18+
Современная русская литература — это далеко не всегда романы, написанные в реалистической традиции. Нередко авторы предпочитают поселить своих героев в других мирах — похожих на наш или совсем иных.
Эти книги довольно сильно отличаются друг от друга. Одни из них скорее можно отнести к жанру фэнтези, другие — к фантастике, третьи — к магическому реализму, а четвертые и вовсе тяготеют к антиутопии. Но объединяет их одно: способность автора преодолеть рамки жанра и рассказать историю, в которой каждый из читателей найдет, над чем задуматься.
Фэнтези
При одном упоминании об этом жанре мы представляем себе неизвестные и таинственные миры, в которых живут герои, так не похожие на нас. Перед глазами встают кадры из сериала «Игра престолов», снятого по циклу книг Джорджа Мартина, и страницы из трилогии «Властелин колец» Толкиена.
Но и в современной русской литературе есть потрясающие примеры этого жанра. Например, книга Шамиля Идиатуллина «Последнее время». Это этнофэнтези, повествующее о неведомом нам мире, где по неписанным законам живут разнообразные народы. В этот мир входишь постепенно, но стоит привыкнуть к новому пространству, как в лицах чужеземцев начинают угадываться знакомые черты, а в неизвестных языках звучат знакомые слова и интонации.
Основной сюжет романа вырастает из спора о том, кому должны принадлежат жизненные блага: тем, кто испокон веку ими пользовался, не зная горя, болезней и смерти, или тем, кто из поколения в поколение терпел лишения и наконец решил, что имеет право на большее. То здесь, то там сквозь ткань этого мира проглядывают приметы нашей жизни: мужчины пытаются завоевать власть силой, женщины — отстоять право на самостоятельность, подростки опрометчиво влюбляются, не замечая преград на своем пути, а старики хотят еще немного побыть молодыми…
Еще один чудесный образец современного русского фэнтези — роман Андрея Рубанова «Финист — ясный сокол». Это фэнтези в декорациях средневековой Руси, в основу которого легла народная сказка. История о девке Марье, стоптавшей железные башмаки, изглодавшей железный хлеб и истершей железный посох в поисках любимого, рассказанная от лица трех Иванов, любивших Марью, да отпустивших.
Андрей Рубанов не только воскрешает мифы ушедшей эпохи и детально стилизует ее язык и быт, но и пытается раскрыть внутренний мир человека, вынужденного проживать свой короткий век в хрупком срединном мире, зажатом между непознаваемыми и страшными мирами верхних и нижних богов. Вслед за героями читатель проходит полземли, встречается со змеями и русалками, попадает в избу старой лесной ведьмы и наконец оказывается в небесном граде птицечеловеков, чтобы убедиться: несмотря на всю жестокость мира, настоящая любовь все-таки существует.
Умеет любить по-настоящему и другой герой современного русского романа с элементами фэнтези — учитель немецкого языка Якоб Бах, главный герой романа Гузель Яхиной «Дети мои». Сбитый с толку читатель может подумать поначалу, что перед ним — чуть ли не исторический роман, история жизни поволжских немцев в 20−30-е годы прошлого века. Но в довольно суровых декорациях действительности того времени Гузель Яхина находит место чуду. Она делает онемевшего от горя учителя немецкого волшебным сказочником: все написанное им — сбывается. Он замечает это не сразу, но, осознав это, старается сделать все, чтобы жизнь вокруг процветала. Даже несмотря на то, что соседи давным-давно очень жестоко обошлись с самим Бахом: сердце сказочника не помнит зла.
В итоге у Гузель Яхиной получилось развернутое и захватывающее повествование о том, на что способна отцовская любовь и сила написанного слова.
Фантастика
Фантастику от фэнтези отличает в первую очередь устремленность в будущее, а не в прошлое. А еще авторы-фантасты отдают предпочтение четкому научному объяснению того, что происходит в выдуманных ими мирах. Часто они — прямо или намеками — говорят в своем тексте, что все описанное ими — не плод воображения, а одна из реальных возможностей развития событий.
К жанру фантастики безусловно относится книга ранних повестей известного писателя Алексея Иванова «Охота на „Большую Медведицу“». Произведения «Охота на „Большую Медведицу“», «Земля-Сортировочная», «Корабли и галактика» написаны Ивановым на закате советской эры. С одной стороны, они наследуют лучшим образцам советской фантастики — Стругацким, Беляеву, Булычеву, Крапивину, а с другой — в них уже чувствуется свобода переходного времени.
Эти три повести открывают перед читателем еще одну грань таланта Алексея Иванова — талант писателя-фантаста. Они заинтересуют поклонников «классической» советской фантастики, которым нравится читать про космические путешествия и пришельцев, но будут интересны и тем, кто любит Иванова-реалиста и Иванова-«историка». Потому что особый авторский почерк в этих повестях виден и осязаем, как и в любой другой работе писателя.
Магический реализм
Основу магическому реализму как жанру заложили латиноамериканские писатели — Хуан Рульфо и Габриэль Гарсия Маркес. Наверное, среди читающих россиян критически мало тех, кто не читал хрестоматийные «Сто лет одиночества». Но и среди современных авторов есть те, кто прекрасно чувствует себя в рамках жанра, а порой даже преодолевает его границы.
К инструментам магического реализма часто прибегает в своих произведениях писательница Ольга Славникова. Ее роман «Легкая голова» — первоклассный образец жанра. Достаточно одного магического допущения, чтобы заставить читателя совсем под иным углом взглянуть на привычную для него действительность. В романе таким допущением становится феномен «легкой головы» главного героя, успешного московского менеджера Максима.
Элементы магического реализма есть и в романе Алексея Сальникова «Опосредованно». В нем Сальников рисует альтернативную реальность, где стихи — это не просто текст, а настоящий наркотик. Главная героиня книги, студентка Нижнетагильского пединститута Лена, еще на первом курсе пристрастилась к «литре», за распространение которой во вселенной Сальникова предполагался реальный срок тюремного заключения.
Антиутопии
Антиутопии рисуют не рай на земле, а то, во что мог бы превратиться мир, если бы в нем произошло что-то непоправимое. Особого расцвета жанр антиутопии достиг в XX веке: все знают произведения «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «Мы» Евгения Замятина. Но и в наше время писатели довольно часто прибегают к этому жанру. Расскажем о нескольких последних примерах сильных русскоязычных антиутопий.
Суперуспешным стал роман Яны Вагнер «Вонгозеро», легший в основу вышедшего на Netflix сериала «Эпидемия».
В центре сюжета — история о глобальной эпидемии и непростых взаимоотношениях людей, которые стремятся спастись от нее и добраться до уединенного островка посреди безлюдного карельского озера. Яна Вагнер помещает своих героев в замкнутое пространство, как в капсулу, и наблюдает за ними. Оказывается, что ужиться друг с другом, найти общий язык им сложнее, чем спастись от смертельного вируса и нашествия мародеров.
Пожалуй, самой известной русской антиутопией последнего времени стал роман «Кысь» Татьяны Толстой. Автор рисует мир после катастрофы, мир, поделившийся на деградировавших, едва грамотных или вовсе безграмотных людей и «перерожденцев». Москва превратилась из мегаполиса в большую деревню, названную Федор-Кузмичск, по имени главного мурзы. Население города благодарно Федору Кузмичу: это он придумал буквы, колесо и ловить мышей, думают они. Люди любят Федора Кузьмича, а боятся они Кыси, неведомого существа, которое таится в лесу и может незаметно нащупать у человека на шее главную жилочку и перегрызть ее. Так и живут, от колотушки до колотушки. Но однажды главный герой романа Бенедикт узнает, что вовсе не Федор Кузьмич придумал буквы и вовсе не он написал все те книги, что люди могут прочитать.
Арт-антиутопией назвали критики роман Дмитрия Захарова «Средняя Эдда». А еще в нем есть элементы социально-политического триллера и скандинавской саги. Роман повествует об уличном художнике Хиропрактике, который рисует серию остросоциальных граффити. Главные герои его уличного искусства — чиновники, которых он по-разному «казнит» на своих картинах. Никто бы не обратил на Хиропрактика никакого внимания, если бы сюжеты его картин не стали воплощаться в жизнь. Художнику удалось посеять настоящую панику во властных кругах. Одни чиновники стали с ужасом ждать следующего граффити, другие — искать встречи с их автором, чтобы «договориться» и «заказать» конкурентов.
Писатели во все времена любили придумывать новые миры. А читатели любили в них погружаться. В сущности, в современной русской прозе этот закон тоже действует. Мы собрали для вас только несколько достойных примеров. Читайте в удовольствие!
Подписывайтесь на наш канал, чтобы иметь книжные рекомендации на любой случай!