Уважаемые читатели, это продолжение статьи. Начало можно найти на нашем канале "Издательство "Гангут" или по ссылке https://zen.yandex.ru/media/id/5e7da90638906d44f052c041/chetyre-dueli-admirala-togo-5f69fbf0f52b7a188122b784
31 марта целью японцев было нанесение потерь русской эскадре, целью русских — отражение очередного нападения с попыткой вновь завлечь противника под огонь береговых батарей. Х. Того первоначально спровоцировал С. О. Макарова на встречный бой, а затем фактом превосходства своих сил заставил его маневрировать под прикрытием береговой артиллерии на артурском рейде, где накануне было выставлено японское минное заграждение.
В результате один русский броненосец («Петропавловск») вместе с командующим флотом погиб, другой («Победа») тяжело поврежден, а личный состав эскадры временно деморализован. Поставленная Х. Того цель была полностью реализована, причем, без потерь с японской стороны.
28 июля целью японского флота являлось предотвращение прорыва русской эскадры из Порт-Артура во Владивосток, целью русских — осуществление прорыва с наименьшими потерями. В первой фазе боя неоднократные попытки Х. Того поставить «палочку над Т» срывались контрманеврами В. К. Витгефта, и русская эскадра смогла оторваться от противника.
Японскому адмиралу пришлось бросаться в погоню, ведя бой на параллельных курсах без каких-либо тактических уловок и полагаясь только на превосходство в силах. В результате В. К. Витгефт был убит, единство командования утрачено, русская эскадра рассыпалась и большей частью вернулась в Порт-Артур. Цель Х. Того вновь была выполнена, хотя ценой достаточно существенных повреждений ряда японских кораблей.
При Цусиме целью японцев, как и в бою 27 января, являлся решительный разгром русской эскадры, а целью противостоящей стороны, как и в бою 28 июля — прорыв во Владивосток.
В завязке сражения весьма рискованным маневром Х. Того удалось занять «позицию Т», и в дальнейшем провести бой по задуманному сценарию.
З. П. Рожественский смог обеспечить достаточно выгодные условия для нанесения первого удара по врагу, но далее действовал под диктовку противника, а вскоре по причине выхода из строя флагманского корабля и полученных ранений утратил руководство боем.
В результате русская эскадра потерпела катастрофическое поражение, окончательно решившее исход войны. Цель Х. Того была блестяще реализована, причем, при минимальных потерях.
Важно отметить, что действия всех адмиралов демонстрировали приоритет стратегического мышления перед тактическим. Именно стратегия сохранения сил ограничивала активность О. В. Старка и С. О. Макарова, равно как стратегическая задача прорыва во Владивосток с наименьшими потерями диктовала попытки В. К. Витгефта и З. П. Рожественского уклоняться от решительной схватки.
Точно так же стратегия сбережения сил диктовала Х. Того стремление избегать риска неоправданных потерь 27 января и 31 марта, а необходимость помешать прорыву русских эскадр во Владивосток, наоборот, вынуждала идти на риск в боях 28 июля и при Цусиме.
Однако при наблюдаемом единстве стратегических воззрений противников «слабым местом» российских адмиралов было еще не вошедшее к тому времени в военно-морскую теорию и практику оперативное искусство. Зарождение такой формы военных действий, как морская операция, происходило именно в Русско-японскую войну, и здесь на острие прогресса оказалось японское командование. Наиболее ярким примером успешной морской операции являются события 31 марта 1904 года.
Интереснейшей особенностью тактических действий Х. Того, отчетливо проявившейся в бою 28 июля и при Цусиме, является его решимость, с целью занять в перспективе выгодную позицию, сознательно ставить под главный удар противника свой флагманский корабль.
Это, конечно, чрезвычайно поднимало авторитет бесстрашного флагмана в глазах подчиненных, но при всей внешней эффектности и тактической целесообразности в таком маневре таился огромный риск. В обоих случаях флагманский броненосец «Микаса» уцелел не столько благодаря своим более лучшим тактико-техническим элементам, сколько вследствие негативных качеств русской морской артиллерии, особенно — слабого разрывного действия снарядов, о котором Х. Того был хорошо осведомлен по результатам предыдущих боев.
При ином состоянии русской артиллерии японский адмирал, вероятно, избрал бы другую тактику. Таким образом, его действия во многом диктовались грамотной оценкой боевых возможностей противника. В то же время русская сторона оказалась совершенно не готовой к «сюрпризу» колоссального бризантного действия японских снарядов при Цусиме. Следовательно, дорогу тактическим новациям Х. Того открывало, в первую очередь, хорошее знание техники как своего, так и неприятельского флота.
Вероятно, отчасти сказались также особенности национального характера и самурайского воспитания: собственная жизнь не являлась для японского адмирала абсолютной ценностью, а смерть в бою виделась высшей доблестью воина. Немаловажно и то, что Х. Того, по всей видимости, учитывал и использовал психологические особенности своих противников.
Так, в бою против нерешительного О. В. Старка он применил своего рода «психическую атаку» на ослабленную русскую эскадру всеми наличными силами в едином строю. Зная приверженность к активной тактике и увлекающийся характер С. О. Макарова, он без труда смог навязать ему свои условия боя 31 марта, ставшего для русского адмирала роковым.
В сражении 28 июля, заметив, что В. К. Витгефт действует только контрманевром, Х. Того во второй фазе боя отказался от активного маневрирования, не дав сопернику возможности вовремя среагировать на изменение тактического рисунка боя.
При Цусиме же он «сыграл в поддавки» с З. П. Рожественским, который, подобно В. К. Витгефту, в надежде вывести из строя японского флагмана бесплодно терял время под обстрелом противника, ответив на предложение изменить курс: «Подождите. Ведь и мы тоже пристрелялись».
Однако нельзя не упомянуть и существенные тактические просчеты японского адмирала. 27 января он действовал громоздкой и разнородной кильватерной колонной, неосмотрительно подставил под обстрел береговой артиллерии свои линейные силы, а в конце сражения спешно выводил из-под удара русской эскадры легкие крейсера.
31 марта Х. Того не пытался развить достигнутый успех обстрелом деморализованного противника с дальней дистанции вне пределов зоны огня береговых батарей. 28 июля он с запозданием реагировал на действия неприятеля в фазе активного маневрирования и вынужденно искупал свои ошибки геройским «броском» своего флагманского корабля под удар врага. При Цусиме он вновь подверг себя и свой корабль немалому риску, а также не раз терял противника в ходе боя вследствие слабо организованной тактической разведки.
Но, несмотря на это, даже при сохранении стратегической «константы» сбережения сил, от сражения к сражению наблюдается явный рост флотоводческого искусства японского командующего: переход к раздельному маневрированию боевых отрядов при единстве поставленной цели, более решительные действия в каждом последующем бою, осмысленное «самопожертвование» ради занятия и удержания оптимальной позиции, организация торпедных атак в развитие успеха артиллерийского поединка.
Что же касается действий русских адмиралов, то при всех их несомненных достижениях (перевод боя на контркурсы О. В. Старком и В. К. Витгефтом, разработка тактических наставлений С. О. Макаровым, нанесение первого удара З. П. Рожественским) совершенная ими сумма тактических ошибок в конечном итоге перевешивала сумму ошибок противника.
Важно отметить, что действия японского флота в полной мере соответствовали предвоенной тактической инструкции только в последнем, Цусимском бою, что свидетельствует как о приобретенном боевом опыте, так и об изначально высоком уровне планирования.
Причем, ведущим фактором, позволившим без помех осуществить довоенные наставления Х. Того, стала большая разница в эскадренной скорости противников. Японский флот при Цусиме двигался быстрее русского на 6–7 узлов, что легко позволяло ему осуществлять выбор позиции и диктовать дистанцию боя.
В бою 28 июля, где преимущество японцев в скорости ограничивалось
2–3 узлами, фаза активного маневрирования противников не дала японцам никаких тактических преимуществ. Поэтому очень сложно сказать, как поступил бы Х. Того в условиях численного превосходства противника и меньшей эскадренной скорости: Русско-японская война не дала таких примеров.
Интересно, что ни в одном сражении Х. Того и его подчиненные не применили предполагавшееся инструкцией «положение L». Наилучшие перспективы такого построения открывались во время преследования русской эскадры в бою 28 июля, но для маневра явно не хватало отряда броненосных крейсеров, а попытку имевшихся крейсеров отряда С. Дэва поставить противника «в два огня» быстро парировала метким ответом «Полтава» — концевой броненосец русского строя.
В заключительной стадии Цусимского сражения вечером 14 мая японские броненосные крейсера отряда Х. Камимуры могли почти беспрепятственно совершить охват хвоста колонны противника в форме «L», но вследствие менее благоприятных условий освещения и, вероятно, опасения очередной потери контакта со своими главными силами предпочли вступить в кильватер отряда эскадренных броненосцев.
Необходимо также указать на важную особенность тактического мышления Х. Того, подразумевавшую при наличии заранее установленной и достаточно строгой схемы сражения многообразие в конкретных деталях ее реализации.
Базовыми принципами тактики Х. Того всегда оставались маневрирование в кильватерном строю и стремление к занятию
«позиции Т», но для достижения этого замысла он использовал и схождение с противником под разными углами, и выход в голову неприятеля на параллельных курсах, и знаменитую «петлю» в начале Цусимского сражения. Наиболее яркой, хотя достаточно спорной тактической новинкой Х. Того стало показательное «заклание» своего флагманского корабля.
Немаловажно и то, что японский адмирал всегда учитывал погодные условия: выгоды освещения, направление ветра, волнение моря. Ни один из факторов, ведущих к победе, не признавался им мелочью, не заслуживающей внимания.
Этим Х. Того существенно отличался от «широкой натуры» российских адмиралов, пренебрегавших даже такими важнейшими тактическими элементами, как преследование отступающего неприятеля (О. В. Старк), единообразие боевого порядка соединения (С. О. Макаров), единство указаний всем подчиненным (В. К. Витгефт), тактическая разведка (З. П. Рожественский).
Японский командующий умел учиться как на своих ошибках, так и на просчетах своих противников. А русские адмиралы, каждому из которых лишь однажды довелось встретиться с Х. Того в открытом бою, были тем самым лишены возможности учиться на собственных ошибках, наиболее усваиваемых человеческой психикой.
Максимальный опыт из чужих промахов мог извлечь З. П. Рожественский, но проанализировать, осмыслить и применить его в полной мере адмиралу не удалось вследствие объективных (состояние материальной части флота) и субъективных (избыточное самолюбие) причин. К тому же противостоял ему уже значительно более опытный военачальник, нежели тот, с которым сражался О. В. Старк.
Каждый бой Х. Того являлся составной частью заблаговременно продуманной военно-морской операции и велся по составленному на основе довоенной инструкции плану, в который по ходу сражения вносились обусловленные действиями противника коррективы.
У русских адмиралов предварительная оперативная проработка предшествовала только бою 28 июля и Цусиме, а план сражения отсутствовал во всех случаях. Лишь 28 июля В. К. Витгефт намеревался отчасти опираться на составленную С. О. Макаровым «Инструкцию для похода и боя», которую сам автор применить на практике не успел.
Таким образом, японский командующий в каждом бою демонстрировал единство решения заранее сформулированных стратегических, оперативных и тактических задач, тогда как русским адмиралам при «очной ставке» с противником приходилось непосредственно в ходе боя спешно решать частные тактические задачи по отражению нападения, принося активную тактику в жертву господствующей стратагеме сохранения сил.
Обеспечить в канун сражения благоприятный оперативный режим российской стороне не удалось ни разу, пойти на риск атаки — единственного, что могло дать победу в бою с превосходящим врагом — не хватило решимости и кругозора.
Не получили развития попытки активным маневрированием принуждать японский флот к хорошо отработанному русскими на предвоенных учениях контргалсовому бою: таким образом надлежало не только уклоняться от противника, как поступали О. В. Старк и В. К. Витгефт, но и контратаковать. Отмеченное положение дел указывает как на недостаточную теоретическую подготовку большинства российских адмиралов, так и на слабую постановку штабной работы в русском флоте.
При строго и неуклонно выдержанном на протяжении всей войны единстве стратегической линии, а также при развитом оперативном мышлении и умении рисковать в конкретных условиях боя, Х. Того удалось подобрать особый «тактический ключик» к каждому из далеко не заурядных русских флотоводцев, с которыми его свела судьба. Единственным исключением оказался О. В. Старк, но это стало следствием не особых его дарований, а результатом сложившейся обстановки, отчасти вызванной промахами еще не вполне освоившегося в роли флотоводца Х. Того, и требовавшей от него скорейшего выхода из боя. Вместе с тем остается открытым вопрос возможности дальнейшего «тактического роста» О. В. Старка в случае сохранения за ним руководства флотом.
В целом же непредвзятый взгляд на четыре «дуэли» Х. Того в сражениях Русско-японской войны позволяет пересмотреть весьма расхожее мнение советской историографии о бездарных царских адмиралах
(в постсоветской околонаучной литературе к ним применялись и такие «термины», как «идиоты» и «дураки в погонах»), подаривших победу посредственному японскому флотоводцу.
Конечно, сложно говорить о больших или меньших тактических способностях того или иного российского адмирала, поскольку единственный бой каждого из них дает недостаточно оснований для анализа. Все соперники Х. Того не являлись бесталанными, но, даже превосходя его в командном стаже (О. В. Старк), теоретических познаниях (С. О. Макаров) или морском глазомере (В. К. Витгефт и З. П. Рожественский), существенно уступали командующему Соединенным флотом в умении применить комплексный подход к планированию и ведению морского боя.
Реализуемое Х. Того и совершенствуемое им с каждым сражением системное воздействие на противника приводило не просто к суммированию разнородных тактических факторов победы, а к синергетическому эффекту, влекущему полный разгром врага.
Поэтому, ничуть не утверждая гениальности Х. Того, следует признать за японским адмиралом безусловный флотоводческий талант.
© С. А. Гладких
Фрагмент статьи из сборника "Гангут" №92/2016
Ещё больше интересной информации и сами книги у нас в группе https://vk.com/ipkgangut