Этот день начался отвратительно, как только старые бабушкины часы с кукушкой пробили полночь. Под окнами пронзительно завыла чья-то машина, зашипели испуганные кошки, разбежавшиеся в разные стороны, и кто-то завопил из окна, требуя вырубить чертову сигнализацию.
Маша перевернулась на другой бок, зажмурилась так, что белесые пятна заплясали перед глазами, и вскоре погрузилась в сон под всю эту дьявольскую какофонию. Утром, конечно, она проснулась невыспавшейся и разбитой, первым делом открыла задернутые неведомо когда шторы и сощурилась от резанувшего по глазам солнца.
Плечи ныли, будто она всю ночь разгружала вагоны, а коленки тряслись от малейшей нагрузки.
Нужно было идти на работу, поэтому она, не слишком рассматривая собственную помятую физиономию в зеркале, оделась в первые попавшиеся вещи, выпила таблетки и вышла, громко хлопнув входной дверью. Пусть это будет ее маленькая месть, если виновник внеочередного ночного концерта все еще спит.
Она отчего-то опоздала на работу, хотя вышла ровно так же, как обычно. Поезд в метро тащился отвратительно медленно, рядом галдела стайка студентов, и от кого-то ужасно пахло смесью духов и пота.
Начальник отчитал ее, стоило Маше переступить порог, пригрозил увольнением и велел немедленно приступать к работе. Маша сдержалась, чтобы не показать ему в спину средний палец, бросила взгляд на хихикающих коллег и скрылась в кабинете, не вылезая из-под стопки бумаг до самого обеда.
Где она ела, Маша не запомнила совершенно. Это же касалось и самой еды, хотя она чувствовала себя даже слишком сытой. Маша будто очнулась ото сна, снова погребенная под кучей документов, которые нужно доделать непременно срочно-срочно, и весь оставшийся день с ней никто даже не заговаривал. Уходила она тоже в полной тишине, исколотая взглядами в спину, но к такому приему Маша успела привыкнуть уже достаточно давно.
Дорога домой прошла в дурацкой, нарушаемой звуками реальной жизни тишине, потому что наушники как назло сломались, просто-напросто отказавшись работать. Маша вошла домой, снова захлопнув дверь с оглушающим грохотом, а потом, будто только моргнув, очнулась сидящей на кухонном стуле.
Только потом она вспомнила, что по дороге обратила внимание на одну из припаркованных рядом с домом машин, крыша которой казалась едва ли не пробита насквозь. Завтра нужно бы рассмотреть подробнее, потому что это наверняка была та самая орущая ночью машина.
Маша хихикнула, моргнула и вдруг уставилась в темный ночной потолок, едва освещаемый светом вывески на первом этаже дома напротив. Сегодня случилось слишком много всего, так что она вырубилась, кажется, еще даже не дойдя до кровати.
Где-то в груди заерзал червячок сомнения, напоминающий, что провалы в памяти – это нифига не прикольно, но Маша просто отмахнулась от него. Она сегодня слишком сильно устала, чтобы вдаваться в подробности собственных странностей.
Тем более, что страшного ведь на самом деле ничего не случилось.
Продолжение следует...