Автор: JusTsaY
Роберт потянулся за кружкой. Блестящей, отполированной от всякой накипи или налёта. Она так заметно выделялась, словно подчёркивая среди прочего сервиза особое положение Роберта. И ведь было чем гордиться: командовать обслуживающей бригадой метеоритного корабля "Салют-545" корпорации "ХайтРусТрадишоналКосмос" – это не отсиживать кресло пилота, не прикидываться военным инструктором и не ковыряться в мусоре сопла. Хотя ковыряться в собственных соплах, особенно после знатного насморка, Роберт любил, но лишь когда его никто не видит.
Подчинённый прошмыгнул, поджав голову в плечи, мимо отсека. Робел. И правильно, ведь подопечных Роберт держал в ежовых латексных перчатках. Перчатках, что снабдили ещё на земле: производства госкомпании, именуемой "Нежность". А «кнут», за который не гнушался браться Роберт, представлял собой древко от швабры бренда "Небесный".
«Воистину небесная кара», - думал про себя начальник.
Подопечные, ввиду природной бесхарактерности, не слишком возмущались такой предвзятостью. Но по-другому с ними никак. Низкорослый гуманоидный вид: тумбеки, несмотря на труды генетиков, были не прочь отлынивать. Уже не говоря о прямо-таки загадочную страсть совать свои конечности куда ни попадя. Засор в раковинах зачастую случался из-за перемолотых измельчителем маленьких смуглых пальчиков. А то и не только пальчиков. Тумбеки-то перетерпят, а вот как Роберту в глаза экипажу смотреть после подобных находок?
Но, вопреки напускной брезгливости, Роберту проводить время в среде подчинённых нравилось. Может потому, что управлять он в принципе любил и умел. Естественно, собственным убеждениям. От тумбеков он добился, чтобы они величали его не иначе как «Светлейший», несмотря на обилие шипящих, часто перерастающий в свист. Потому экипаж легко узнавал про совещания Роберта по не прекращающему свисту, словно сквозняк гуляющему по коридорам корабля.
Но ввиду своего положения, кое-чего Роберт в отношении к подопечным стеснялся. Даже легенду выдумал, будто бы и естественная нужда была ему чужда. Такие пятиминутки, он гордо именовал "Дихотомией мысли". И это были именно пятиминутки, как бы часы нещадно не врали.
– Свистийши Хобехт, свистийши Хобехт, – иной раз прерывал такой досуг какой-нибудь из рабочих, – вы дохго исщё с диаремий мысли? Помыть надо. Да у Мусы тритий пальц оторвало. Отведите в мучлазарит.
– Дихотомией, болван, – ревел Роберт и старался кряхтеть так громко, чтобы заглушить бряцанье брючного ремня.
Самым же непредсказуемым в работе начальника была плановая учебная тревога. Как бы Роберт ни готовил к ней свою бригаду, повторялось одно и то же. Тумбеки начинали выть вместе с сиреной, метаться туда-сюда, биться в стены с криком: "мы все умрём!" Приходилось с Абхетом – единственным из них, не потерявшим остатки разума – гнаться за каждым и надевать на голову медный колпак. Только так они присмиряли. Пробовал Роберт встречать тревогу во всеоружии: с насаженными колпаками на всех, включая Абхета, да капитан "Салюта-545" был категорично против. Он считал, что тренировки проводились для того, чтобы выработать план действий, а не прятать голову в колпак. Вот только план действий никак не вырабатывался. И Роберту не оставалось ничего другого, кроме как волноваться накануне, а затем проверять заплывшие атлетические навыки на прочность.
Как бы он справлялся со всем этим без Абхета? Самый низкий и хилый, при том и самый ленивый, он, тем не менее, обладал всеми десятью пальцами на руках, да и попадался на провинности редко. Роберту на него одного не хватало духу поднять "небесное" древко, и достоинства Абхета тут не причём. Что-то неуловимое было в характере тумбека, из-за чего начальник понимал – добром такие дисциплинарные меры не кончатся. Потому он закрывал глаза на то, как Абхет, раскидав свои вонючие сапоги, разлёживался на гамаке прямо посреди рабочего дня.
Однажды в самый неподходящий момент для «Дихотомией мысли», случилось непредвиденное. Раздался оглушительный вой сирены. С матюгами начальник поднялся и, не смыв результаты мыслительного процесса, ломанулся в производственные залы. На корабле царила кромешная суета.
«Кому, чёрт возьми, взбрело в голову провести учения без оповещения руководства? – думал он. - С кем согласовывали?!»
Роберт схватил за ворот кого-то из экипажа (поменьше комплекцией), вдарил отрезвляющую пощёчину и спросил:
– Что происходит?
– Обшивку корабля пробило! Идёт разгерметизация.
Роберт почувствовал, как у него на пятках зашевелились волосы. Будто туда ухнула вся его крохотная душонка, обнеся ветерком необычный участок для гипертрихоза. Освободившееся место стала стремительно заволакивать паника. Но... вот как он, светлейший, сейчас запаникует? Это ж тумбекам на смех! Нет, нужно что-то делать!
Краем глаза Роберт заметил узел гамака за углом. Ахбет не мог далеко уйти, а он уж наверняка сообразит, что делать. По ниточке запаха, источаемого ленивыми тумбековскими ногами, Роберт вышел к главному мостику. Там орава рабочих и инженеров собралась вокруг приборной панели, на которой попеременно мигали красным несколько лампочек.
– Светлейший, произошла какая-то неисправность, – Ахбет материализовался за спиной будто из воздуха. – Система, изолирующая пробитый отсек, не работает. Говорят, в ней застрял ни то палец, ни то... ну, другое. Скоро весь воздух вытянет через брешь. Аварийная система, по словам инженеров, находится внутри отсека с пробоиной. Но сунуться туда никто не решается.
Затем шёпотом добавил:
– Светлейший, я знаю, как проникнуть туда через вентиляционную шахту. Я смогу включить герметизации отсека, но сам не справлюсь. Мне нужна чья-то помощь, но никто меня и слушать не хочет! Решайтесь, у нас осталось мало времени.
Роберт коротко кивнул и полез вслед за Ахбетом в грязную шахту. «Хорошо, что их никто не увидел, – думал он, – не пристало начальству по шахтам лазить.»
Последствия разгерметизации ощущались всё сильнее, чем ближе они подползали к пробитому отсеку. В ушах шумело как при взлёте. Воздуха не хватало, дышать становилось тяжелее, и словно жизнь вытягивало в ту чёртову прореху!
Вдруг истоптанные сапоги Ахбета стали стремительно удаляться. Роберт, превозмогая брезгливость, крепко схватил за пятку тумбека, а впереди с громким лязгом отвалился люк шахты. И тут он почувствовал, как неудержимо тянет и его самого. Лететь бы им обоим в неуютные объятья открытого космоса, если бы Роберт не упёрся ногами в узкие стенки. Но и долго держаться было невозможно: подошвы скользили, а сил цепляться - всё меньше. Вдруг... тяга ослабла! И снаружи прозвучало уверенное: "Тяни!"
Не без труда Роберт затащил тумбека обратно в шахту. В руках тумбек держал отломанный рычаг приборной панели; а рана от оторванного пальца кровоточила. Впереди тусклый свет померк – герметизационный механизм «законсервировал» отсек, отсоединив от организма корабля.
- Заело, - глухо простонал Ахбет. Роберт промолчал.
Героев встречали аплодисментами.
– Как вы смогли? – любопытствовал капитан.
– Всего лишь отвага Светлейшего Роберта и поддержка его недалёкого помощника, – напыщенно отвечал Роберт и краем глаза ловил на себе такой взгляд Ахбета, от которого невольно бросало в дрожь.
Тумбкек тем временем сосредоточенно перевязывал повреждённую руку. И могло сложиться впечатление, будто он - боксёр со стажем и готовится к бою, перематывая костяшки эластичными бинтами.
Ахбет был готов смириться со всем: с рабским положение, с недалёким начальством, но столь наглое присвоение его заслуг простить не мог. В его голове уже созревал план изощрённой мести. А знал он про Роберта всё: распорядок, пристрастия, в какой кабинке и в какие часы он занимается «думами». Коль скоро он доведёт напыщенного недоумка до инфаркта – вопрос времени. А начать стоило с самого дорого – с любимой кружки начальника…
Источник: http://litclubbs.ru/articles/21699-geroi-i-proboiny.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала
Важные объявления:
- Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона . Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
