Нормы были, есть и будут. Но они подвижны. Вот в двух словах содержание колонки Ксении Дукалис, соосновательницы маркетингового агентства Belong agency. Хотя нет, в двух словах не получится. В этом важном тексте разные слова, у каждого слова своя судьба. И употреблять эти слова Ксения предлагает вдумчиво, с оглядкой не на ту сторону, а на эту, родную, многострадальную.
Моя любимая цитата Петти Смит гласит, что Золотого века не было, каждый из нас живет в нем. Это редкий пример убеждения, которое, попав в мой подростковый мозг, осталось со мной по сей день. И именно оно помогает мне спокойно относиться к переменам. В период, когда реальное становится неотделимым от виртуального, индивид может стать не только свидетелем переосмысления каких-то концептов, но и тем, кто их формирует.
Стремление от вертикали к горизонтали и сопутствующее сомнение в существующей иерархии заставляют сталкиваться представления о том, что такое хорошо, плохо, да и вообще нормально.
Меня просили рассказать о моем понимании нормы в формате колонки. По правде говоря, я могла ограничиться одним абзацем. В моем понимании нормы были, есть и должны быть подвижны: за пределами одной просто новая, а возможно, старая. Это вечная циркуляция с периферии в мейнстрим — как знак бесконечности. Борьба с ней обусловлена страхами: страшно потерять позицию силы, встретиться с неизвестным и непонятным, посмотреть внутрь себя и разобраться, почему расширение чужой свободы кажется ущемлением моей.
Расширение «нормы», напротив, позволяет людям чувствовать себя комфортней. Объясню на пальцах — в прямом смысле. С точки зрения токсичной маскулинности лет пятнадцать назад сделать себе маникюр мог либо неформал, либо человек нетрадиционной сексуальной ориентации — я мягко описываю, как его бы назвали. Сегодня это становится нормальным и не несет дополнительной семиотической нагрузки. Маникюр — это не обязательно символ твоей причастности к какой-то группе людей.
Я склоняюсь к тому, что есть общая норма, которая действительно базируется на социальной. То, что принимается большинством. Но есть и внутригрупповая норма, в рамках твоей субкультуры. И эти маленькие звенья, очевидно, влияют на норму общественную. Она к тому же достаточно хорошо саморегулируется: даже когда ее сверху пытаются осаждать, но люди внутри в большинстве своем против — возникает ситуация одуванчиков, которые пробиваются сквозь асфальт.
Например, 40 лет назад боллрум были отдушиной для LGBTQ+ сообщества, которое не принималось большинством. Это была закрытая зона со своей нормой. Что мы имеем сегодня? Воуг танцуют по всему миру независимо от гендера и ориентации, шоу «Rupaul’s Drag Race» идет в прайм-тайм и гордо показывает свои 19 «Эмми», Netflix продлевает сериал «Pose» на очередной сезон, HBO запускает отдельное реалити-шоу «Legendary». Те, кого не понимали и боялись, становятся новыми героями.
Заметно, что агрессивную реакцию на перемены выражают именно люди, подверженные упомянутым выше страхам. Особенно интересно наблюдать за реакциями тех, кто по общественным стандартам преуспел при старой, индивидуально-меритократической норме. Идея о принятии не только своей, но и чужой свободы кажется им угнетающей. И если уж говорить о разнице поколений, то терпимость, она же толерантность, становится заметным различием между отцами и детьми.
Есть заблуждение, что, если ты толерантен к чему-то, ты должен испытывать исключительную симпатию и выражать активную поддержку этому. Это заблуждение. Нейтральное отношение, принятие — это и есть нужная миру терпимость. «Вы делаете это и это никак не влияет на мою жизнь? Делайте. У меня нет вопросов».
Россия — многокультурная, многонациональная страна, и, если мы хотим как минимум не обижать друг друга, нам необходимо знать базовые правила общения: уважение к другому человеку, желание его услышать. Ведь только общаясь с человеком, узнаешь его личные границы. Банальная история про то, что феминистки не дают заплатить за себя в кафе, считая это нарушением границ, а мужчины из-за этого очень расстраиваются. Но если для кого-то важно самой заплатить, то вы должны уметь договариваться.
Проблема не в норме и ее переменах, а в нежелании общаться и искать компромисс. Пока используем эти «нормы» как поиск слабости в другом человеке, как копье, которым можно бить, у нас будут появляться все новые и новые непродуктивные шумообразующие споры.
Недавно написала в Инстаграме пост о том, что не нужно фотографироваться со львятами и вообще экзотическими животными на праздниках. Ко мне тут же пришли люди и начали писать: «Да! Но вообще нельзя есть мясо! И куриц даже нельзя есть!» Лучшее — враг хорошего, а перфекционизм, кстати, — это агрессия к внешнему миру. До тех пор, пока мы будем выбирать радикальные варианты, мы не найдем пути, которые подходят миллиардам людей. А суть всех этих бесед должна быть как раз в том, чтобы найти универсальный план действий для всех, а не в том, чтобы доказать, что я прав в белом веганском пальто. Нужно двигаться шагами, доступными для всех.
Я верю, что диалог, который мы ведем в виртуальном, позволяет найти решения для реального. У меня есть медийная платформа, которой я могу пользоваться, и я чувствую ответственность. Поэтому, например, не могу молчать, когда появляются ролики, рассказывающие, как в 2050 году два гея забирают ребенка и наряжают его в платье, потому что я понимаю, что это передергивание и манипуляция сознанием. Я понимаю, что могу сделать какой-то вклад, и готова тратить свое время, доказывая, что, если человек гей, это не значит, что он будет надевать на кого-то платье. То же самое с животными, которых зачем-то фотографируют. Моя реакция такая: если я могу что-то сделать, я делаю, и такой подход становится все более распространенным.
И напоследок про новую этику. Мне это выражение не близко. Для меня этика — это наука о морали и нравственности, и она со временем не меняется. К тому же в русскоязычном информационном поле упомянутое словосочетание стало воплощением какого-то ада на Земле.
Если мы посмотрим на западный мир — а мы любим смотреть на Запад, у нас никак не поворачивается голова в другую сторону, — то заметим, что те же «Me too» или «Black Lives Matter» — явления, которые обсуждаются по отдельности друг от друга, каждое из которых идет своим путем к своему светлому будущему. Их развитие происходит самостоятельно, и при обсуждении их они не сводятся к какому-то единому канону, который может называться «Новая этика».
В русскоязычном мейнстриме «новая этика» — монолит, зонт, обязательно объединяющий и связывающий разные проблемы. Люди, упрощая ситуацию и не желая в ней разобраться, записывают в «новую этику» и психологический абьюз, и домашнее насилие, и борьбу с расизмом, и феминизм во всех его проявлениях. Как будто все социальные движения — это и есть она, сияющая и грозная. Но это не так. В такие моменты приятно прочитать, например, статью Эллы Россман, в которой она изучает, как это понятие появилось и как мутировало в русском сегменте.
Почему я докапываюсь до названий? Язык всегда помогает увидеть происходящее в обществе. Мне кажется показательным, что для всех «новых» обсуждаемых явлений у нас нет своих слов. Абьюз, менсплейнинг, харассмент, газлайтинг и дальше по списку. Ведь если нет наименования — явления отчасти не существует. Либо оно есть, но мы дистанцируемся от него. Например, заменяя тяжелое «домогательство» нейтральным и даже смешным для кого-то «харассментом». Из всех проблем только «домашнее насилие» осталось русским — смех и слезы.
Говоря о норме, хочется, чтобы вместо чрезмерного внимания к красным флажкам типа «Новая этика», «Абьюз» и так далее, вместо споров, почему «BLM» может быть в России или нет, ею стало осмысление наших реальных проблем. Они на поверхности, и с ними можно и нужно что-то делать. Потому что сейчас возникает ощущение, как будто мы сидим в избе после бомбежки, в которой почему-то работает телевизор, и комментируем: «Ох, этот Запад загнивает!»
Сопереживание чужим проблемам необходимо, но маску сначала надевают на себя. Правильно поддерживать «Black Lives Matter», учитывая, что в России действительно есть проблемы с нетерпимостью и толерантностью. Вот только на наше качество жизни и общественного сознания гораздо больше бы повлияло развитие, например, Chechen Gay lifes matter.
Колонка Ксении Дукалис опубликована в журнале "Русский пионер" №102. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".