Нынешнее поколение пилотов, которые сразу после авиашкольной скамьи пересели в кабины современных лайнеров, уже и не поймут, значение этого слова "штурманская".
Возможно, подумают они, что это какое-то существительное женского рода, означающее предмет, принадлежащий представителю вымирающей авиационной профессии – штурману. И будут неправы.
На самом деле «штурманская» — это помещение, где в стародавние авиационные времена предписано было проходить подготовку к полёту и штурманский контроль готовности.
По сути своей штурманская была центром лётного бытия на земле. Именно здесь члены экипаже встречались, когда приходили на вылет. Здесь было положено перед началом подготовки обсудить последние новости, поделиться радостью или излить печаль.
Именно здесь предписывалось готовиться к полёту, когда погода благоприятствовала и здесь же ожидали улучшения погоды, если погода не позволяла лететь. Так же штурманская была идеальным местом, чтобы дождаться информации об устранении неисправности, из-за которой рейс задерживался.
А главное все присутствующие в штурманской были на одной волне - волне лётной работы. Именно это делало общение здесь особенным. И объяснить или описать эту особенность иначе кроме, как словами «близость неба», я не могу, хотя осознаю, что большинству такое объяснение будет непонятно.
Здесь были свои законы и правила. Здесь царил приоритет подготовки к полёту над всем остальным, когда аэропорт работал в обычном режиме, а когда по каким-то причинам полёты не выполнялись, то не было лучше места пообщаться на любые темы. И это общение было ещё одной стороной профессии и настоящим университетом лётной жизни. Ни одна комиссия по расследованию авиационного события не могла располагать всей той информацией, что была известна обитателям штурманской.
Ну а самым главным человеком в штурманской был дежурный штурман. Невысокая должность дежурного штурмана обычно не отражала неформальный статус этого человека, поскольку чаще всего эту должность занимали ушедшие на пенсию штурманы или пилоты, а иногда лётные специалисты, на время списанные на землю по состоянию здоровья.
То есть вы понимаете, что назначение Палыча, когда по здоровью его списали с лётной работы на шесть месяцев, было вполне естественным.
Но перед началом работы дежурным штурманом ему предстояло пройти двухнедельную стажировку. Стажировку проводил старший штурман Пал Степаныч.
Пал Степаныч был непререкаемым авторитетом в энской авиаэскадрильи в части любых вопросов, касаемых воздушной навигации, самолётовождения, бомбометания, десантирования, боевого применения и всего того, где требовался штурманский расчёт. Кстати, тогда «штурманский расчёт» был синонимом точности.
К тому же Пал Степаныч обладал редчайшим даром для авиатора – он умел слушать. И при этом сам знал миллионы различных авиационных историй, баек и анекдотов.
А может именно потому он и знал их так много, что умел слушать.
Как-то во время дежурства, когда в штурманской никого не было (свои экипажи с утра уже разлетелись, а чужие ещё не прилетели) Палыч спросил своего наставника про войну:
-Пал Степанович, а правда, что на фронте расстреливали за триппер?
Павел Степанович посмотрел на него, как смотрят на шкодливого щенка – с улыбкой умиления.
- Палыч, если бы за триппер расстреливали, то кто бы тогда воевал?
И в подтверждение своих слов рассказал небольшую историю из собственной фронтовой жизни:
«Нас в сорок втором на переподготовку на новые машины послали всем полком в учебный центр. Прямо с фронта и прямо в мирную жизнь. То есть на месяц прямиком в рай. Детали опущу, но по окончании обучения мы на новых машинах, как положено, сделали круг над, ставшим родным городом, помахали крыльями в полной уверенности, что с земли нам тоже махали сотни платочков. И прямиком на фронт.
Ну сам понимаешь, раз уже разговор на эту тему, очень скоро я вынужден был обратиться в медсанбат по поводу, так скажем, ухудшения состояния здоровья, не связанного с участием в боевых действиях.
Фельдшер безо всякого удивления выписал мне направление в госпиталь, куда я и прибыл.
Боевой офицер, в форме, награды, иду через парк к главному корпусу, а вокруг пациенты госпиталя. Все на костылях. И так стыдно стало мне, что здесь все пострадавшие в бою, а я со срамной болезнью только отвлекаю врачей от их благородного труда, что сел на скамейку возле входа и закурил от мрачных мыслей.
Подсел боец моего возраста, пристроил костыли и попросил закурить.
«Чё смурной такой?» - спрашивает, затянувшись.
И тут я от расстройства, как на духу, все свои мысли ему выкладываю. Что, мол, стыдоба берет, что я такой-сякой про меж них настоящих героев оказался.
Молча выслушал меня, пострадавший в боевых действиях боец. Докурил. Потом встал на костыли и так спокойно:
«Не переживай, летун, завтра и ты на костыли станешь», - и поковылял к корпусу.
Назавтра мне молоденькая медсестричка вколола в ягодичную мышцу, какой-то убойный раствор, что нога от боли и отнялась. Костыли были уже приготовлены. Так что от остальных пациентов я уже ничем не отличался. А ты говоришь расстреливали.
Хотя поначалу, там на скамеечке возле входа было так стыдно, что думал, лучше бы расстреляли. А что с нас взять - пацанами были. Такими, как вы сейчас. Может даже моложе».
Палыч мысленно попытался примерить на себя фронтовую судьбу старшего поколения, но ничего не поучалось.
«Понять это можно, только если пережить», - решил для себя Палыч.
А ещё Пал Степаныч очень хорошо играл в шахматы. Он утверждал, что перед войной был чемпионом городского Дома пионеров, а это, по сути, чемпион города среди школьников. Палыч постоянно проигрывал. Его это не сильно тяготило, но, чтобы внести хоть какую-то интригу в это противостояние, он как-то в выходной взял в библиотеке книжечку «Комбинации и ловушки в дебюте», проштудировал её и уже на следующий день, используя полученные знания три раза подряд подчистую разгромил своего наставника в дебюте.
- А Вам, молодой человек, - подчеркнуто вежливо спросил руководитель стажировки у своего подшефного, - не кажется, что сия доблесть отрицательно повлияет на Вашу характеристику?
- О чём Вы говорите, гроссмейстер? – ответил Палыч, - Да у меня такая предыдущая характеристика, что Вы не сможете воплотить в жизнь свою месть таким коварным бюрократическим способом.
- Реально? – удивился Пал Степаныч и признался, - А ты знаешь, я не читал твою характеристику.
- Так я как раз об этом и говорю, - ответил Палыч, - что никто характеристики не читает. И Вашу никто не прочитает.
- То-то смотрю ты такой смелый, - завершил выяснение отношений наставник.
Так за приятным общением и несложной, для летающего человека, наукой пролетели две недели стажировки.
- Послезавтра выходишь на смену самостоятельно, - сказал старший штурман в завершении учебного процесса, - Я оформлю бумаги, а ты пока свободен. Но в шестнадцать с четвертью придёшь забрать документы для приказа.
Палыч в авиации человек не новый, поэтому, как и было велено, ровно в четыре пополудни прибыл за документами.
Ну и, естественно, четвертинку не забыл.
Все части здесь - ПроНебо