Итак, мы уже выяснили, что прекрасные крапивинские пионеры, за неимением в 60-70 годы настоящих врагов, пребывают в состоянии постоянной битвы с "тупорылыми мещанами" (на эту тему язвил в те же годы Палиевский, правда применительно к Стругацким).
Я уже удивлялась тому, почему бы в стране советов такое количество "мещан"? Писатель самый что ни на есть убежденно советский, власть его родная отметила пятидесятилетний юбилей, а мещане всё множатся и множатся?
Чтобы с этим разобраться, попробуем изучить мещанские биографии. Здесь мы уверенно сделаем некие предположения - и роскошно ошибёмся. Просто сядем в лужу.
Логически: если советский человек (см. текст про "Оруженосца Кашку") должен испытывать такую брезгливость к торговле, кто же тогда эти противные тётки и "сытые" дядьки, которые нагло разъезжают в поездах по оздоровительным курортам и ломают построенные пионерами пенопластовые средневековые замки? Казалось бы: они должны быть - заведующими складом, продавцами, снабженцами и прочими отвратительными существами такого сорта. Некоторые из них, ужас и ужас, должны вообще продавать на рыке свои помидоры с петрушкой. Такие персонажи у писателя, конечно, есть. Но список мещан ими отнюдь не исчерпывается.
Вот образ, вокруг которого выстраивается в книге конфликт. Конфронтация выстроена заранее, предрешена, ибо родственица мальчику - не нравится.
"У неё был маленький подбородок, серые губы и скорбные глаза с нарисованной вокруг синевой. И ещё большие цыганские серьги — золочёные полумесяцы. Зачем она, такая интеллигентная особа, таскает в ушах это средневековье, мальчик никак не мог понять.
Он спросил об этом у отца.
— Не твоё дело. Нечего хихикать над старшими! — рассердился отец.
Вероника Павловна была женой папиного брата. Брат умер три года назад, а супруга его ежегодно приезжала к ним в гости. Каждый раз она жила в гостях по две недели. Днём она скучала в комнатах одна, а по вечерам заводила разговоры о муже, который так и не написал до конца диссертацию об исследовании каких-то ископаемых рукописей. Не успел. Но всё-таки он был кандидатом наук, и Вероника Павловна этим весьма гордилась.
Мама и отец почему-то перед ней робели. Может быть, потому, что они не были кандидатами наук и ничего не понимали в исследовании новгородских грамот, написанных на бересте?
Смешно! "
Очень смешно. Посмеемся по пунктам. Право детей оценивать взрослых - это, как выясняется, как раз педагогическое кредо Крапивина. 1. Мальчику даже не приходит в голову, что его родной дядя умер довольно недавно, и родственный долг - быть к тете повнимательнее. Зачем ещё? Ему вот серьги не нравятся. Приезжает тут его раздражать. Да и родители хороши: приглашают. 2. Одна из самых увлекательных страниц отечественной истории - новгородские рукописи, прочно сцеплена с физически неприятным образом чёрной вдовы и безапелляционно отнесены к незаслуживающим внимания "настоящих" людей занятиям.
Детское сознание пластично само по себе, но сцепка "новгородских рукописей" со смертью и серыми губами "мещанки" - это уже работа на подсознание.
Это на меня такое не могло подействовать - в доме палеонтологов археология выглядывает из всех углов - а на других детей?
Только не надо говорить, что в других книгах Крапивин историю очень любит. Мы к этому еще вернемся.
А пока что вспомним, что в невразумительно смазанном финале "Мальчика со шпагой" тоже какой-то взрослый археолог фигурирует. Он даже вроде и ничего, хоть и некрасивый, но так, слабоват, пионервожатому сильно уступит.
Идеальный Сережа Каховский-не-декабрист - ведет историю семьи с 1917 года. Какая фамилия была до - отрезано, отброшено за ненадобностью.
Но вот уже и конфликт. Мальчик хочет сделать мини-планетарий из старого зонтика. По-хорошему понять этого желания взрослые, конечно, не способны, и должны его угадывать. Вот он сидит дырявит зонт - кто не понял, что это ради "звезд", тот мещанин.
"Но сегодня ей понадобился зонт. (Возмутительное обстоятельство! ЕЧ) А мальчик сидел у окна и протыкал зонт иголками. Материя была плотной, и после каждого прокола оставалось ровное круглое отверстие. От толстой иголки — побольше, от тонкой — поменьше. Ведь и звёзды на небе разные.
Но не всем интересны звёзды.
— Это вандализм, — сухо произнесла Вероника Павловна, — так обращаться со старинными вещами!
Зонт был не старинный, а просто старый. Кроме того, было непонятно, что такое вандализм. Но мать и отец взглянули на мальчика так, словно он уничтожил целый сундук ценностей.
— Вы подумайте… Одна, две, три… Он сделал восемь дыр, — аккуратно подсчитала Вероника Павловна.
Созвездие Большой Медведицы было для неё просто дырами!
— Семь, — сказал мальчик. — Одна была раньше.
— Ты поговори! — вскинулся отец. И поспешно обратился к Веронике Павловне: — У меня есть изоляционная лента. Я сделаю заплатки и подклею изнутри.
Вероника Павловна оскорблённо поджала губы: вдове кандидата наук предлагали зонт с заплатками! (Вот это просто восторг. В Академии Наук никто так себя не вел, смею уверить. Вдова с излишними амбициями не "гордилась бы" кандидатской степенью супруга, а страдала бы разве что, что оный не вышел хоть в членкоры. Кандидатская степень - это было просто необходимое условие чтоб спокойно работать. ЕЧ).
— У наших с Дмитрием детей такой поступок не остался бы безнаказанным.
У неё не было детей.
— Это само собой, — заверил отец.
Качая тусклыми серьгами, Вероника Павловна покинула комнату.
— Только и знаешь, что позорить перед людьми! — с непонятным отчаянием произнесла мать.
— «Перед людьми»… — сказал мальчик. (Расчеловечивание. ЕЧ)
У него были длинные прямые ресницы. Когда мальчик смотрел без обиды, широко и весело, ресницы торчали вверх. Но когда прищуривался, глаза его словно ощетинивались.
Отец, маленький, сердитый и потому какой-то колючий, неумело застучал кулаком по столу:
— Ты порассуждай! Ты пощурься у меня! Ты как смеешь!
— Тише, — умоляюще сказала мама.
— Если бы вам жалко было зонта, — чувствуя закипающие слёзы, сказал мальчик. — а то вам ведь не жалко. Вы для неё стараетесь… Боитесь, что ли?
— Молокосос! — тонким голосом закричал отец. — Щенок! Вон!
Нет, мальчик ничего не крикнул в ответ и не хлопнул дверью. Он тихо вышел на лестницу... " ну и так далее, от мещан подальше.
В конце-концов среди огромного количества тупых взрослых на улице встречаются люди, которые "звезды" нужны. Девушка и ее отец. Отец у нее полярник. Это нам не археолог какой-нибудь. Книга написана в первой половине 60-х, тогда еще романтизация "полярников" шла в каждой второй книжке для детей.
Таким образом, с категорией "мещан" мы, пожалуй, разобрались. Это все, кто не является активным сегментом антисистемы. Но об этом чуть дальше, пора переходить к выводам.
Окончание следует
изображения взяты из открытого доступа