тогда плотно сел на хвост паре друзей, зафиксировал их встречу с Белли, и вскоре арестовал Олега Шахматова, который потом сдал Бродского.
Бродского похоже тогда спасла мать. Во время войны она служила в СМЕРШе в чине майора, а после работала бухгалтером в одной их контор госбезопасности. В конце концов, дело закрыли "за отсутствием состава преступления". Самолет-то не угнали.
После эти события отразились в стихотворении И. Бродского "Ночной полёт":
Бессеребряной сталью мерцало крыло,
приближаясь к луне,
и узбека в папахе рвало, и текло
это под ноги мне.
Бился льдинкой в стакане мой мозг в забытьи.
Над одною шестой
в небо ввинчивал с грохотом нимбы свои
двухголовый святой.
Я бежал от судьбы, из-под низких небес,
от распластанных дней,
из квартир, где я умер и где я воскрес
из чужих простыней;
от сжимавших рассудок махровым венцом
откровений, от рук,
припадал я к которым и выпал лицом
из которых на Юг...
Дуй же в крылья мои не за совесть и страх,
но за совесть и стыд.
Захлебнусь ли в песках, разобьюсь ли в горах
или Бог пощадит -
все едино, как сбившийся в строчку петит
смертной памяти для:
мегалополис туч гражданина ль почтит,
отщепенца ль - земля.
Но услышишь, когда не найдешь меня ты
днем при свете огня,
как в Быково на старте грохочут винты:
это - помнят меня
зеркала всех радаров, прожекторов, лик
мой хранящих внутри;
и - внехрамовый хор - из динамиков крик
грянет медью: Смотри!
Там летит человек! не грусти! улыбнись!
Он таращится вниз
и сжимает в руке виноградную кисть,
словно бог Дионис.
1962
Известно, что потом отношения с О. Шахматовым у И. Бродского резко испортились. Он считал его, впрочем вполне обоснованно, авантюристом, и человеком который потом заложил Бродского и его приятеля Шульца, и что вообще не будь Шахматова в его жизни, глядишь и не было бы событий процесса над ним, тунеядцем, 1964 года.
Разумеется, КГБ не выпускал Бродского из виду и после задержания 1960 года. Потом еще был эпизод с делом 1962 года, в котором также фигурировал О. Шахматов. И всё плавно подошло к так хорошо всем известному процессу над Бродским февраля 1964 года, который начался после статьи "Окололитературный трутень" Я. Лернера.
Интересно в этом отношении, что если И. Бродский так ненавидевший совок, хотел бежать к демократическим свободам и цивилизации в 1960 году, то что же перевернулось в его сознании потом, что он так уже не хотел уезжать из опостылевшего совка в 1972 году. Сколько было в тех словах его правды? Ведь события 1972 года И. Бродский описывал так, что его коллега по поэтическому цеху и его злой гений Евгений Евтушенко, которого он считал агентом КГБ, фактически выпроводил из СССР. Тем самым очищая себе бесконкурентное место под советским поэтическим солнцем.
