"Андрей Николаевич, ты хорошо помнишь тех четверых дальнобойщиков? Что сейчас с ними? Сегодня сам начальник ГРУ о них вспомнил. Я так понимаю, что он нам даёт возможность отобрать самых лучших, причём из тех, кто сейчас не в рядах..."
(начало истории - здесь)
"Дмитрий Степанович, тех ребят я назвал "гвардейской четвёркой". Как оказалось, что все четверо служили в гвардейских частях... Он замолчал, слегка поморщился, словно от боли, и продолжил: "А сколько сейчас лучших, в том числе, гвардейских частей расформировывают! И всех под нож... Кому-то полгода - год до пенсии оставалось. Всех в запас! Специально злят людей. С огнём играют и не понимают. Как дети, ей Богу..."
"Андрей, будем считать, что ты мне этого не говорил, а я не слышал. Ну, что ты так на меня смотришь? Не могу же я за главкомов думать и отстаивать свои части! Думаешь у меня не сжимаются кулаки от бессильной злобы на происходящее? Давай мы каждый будем делать своё дело. Хорошо делать и каждый на своём месте. Ты не Министр обороны, да и я не Президент, чтобы остановить всё это мракобесие. Вполне объяснимо, что с ликвидацией групп войск, вопрос поставлен ребром: зачем России армия в четыре миллиона? Так то оно так, но врагов у России стало не меньше... И, похоже, не только внешних. Так, хватит об этом.
"Дмитрий Степанович, правильно ли я понял, что нам дан определённый карт бланш по сохранению нашей структуры?"
"Андрей, ты всегда всё правильно понимаешь. А этих ребят пригласи сюда. И Виталия оторви от семейного отдыха. Послезавтра он и вся, как ты сказал? - гвардейская? четвёрка у меня!"
. . . . . . . . . . . .
Комиссар Степаныч сгрёб в охапку своих боевых товарищей. После участия в специальной операции про них, казалось забыли. "Ну, что ребята, до скорой встречи? Друзья ещё раз обнялись и направились по своим адресам, к своим семьям...
Иван восстановился после ранения и уже полгода преподавал аэродинамику в лётном училище. Василёк продолжал крутить баранку дальнобоя. Пашку пригласили в школу милиции инструктором стрелкового дела.
А Степаныч пытался вернуться в армию, но масштабные сокращения действующих военных по сути включили перед ним красный сигнал светофора.
Подвернулась ему возможность возглавить службу охраны одной крупной коммерческой организации. Начиналось всё отменно: с уважением побеседовали, назначили зарплату, как у директора серьёзного завода, личный автомобиль с водителем. Казалось - живи и радуйся. Но не с характером Степаныча.
Через несколько дней работы новоиспечённый гендиректор, он же сынок высокопоставленного партийного функционера, позволил себе обратиться к спецназовцу по-хамски, с нецензурной бранью.
Степаныч поначалу подумал, что ему показалось. Но когда 23-летнее подвыпившее недоразумение стало раздавать команды по охране борделя, им же организованного, "Комиссар", разумеется, отказался. Он сказал, как в Одессе: "Не надо мне указывать, что нужно делать и я не скажу, куда вам нужно пойти!"
Молокосос, которого с липовой грыжей от армии "отмазал" влиятельный папа, попытался схватить Степаныча за ворот пиджака со словами: "Да я тебя"... через мгновенье ушёл в глубокий нокаут и крепко спал, свернувшись калачиком. Рядом с "патроном", как называли своего начальника, удобно прямо на асфальте, расположились ещё два дружка. Третий оказался слишком прытким... Опережая собственный крик и автомобили едущие по трассе, он скрылся за ближайшим поворотом.
Степаныч подошёл к парализованному от увиденного охраннику и, улыбаясь, пробасил: "Серёжа, передай своему "холостому патрону" вот это... и протянул ключи от кабинета, пропуск и конверт с авансом, который даже не вскрывал.
"Шеф, а почему холостому? Патрон женат."
Степаныч посмотрел на охранника, у которого голова начиналась сразу же от спины и, не увидев в его глазах малейших признаков интеллекта, молча развернулся и направился на ближайшую автобусную остановку.
. . . . . . . . . . . . . .
У самого дома слегка расстроенный "Комиссар" услышал знакомый голос: "Вячеслав Степанович, а не пропустить ли нам по рюмашке?" На него смотрел, улыбаясь, Евгений... Тот самый, с кем они ехали в одном купе за новенькими фурами в Екатеринбург и участвовали в операции. Офицеры пожали руки и обнялись.
"Жень, сейчас возьмём "Столичной" и пропустим. А если подождём часок, то и ребята подтянутся. Тебе ведь мы все нужны?"
"Да, прозорливый ты наш, именно так..."
Через час четвёрка собралась вместе. "Прошу к столу", - взмахнул рукой Степаныч, приглашая гостей. Друзья расположились в ожидании угощения и разговора.
"Прямо, как тогда, в купе", - мечтательно произнёс Василёк.
"Ага, только без презента от Михалыча", - хмыкнул Павел.
"Обижаете", - улыбнулся Евгений. "Это - тот самый, проверенный, а это - от тёти Светы" - и положил на стол её знаменитые пирожки... и сало!
"Вот теперь точно, как тогда. Пашка, наливай, твоя рука самая твёрдая, как никак - снайпер. Да и глаз - алмаз."
Не так часто удается боевым друзьям встретиться всем вместе. То дела, то болезнь, то хромая с косой заберёт лучших из лучших...
Евгений встал и, посмотрев в глаза каждому из присутствующих, произнёс: "Друзья, послезавтра нас ждут в Москве. Повод весьма торжественный. Ваш друг Иван тоже приглашён. Наш генерал ждёт вас всех у себя. Хватит уже вам страдать о прошлом. Ждут нас большие дела...
. . . . . . . . . . . . . .
Генерал Разуваев в парадной форме одежды с орденами и медалями, звенящими при каждом шаге, направлялся в свой просторный кабинет, где его ожидали приглашённые. За каждую награду он рисковал жизнью, терял здоровье, но всегда с честью выходил из самых сложных ситуаций. Сейчас ему предстоял торжественный момент. Даже когда ему в Кремле вручали Золотую звезду Героя Советского Союза, он не так волновался...
Перед ним сейчас стояла та самая великолепная "гвардейская четвёрка" и Виталий.
Простыми и доступными словами он благодарил всех присутствующих, а затем извинился за тех, кого не уберегли... После минуты молчания генерал продолжил:
"К сожалению, сейчас не те времена, когда вызывают в Кремль для вручения государственных наград. Но я рад, что мне выпала эта честь..." Он подошёл к Виталию, крепко пожал ему руку и протянул орден Красного Знамени. Прости, Виталий. Представляли мы тебя на Героя. Но пока в Кремле раздумывали, той нашей страны уже не стало. Хорошо, что вовремя об этом сказали. Как говорится, чем могу. Наградной отдел пошёл навстречу. Если бы мог - отдал бы свою звёздочку..."
"А вы, гвардейская четвёрка, награждаетесь орденами Красной звезды... Больше таких наград не вручат уже никому...," - с грустью сказал генерал, каждому пожал руку и вручил ордена.
"Поздравляю и... благодарю за службу!"
"Служим Советскому Союзу" - в один голос ответили боевые друзья.
Эти слова прозвучали торжественно, мощно, с глубоким смыслом и... в последний раз на официальном приёме. А сколько ещё лет эти слова по привычке произносили настоящие офицеры, кого попытались сломить вероломно и подло, порой трусливо и цинично...
"Ну, что вы мнётесь там? Давайте к столу! Традиций никто не отменял! Ордена - в стаканы!" - скомандовал Разуваев.
Выпили молча. А что тут говорить? Впереди была Большая и сложная работа... мужская работа...
Продолжение истории - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям. При желании подписывайтесь на канал. Всем мира и добра!