В коллекции Нижегородского государственного художественного музея хранится малоизвестная жанровая картина «передвижника» Абрама Ефимовича Архипова «Старый актёр» (1898). С трудом верится, что эту печальную по настроению и очень сдержанную по цвету сценку написал тот самый Архипов — певец яркой женской красоты, мастер широкого и свободного мазка, с его выразительными сюжетами, полыхающей палитрой, знаменитым красным цветом…
Разумеется, были в его творчестве и хрестоматийные «Прачки», и «Северное море», и изумительная «Вечерняя молитва», но первым делом всё же вспоминают галерею бесчисленных «красных девиц» всех возрастов («Девушка с кувшином», «Крестьянка» и многие другие). Сам живописец был раздосадован своей однобокой популярностью: «Знаете, […] мне даже обидно: как это у нас быстро приклеивают всяческие ярлыки! […] Архипов — значит, цветастые ситцы, широкоскулые бабы…»
«В его голосе слышались нотки раздражения и обиды, и я поняла, что у него это наболевшее место: его «бабы», имевшие такой огромный успех, заслонили другие возможности художника, и это ограничение возмущало и обижало его» (Из воспоминаний актрисы Малого театра Натальи Розенель)
"Жалел и горько порицал..."
Создание «Старого актёра» относится к тому периоду, когда Архипов был известен лишь как член Товарищества передвижных выставок, обладатель серебряной медали за картину «Посещение больной». Его уникальный стиль ещё полностью не сложился. С одной стороны, заслуги художника уже были официально признаны (как раз в 1898 году Архипов становится академиком Императорской Академии художеств), но с другой — он ощущает неудовлетворённость собственным творчеством, мучительно ищет новые сюжеты, их трактовки, новые художественные формы. Сыграла существенную роль и поездка за границу. Во второй половине 90-х Архипов особенно внимательно присматривается к жизни городской бедноты («Птицелов», «Отдых», «В мастерской масок»), которая предстаёт на его полотнах мрачной и безрадостной, с множеством мелких «говорящих» деталей, усугубляющих чувство безысходности…
Картина может служить отличной иллюстрацией к статье о положении актёра в 19 веке. Правда, мы не знаем доподлинно, столичный перед нами актёр или провинциальный, но и это и не важно — он забыт, обнищал, никому не нужен… Сгорбившись, старик сидит на грязной лавке и смотрит куда-то невидящим взглядом — не в то ли прекрасное прошлое, где его встречали овациями? Кажется, что его губы вот-вот шевельнутся, и он прошепчет что-то из текста роли, принесшей ему успех в юности. Голова облысела, торчат седые клочья вместо пышной шевелюры; ноги уже отказывают (клюка прислонена к скамейке, башмаки ужасающе разношены — хорошие купить не на что, да и больным ступням удобнее в старье), но — воротничок, остатки банта на шее!.. Ещё живо чувство собственного достоинства, какая-то гордость, верность профессиональным привычкам. Правда, мешки под слезящимися глазами говорят нам о том, что «вечный» порок творческой братии — пьянство, богемный образ жизни — не был чужд и ему… и это особенно горьким кажется художнику.
Мне кажется, что самым страшным «жупелом» была для Архипова богема, то, что Есенин окрестил «Москва кабацкая». Говоря о творцах, ведущих богемную жизнь, он и жалел их и горько порицал. — Знаете, эта пресловутая богема, скольких талантливых людей она погубила. Ну, там Монпарнас, все эти мансарды, кафе… да… А у нас это просто кабак и распущенность… Наверно, и в Париже немногим лучше, не берусь судить… (Наталья Розенель)
Одной из характерных черт живописцев того времени, пишущих жанровые картины, является попытка раскрыть внутренний мир персонажа через обстановку, его окружающую. «Старый актёр» не исключение: фигура написана практически теми же красками, что и стены, серыми и безрадостными; обрывки позади героя картины очень напоминают клочки старых афиш… а в дверном проёме угадываются неясные очертания молящегося перед иконой человека и свечи, сияние которых в сознании полубезумного старика будто перекликается со светом рампы. А что это, за спинкой скамьи? Не засохшие ли цветы?..
Читайте на нашем канале другие материалы из цикла "История шедевра":
"Театр" Оноре Домье
"Актриса" Юрия Пименова
Судьба одного эскиза
