— Будем проводить разбор полетов, — сказал кот.
— Мы вроде не летали, — говорю коту.
— Будем разбираться, почему мы не получили живое серебро, а с ним и золото. Не станем же мы снова засовывать железо в печь? Так мы триста раз его засунем и триста раз не получим золото. Думай, что мы сделали неправильно.
— Вот тигель. Вот гвоздь. Что здесь может быть неправильного? Проще уже ничего нет, — говорю ему.
— Тогда где золото? — спросил кот.
— Ты ведешь себя, как суфлер, — говорю, — а надо не только о золоте думать.
— А о чем ещё думать? — рыжий смотрит на меня, как на дурачка, — могу думать о сметане.
— «Мозг софистов устроен как глаз, они верят и размышляют только о том, что видимо». Это не я сказал. Это Жан-Пьер Фабр сказал, — говорю коту. — Целью алхимии является изменение природы вещества, например, гвоздя. Вот о чём надо думать, а не о сметане.
— Опять за кем-то повторять начал, — вздохнул кот. — Какое мне дело до Фабра этого. Ты мне простыми словами объясни, о чём надо думать во время, когда мы в печь гвоздь засовываем?
Я широко открыл глаза, набрал воздуха в грудь. Я думал, сейчас слова как-то сами подберутся. Ведь я знаю, о чём говорить, почти знаю, ну, понимаю точно.
— Смотри, не лопни, вон, покраснел уже, — предупредил кот. — Как-то же твои алхимики получали золото, не врут же они в своих книгах.
Мы сели напротив печи. Я хотел рассказать коту о внешнем и внутреннем изменениях, но по-прежнему никак не мог подобрать слов, да и не знаю я, как это происходит, как смена дня и ночи, сначала было темно, а потом стало светло; как растение вырывается из семени, вчера была просто фасоль, а теперь фасоль с ростком.
— В книжках твои алхимики о сере и меди догадались написать. А вот о чём думать, не написали. Заклинание, что ли они произносили, когда золото получали? Как это у них происходило-то? Вот сидели в комнате твои алхимики и что делали? — ворчал кот.
Мне показалось или комната как-то изменилась? Наша мебель куда-то исчезла. Посередине комнаты стоял длинный стол, рядом с ним две скамьи. Вместо ровного белого потолка то ли стропила, то ли темные деревянные брусья. Люстра кованная, в ней свечи. За столом сидели двое. Один рыжий, как кот. Лицо второго было в тени, не разглядеть. Заметно только, что он был невысокого роста, хоть и сидел.
— Надо к Рудольфу ехать. Король покровительствует алхимикам. Здесь нас, кроме инквизиции, ничего не ждёт, — сказал рыжеволосый.
— А как же мастерская, атанор? — удрученно спросил второй, — мы уже близки к цели. Я чувствую. Скоро мы сможем провести трансформацию. И как быть с книгами? Не оставим же мы их здесь?
— С книгами опасно, — сказал рыжеволосый, — могут найти, тогда не отвертимся.
— Мастерскую можно новую обустроить. Но без книг нельзя, — сказал второй.
Кот подался вперед. Я тоже хотел рассмотреть их поближе. Но как только мы пошевелились, всё исчезло, и стол, и потолок с брусьями. Мы снова оказались в нашей комнате.
— Ты видел, ты видел? — повторял кот, — тот маленький на тебя похож.
— А рыжий на тебя,— говорю, — какие храбрые, видел, в углу шпага стояла.
— Это кочерга, — сказал кот, — но главное, что мы правильно думали, и у нас должно получиться живое серебро. Открывай печь.
Печь была даже не включена. Рядом с закрытой дверцей стоял тигель, из которого выглядывал гвоздь. Мы так замечтались, что забыли поставить его в печь.