«Сибирский тракт» Андрея Пермякова — это травелог, дорожная повесть, и повесть не простая. Путешествие автостопом по бывшему Сибирскому тракту.
- Таможня, добро давшая
Это очень старый сухопутный путь через Сибирь из европейской части России (Глава 8. Об измерениях).
Генерального Штаба капитан Услар-оптимист
Пожилые дороги похожи на пожилых людей. Ой. Это плагиат. Лена Горшкова, бывучи ещё совсем-совсем молоденьким автором написала:
Старые кассеты похожи на старых людей.
Пленка ворчит-ворчит и порвется на странной ноте.
Важный момент: Товарищество «Сибирский тракт» существует долго. Не столь долго, сколь дорога Сибирский тракт, однако немало. Конечно, некоторые люди к нам приходили, затем уходили, обижаясь. Или сначала обижались, затем уходили. Их немало будет в книжке. Я, таких упоминая, стану делать оговорку: обиделись, ушли. Или около того. Лена вот ушла. Наверное, мы её рассердили. Всякое ж бывает. Но это уж точно не специально.
Так вот: у того стихотворения Елены было продолжение:
Еще не заснули в городе Варандей,
но уже просыпаются в поселке Эгвекиноте.
Ни до чукотского Эгвикенота, ни до вахтового посёлка Варандей, спрятанного в недальнем и обильном нефтью Ненецком округе мы первого сентября 2010-го года не собирались, но ехали тоже по северу. Мы в данном случае это я и Кошка Плюшка. Топали к парому вдоль некрасивой улицы Васендина, лежащей в красивом городе Великий Устюг. Топали и вздыхали. Жалко было уезжать. Первоклассницы в бантиках идут, солнышко светит меж жёлтых берёз. Второклассники тоже идут, однако, на их лицах уже приметно некое знание. И рябины в те лица сочувственно красным глядят.
Идём, грустим, вспоминаем наканунишние дожди, мешавшие фотографированию. А ехать всё равно надо — мы и так сперва в Вологде задержались, а потом тут, в Устюге Великом. Тут бы хоть кто задержался.
Близ реки мир сделался вовсе ярким. Сухона ярко-синяя, паром с жёлтым навершием, мужики в оранжевых и чёрных куртках, легковушки вообще разных цветов. А на противном берегу — зелёный лес и белый Гледен. Лес всегда останется зелёным, чуть зимою потемнев, ибо сделан тот лес из ёлок, а Гледенского монастыря скоро будет не видно. Его только при ясном воздухе можно разглядеть. Такой проницаемой атмосфера часто бывает лишь в апреле или вот — в августе-сентябре уже.
Облик Великого Устюга с реки я описывать не буду. Он всё равно неописуем. Его ж так и строили — к Сухоне лицом. Прибывает торговый кораблик с китайцами, и те люди проникаются уважением к чести и богатству города. Сейчас, отсюда глядя, тоже проникаешься. А вблизи там разное делается, я позже расскажу. Хотя, думаю, и в старые времена глубины поселения смотрелись так себе. Тому свидетельства есть.
Паром, кстати, следует изощрённым путём. Сначала в село Коромыслово на правом берегу Сухоны, а потому уже через Северную Двину, через то самое место, где она зарождается из Сухоны и Юга в деревню Кузино. То есть, можно сказать, менее чем в полчаса судно пересекает воды трёх значимых рек. Сказать вообще можно разное: язык-то без костей обычно[1] . Нет, в самом деле: мы только-только пересекли три реки, но как сообщить об этом без пафоса? Загадка.
Мужиков, ехавших с нами в количестве человек десяти, забрал уазик-буханка, сильно наполнившись и будто раздавшись. Четыре легковушки системы ТАЗ уехали сами, а на берегу остались мы и некая бабуля в дивной яркости платке. Придумав, будто тётушка она местная, мы спросили, когда и докуда нам сделается автобус. Оказалось, автобус будет только послезавтра. Сама ж бабуля ехала в Кировскую область, чуть не доезжая Лузы. Понятное дело, добиралась тоже автостопом.
Уазик-буханочка, плотно гружёный рабочими, переваливался с боку на бок, напоминая тихоходку под микроскопом, а мы задумались. Бабуся, на чьём платке были нарисованы красные индийские огурцы, заняла точку первой. Да и вообще пожилая. Следующий паром невесть когда будет (тут, кстати, сильно ошиблись: они раз в полчаса-час прибывают). Короче, потопали мы пешком. Решили выйти за это самое Кузино: вдруг оттуда кто поедет в нужном направлении.
Так по плитам Кузино и прошли. Ну, топать — не ехать. Это кто на колёсах, те плиты не любят, ибо трясёт. А в кедах — нормально. Вскоре мимо профырчал трактор, а следом за ним шли Жигули до Карасово. Отворот на это самое Карасово рядышком, в двух километрах от Кузино, но в сильную гору. Поэтому отказываться не стали. Плиты быстро сменились худеньким асфальтом.
Высадили нас в месте довольно ровном, на плоской вершине невысокой горушки. Так всегда бывает: снизу гора виделась почти громадной, а отсюда — пологой и довольно короткой. Но всё-таки эта возвышенность означала собою правый край долины Северной Двины, поэтому кое-чего с неё было видно. Саму деревню Кузино, понятное дело, реку и, опять-таки — Великий Устюг.
Машин не было и вообще в мире всё происходило как-то исподволь. Оттого Плюшка занялась своим любимым делом, не считая поедания плюшек. Уснула, то есть, легши на рюкзак. Только не совсем уснула. Задремала, потребовав интересных рассказов. Я ей стал говорить, конечно, именно про ту дорогу, где мы ехали. Она слушала, изредка угукая на манер дневной совы. И глаз не открывала.
Свой рассказ я тут мог бы передать монологом, но это будет нечестно. Так мы упустим одного важного человека. Готовясь к поездке, я, кроме прочего, читал интересную и многотомную книгу: «Военно-статистическое обозрение Российской Империи, издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м Отделении Департамента Генерального Штаба». Её стали делать по указанию царя Николая I. Многое описать успели, а Сибирь, к примеру, не успели: произошла Крымская война. Потом война закончилась, но издание так и не продолжили. И между следующими войнами тоже не продолжали. Жаль, конечно. Например, в Америке, когда была Великая Депрессия, литераторам дали подзаработать ровно таким методом: поручив описать страну штат за штатом. Говорят, здорово вышло.
А у нас при Николае государство описывали не литераторы, но офицеры, уделяя особое внимание путям сообщения, конечно. Скажем, Том II, часть 3. «Вологодская губерния», так и подписан: «По рекогносцировкам и материалам, собранным на месте, составлял Генерального Штаба Капитан Услар». Хорошо написал и подробно. Вот, к примеру, о нашей части дороги:
«Из г. Устюга в г. Лальск дорога пересекает р. Северную Двину несколько ниже начала ея и оттуда идёт до Подволочья лесом, растущим на низменной, болотистой почве. Проезд здесь затруднителен по ветхому состоянию, в котором находятся бревенчатая и фашинная мостовые. Далее дорога идёт по открытому правому берегу р. Лузы, пролегая по местности открытой, довольно густо населённой и волнообразной. Грунт дороги сухой и проезд удобен во всякое время года…Вообще она содержится в довольно исправном виде и проезд по ней не представляет больших затруднений ни в какое время года»
Ох, сколь я грустил по старой орфографии, перепечатывая сейчас этот текст. Зато у капитана Услара в наборе литеры «ё» не было, а у меня есть. Заметим: уже в те времена, в 1850-м году, эта дорога не относилась к этапным, а содержалась за счёт местных жителей. Арестантов же гнали севернее, через Сольвычегодск в стороны нынешнего Сыктывкара. Рассказываю всё это сонной Кошке Плюшке, а она, глаз левый приоткрыв, говорит:
— Ка-анешно, поволок бедную Плюшеньку, где даже преступников не водили.
Я уж не стал барышне рассказывать, чего там капитан Услар дальше написал. А написал он вот чего:
«Этот путь известный под названием Старого Сибирского тракта имел некогда большое торговое значение в отношении к целому государству. Тракт тянется совершенно безлюдным краем».
Но это он про более далёкие края. Про те, куда нам ещё добраться предстояло:
«…от Лальска Лоемским волоком в д. Объячевскую, далее волоком на Кайгородскую пристань, находящуюся на р. Сысоле, оттуда в Кажимский завод и оттуда в Чердынь».
Чердынь, правда, для нас с Плюшкой исключалась на всех условиях: обозы по этому пути туда и при Усларе ходили только зимой, а теперь необъездной путь с запада заканчивается в 30 км от нее, на другом берегу реки Косы.
Вот так слава и проходит: давным-давно была тут главная дорога страны, всё тот же Сибирский тракт, первое его издание. При Усларе сей путь уже числился по разряду зимних сезонных дорог, а теперь почти никакого нет. Из этого можно сделать разные выводы, только я не буду. Здесь дороги убавилось, в иных местах прибавилось. Чего в жизни не бывает? Однако ж до Лальска-то капитан Генерального Штаба нам обещал незатруднительный проезд. Ну, и где он?
II. Кусочек ветхого пути
Через полчасика сделалась нам старая-престарая бежевая Хонда с номерами 11-го региона. То есть, республика Коми. Я не знал, радоваться или наоборот: да, нам нужно было в Коми. Только не сразу. Сперва мы хотели посмотреть Лузу и особенно Лальск. Впрочем, сомневаться долго не пришлось. Ни в Коми, ни в Лальск, ни даже в Лузу машинка не ехала. Дядька ее просто в этой Коми укупил, а жил он сам летом в селе Покрово. Туда нас и свёз.
По картам, кстати, никакого Покрово не было и нет. Есть куст деревень с именами вроде Уткино, Ярыгино, Подволчье, Чучеры и прочими. Тут, наверно, ямщики селились. Или охотники. Деревни меж собою давно слились, затем частью разрушились, далее заселились опять или вовсе умерли. А в Чучерах остался участок мощёной дороги старого Сибирского тракт, и кроме того — храм, выстроенный (предсказуемо) в честь Покрова Пресвятой Богородицы и (непредсказуемо) пленными французами в 1812—13 гг. Не все ж военнопленные устроились поварами и гувернёрами, кому-то вот пришлось ручками трудиться. Получилось красиво. Колоколенка, трапезная в два света, собственно храм — в три. Алтарь тоже в два, кругленький.
Степень загаженности неописуема. Стёкла удивительным образом целы, а внутри осрамлено всё. Тут на протяжении советской власти было МТС, как и во многих других церквях, а теперь просто некому в храм ходить, видимо. Отойдёшь на сотню шагов пофотографировать — красота, рядом встанешь — прах и червие. Не церковью церковь стала, но символом.
В полукилометре к северу от нынешней битой дороги, там, где кладбище, лежит ещё один осколок бывшего тракта. Тоже грустный. Мы, туда сходив, сели на краешке деревни, начали грустить. Совсем машинок не было. Вернее, почти не было. Но, скажем, мимо нас проследовала бабушка с парома. На пассажирском сидении жёлтой Лады. Кажется, она скорчила нам ехидную рожу.
А потом случилась очередная маленькая радость. Этот день, 1 сентября 2010 г, вообще был на радости богат. По тщательно испорченной трассе ехал вполне приличный внедорожник Хонда Си-Ар-Ви, оборудованный крупным водителем-брюнетом, похожим на гималайского медведя из зоопарка. Подобрал нас. Этот самый водитель по имени Саша родился в городе Луза, но теперь жил в Москве, торгуя разным. А склад у него был в Подмосковье, недалеко от той деревни, где тогда я обитал. Он довольный такой был, всё расспрашивая. Думаю, он по работе каждый день костюм носить обязан и даже, наверное — белую рубашку. Тут же едет в спортивных штанах, группу Кино слушает и болтовню нашу слушает. Хорошо ему.
Дорога, однако, была в тягость даже джипу. Сорок километров тащились больше часа.
Продолжение следует...
Сибирский тракт и другие крупные реки: автостоп, литературный драйв и все-все-все. Часть 1
Сибирский тракт и другие крупные реки: автостоп, литературный драйв и все-все-все. Часть 2
Сибирский тракт и другие крупные реки: автостоп, литературный драйв и все-все-все. Часть 3
Сибирский тракт и другие крупные реки: автостоп, литературный драйв и все-все-все. Часть 4
Сибирский тракт и другие крупные реки: автостоп, литературный драйв и все-все-все. Часть 5