Удивительно, но многие жители нашего села могут десятками лет жить в одном его конце, и не знать при этом, как выглядит противоположная его часть. Если нет повода специально сходить на другой конец, то туда годами не идут, хотя протяженность села составляет всего около 4км. Да и мы сами уже почти год тут живем, а все равно даже не исследовали как следует все наше село, и до сих пор делаем какие-то открытия.
Тем более, что на машине сельская дорога далеко не всегда проходима, а пешком гулять через всю деревню без повода — мало кто захочет, так что путешествие из одной крайней точки в другую, как правило превращается в целое приключение. Да и мы сами, живя в центре, в гости предпочитаем ездить на вездеходе или мотособаке, а не хлопать пешком сапогами то по грязи, то по снегу; то замерзать на 40-градусном морозе, то кормить мошку.
В общем так уж сложилось, что друзья наши, с которыми мы много общаемся, живут на северных территориях, и досконально знают все про свои окрестности, но имеют только очень отрывочную информацию о южных землях, так как просто не бывают там десятилетиями. И потому не смогли объяснить — что за странную избушку я повстречал на другом конце деревни. Я даже больше скажу: то что я увидел, смотрелось вообще как какой-то инопланетный корабль среди леса. Дело, правда, было вечером, и потому рассмотрел избу я довольно плохо.
Вообще, на спутниковых снимках я это место неоднократно видал, и даже несмотря на не самое лучшее качество фотографий, там можно было разглядеть пару каких-то строений, стоящих на самом берегу реки. Странное дело: до крайних домов деревни оттуда всего метров 500, и если бы то была какая-то промысловая изба или еще что-то в этом духе, принадлежащее кому-то из наших, то все бы об этом часто упоминали. Но я совсем ничего про эти домики не слышал.
В общем, изба нас заинтересовала и мы решили прогуляться сюда днем, чтобы получше все рассмотреть. В этих местах мы никогда прежде не бывали, и стоило нам пройти через самые крайние поля, как стало заметно, насколько сильно лес здесь отличается от того, который находится на других прилегающих к селу территориях.
Вдоль подзаросшей дороги, конечно, стояли привычные мелкие осинки, которые всегда и всюду лезут из земли буквально как трава, стоит перестать дорогой активно пользоваться. Я знал, что дальше находится небольшой песчаный карьер, и даже руководитель ЖКХ района, помнится, в беседе упоминал, как они возили оттуда какое-то бешеное количество кубометров песка. Правда, сейчас мне слабо верилось, что тут могли ходить самосвалы и экскаваторы.
На том, что некогда было дорогой, сейчас лежал по колено мокрый снег, который, местами, проваливался, и тогда сапоги с бульканьем погружались в воду, стекавшую сейчас в реку со всех окрестных лесов. Было тут и множество человечьих следов: укатанная, но уже подтаявшая буранка, пожженная солнцем лыжня. И сам лес — не тот, что вырастает на месте вырубок, не непролазная смесь из осин и всяких кустов, а настоящий сосновый бор, который почему-то до сих пор никто не попытался вырубить. Видно, дело тут в том, что его просто невозможно отсюда достать.
Так мы оказались на более-менее открытом месте. На высоком берегу справа от дороги стоял столбик с выцветшей табличкой, на которой угадывался знак, показывающий что здесь закопан кабель. У самой реки, внизу, виднелась сгнившая деревянная крыша некоего строения, сильно похожего на баню.
И когда я подошел поближе к склону, то рядом с этой баней увидел очень странную серую металлическую будку, никак не вязавшуюся с окружением, потому что прямо над будкой был натянут толстый стальной трос, укрепленный на расчаленном вантами столбе, уходивший на противоположный берег реки. Что это такое?
Мы спустились к строениями, и я, конечно же, первым делом полез смотреть на будку, которая имела окошки, обращенные к реке. Первым, что мне бросилось в глаза, оказалась стационарная лебедка, установленная внутри, какая-то очень хитрая по своей конструкции. Собственно, больше ничего, кроме табуретки и размокшего почтового конверта на ней, внутри не было. Надписи на конверте я прочитать так и не смог, но зато разглядывая лебедку, увидел на ней шильды «Гидрометприбор». Хм… Очень интересно! Неужели это что-то связанное с метеорологией, а не с лесной промышленностью?
И в самом деле — на натянутом над рекой тросе имелась тележка, которую, собственно, и приводила в движение лебедка; к тележке же подвешивалось нечто еще, что было скрыто внутри стального ящика на замке, расположившегося у подножья будки. Наконец, меня позвала Наталья, осматривавшая снаружи «баню», оказавшуюся так же закрытой на замок. На самом видно месте этого домика висела табличка, прояснившая сразу все.
«Слона-то я и не заметил!», сказал я весело. Моим вниманием всецело завладела эта будка, столь странная, что я перестал видеть что-бы то ни было еще, например, всевозможные измерительные линейки, прислоненные к стенам избушки и еще какую-то явно метеорологическую утварь, которая, наверняка, имеет свои специальные названия, лично мне не известные.
Ну и табличка, на которой написано для особо непонятливых, что это «Гидрологический пост гидрометслужбы России».
Ну надо же! У нас в деревне есть целый гидрологический пост, и как только мы это узнали, вдруг сразу возникла целая куча логических связей между отрывочными высказываниями разных людей, что мол, «там у вас один мужик работает в гидромете», «ходил на будку», «мерил воду». Да-да, один из наших жителей, действительно, чуть не каждый день сюда ходит, снимает какие-то данные — видимо уровень воды и ее расход, и затем отправляет в метеослужбу. Причем, все это является настолько обыденным, что даже никем и никак не обсуждается, и данного объекта будто и нет вовсе — его просто в упор никто не замечает, потому что он слишком для всех привычен. А вот для нас он явился настоящим открытием.
Чуть позже, кстати, выяснилось, что новая будка была установлена только лишь прошлой осенью (для нас это так же прошло совершенно незаметно), и что возил ее туда на тракторе наш сосед. Надо будет узнать об этом поподробнее, а заодно поинтересоваться, нет ли в округе еще чего-то подобного.