(Глава из повести «Записки технолога». Заказы для с/хозяйства)
Происходило это в разное время. Иногда, для нужд сельского хозяйства нашему заводу поручали выпуск крупных шестерен для комбайнов и других запасных частей, а то, иной раз, и целого оборудования.
А в середине восьмидесятых, а если быть точнее, то 1985-1986 годах развернулась поднятая партией и правительством – знаменитая продовольственная программа. Хочу сказать, что все детали этого заказа были не свойственны профилю завода, цеха, и требовали отработки технологии, но время на её отработку не было.
Работали по наитию, как тот Бориска из фильма «Андрей Рублёв». Хуже всего для нас были крупные шестерни, большого диаметра 350-400мм, с шириной венца 30мм. Когда они появлялись в цехе мы мысленно крестились – пронеси Господи и на этот раз. Иногда, после закалки получались меньше диаметром посадочные отверстия с пазом под шплинт. Способ есть восстановить размер, отпустив повыше температурой, но с некоторой потерей в твёрдости. Начальник БТК, товарищ Липовой, подходил с большей принципиальностью к приёмке сельскохозяйственных деталей. Пару раз за отступлениями по твёрдости и биению ходил в местное отделение «Сельхозтехники». Всё слава Богу обходилось хорошо и приносил исправленные чертежи начальнику контроля. Старался избавляться от этого негатива – выметал его из подкорки мозга, да видать не всё и вымел, снятся иногда. Тогда кошмар.
А вот, мы, в 1997 году поставляли на Кубу, для сахарных заводов зубчатые обоймы с зубчатыми валами – своеобразную пару, как говорил мой шеф про них – «мальчик-девочка». Калили в том же благословенном инструментальном цехе, на установке ТВЧ.
Подобные детали бывали не раз и никогда мы не проверяли закалённый слой и никогда рекламаций не получали. Ведь собственно частота тока и гарантировала эту глубину, но экспортные делали наш, товарищ Липовой решил принимать с ужесточённым пристрастием - и твёрдость, и глубину закалки. Заложили технологическим предписание одну лишнюю деталь для разрушающего контроля.
Начертил индукторы для нагрева, цех изготовил, и наша добрая «Дюймовочка» закалила всю партию. Надо теперь было отбить зуб и направить в лабораторию, но решил пойти исполнитель, резчик, лёгким путем - он отрезал абразивным кругом, естественно без охлаждения и нормализовал, нагрев зуб до красного каления, тем самым сняв всю твёрдость и слой. Много тому зубику надо?
В металлографической лаборатории сколько не пытались «девочки» обнаружить закалённый слой под микроскопом, кроме обезуглероженного слоя, глубиной 0,2 мм ничего не находили. Так и выписали извещение, что глубина закалённого слоя 0,2 мм. Даже не стал относить начальнику БТК. Взял ту заготовку, обмотал тряпкой и отбил толстым ломом в термическом участке не нагретый зуб. Повторно отнёс в лабораторию и получил те самые, вожделенные 2 мм. Отправили на Кубу и рекламации не получили, может до сих пор там работают.
С большими усилиями мы осваивали выпуск крупорушки на село в конце восьмидесятых годов. Калили молотки (планки толщиной в 8мм, с двумя отверстиями) и цементировали полуметровые оси диаметром 28мм из мудрёной, как мы её называли – «велосипедной» стали марки 18Х2Н4МФСА, заити её, Матильду, в душу. Думали, как их закреплять в печи, и тут термисты помогли. Они нашли в цехе моток проволоки нержавеющей и просто подвязывали оси через имеющееся отверстие к цементационной решётке, и калить вертикально, чтобы не коробило в масле. Биение в чертеже было заложено 0,03мм!!!, и это на полметра такой тонкой оси. Кроме того, эта сталь не давала той твердости, что в чертеже.
Такого типа высоколегированные стали всегда оставляют в структуре после закалки структуру мягкого остаточного аустенита. Это потом уже мне попалась книжка про эти стали (автор Сагалаев, низкий ему поклон) где рекомендовался промежуточный высокий отпуск и повторная закалка – тогда только можно было добиться высокой твёрдости - 57-63 НRс., а не как у нас – 52единицы. Да и глубина карбонитрированного слоя глубокой не выходила из-за высокой легированности, вместо миллиметра, порой выходила 0,5мм.
За подвиг считаю, что выхлопотал у конструктора в чертеже снижение слоя до 0,5мм и твёрдости 52-63НRc. Снял с чертежа много копий и подсовывал контролёру, когда попадалась в садке такая глубина и твёрдость. Хорошо, мне подсказала идею с повторной закалкой наш опытный технолог Аня Сладченко – немного тогда, но твёрдость стала получаться не такой уж мягкой. Одним словом – сволочная сталь. Ещё есть такая капризная сталь – это ниобистая (с хим. элементом ниобий), за её норов рабочие меняли буквы в слове, «о» на «ё».
Другой проблемой стало повышенное биение, вместо 0,03мм выходило все 3 мм. а иной раз в коромысло вело. Необходимо править, а как с такой твёрдостью поправить, предложенными термистом Толей Черновым, косыми молотками - они не спасли положение. Осей было много, и ребята в две смены работали, рихтовали и всё же не справлялись, а оси всё прибывали и прибывали. Много матюков в свой адрес услышали тогда эти оси. Остро необходим был правильный пресс, механический или гидравлический. В Ереване у нас был гидравлический и горя мы не знали.
Поговорили вместе с технологом цеховым Верой Ивановной с начальником цеха о необходимости правильного пресса, и он приказал работникам ЧПУ изготовить из подручных материалов механический пресс. По изготовлении и установки пресса дело пошло споро, но работа всё-таки была очень трудоёмка. Мало, что правили, но и постоянно проверяли на биение индикатором, да и неприятные казусы случались. Один раз слетела с призм вредная ось под давлением пресса и пролетев со скоростью курьерского поезда мимо виска Васи Монина и проделала глубокую дыру в стенке участка. Благодари Вася ангела хранителя, что она рядом с тобой пролетела, не то такая же дыра была бы у тебя во лбу. Ребята после этого случая стали более осмотрительны.
Подобный случай и со мной произошел. Ремонтировали ребята оснастку. Вася Монин рубил зубилом металл, а мы олухами рядом стояли, раскрыв рты и смотрели как он работает. И я дождался, что отлетел осколочек и как пулей пробил мне левую мочку уха и застрял там. Крови было… Я беспокоился, что у меня столбняк будет, но Паша Майоров меня надёжно успокоил, как тот слесарь из фильма «Особенности русской рыбалки», что у них на участке всё стерильно и послал меня в санчасть. Тамошняя сестричка пыталась осколок пинцетом вынуть, но не получалось у неё. Попросила разрешения ногтем выковырять, по старинке. Валяй, сказал я ей – вытаскивай ногтями. Вытащила лучше, чем пинцетом. Отдала его мне, осколок. Размером с рисовое зерно была та железяка. Принёс в термичку показать. Чуть-чуть бы ниже, сказал мне Паша, и попала бы с сонную артерию, и не стоял бы уже с нами. Такие вот дела.
Много таинственного бывает в термообработке. Не выходила у нас твёрдость на одной из партий молотков крупорушки и повезли мы их в тот цех, где калят пружины, поговорив с технологом, ведущей тот цех – Аней Сладченко. Там всё хорошо прошло и твёрдость получили какую надо. Та же температура, то же масло, только печи другие. Может в них дело было (наши занижали температуру, показывая правильную). Потом у них был такой же случай – не давали твёрдость тарельчатые пружины. Привезли к нам, и закалили «отцы русской термообработки» и всё тип-топ. Термические домовые шалили - Нафани термичные. Думайте теперь, что хотите.
Вот ещё трагикомичный случай вышел, и тоже связанный с заказом для сельского хозяйства той самой продовольственной программы. К нам в отдел из дружественного для меня отдела механизации и автоматизации пришли конструкторы и принесли на согласование чертежи деталей комбайна. О двух из них и пойдёт речь – о крупном вале-шестерне длиной 400мм, диаметром шестерни 250мм и оси диаметром 80мм из стали означенной в чертеже - 20Х (назову его для удобства - изделием «А»); и зубчатого колеса, диаметром 433мм с шириной венца в 40мм из цементируемой стали 25ХГМ, (назовём его изделием «Б»). Сказали конструкторам, что детали сложные, оборудования у нас нужного нет, что возможны проблемы, и не лучше ли отказаться от этого заказа. – Вас ведь всё равно заставят, как бы вы не отнекивались. Уже не мы заставим, а обком партии, они курируют этот заказ по области.
Что тут уж делать, скрипя сердце согласились мы, и подписали чертежи. На полях надписали маршрутную расцеховку, и наши просьбы изготовителям. – Как-нибудь закалим, сказали мы, имея в виду указанные в чертежах марки стали. Всё… Прошли месяцы, мы почти забыли об этих деталях и в цехах было тихо (а начальник мой любил говорить мне, предрекая, что, когда в цехах тихо – всегда жди бури. Золотые слова!). Нам ничем не напоминали про эти детали, и мы о них забыли совсем. Другие были заботы и с инструментом, и с осями. И вот! Во вторую неделю сентября, в инструментальный цех привезли семь штук деталей изделия «А».
В чертеже и технологическом предписании было записано, что после карбонитрации (насыщение поверхностного слоя углеродом и азотом) детали не калить, а отправить в другой цех нарезать резьбу, пока металл мягкий, и после закалить на ТВЧ 33-го цеха. Хотел ещё предупредить термистов, но в суете так и не успел. Позже мы с работницами бюро маршрутной технологии стали обговаривать все маршруты деталей в самих чертежах. Валы-шестерни, конечно, во второй смене карбонитрировали… и … закалили по всему объёму. Сделать это термистам приказало начальство. Хоть и контролёр Толик предупреждал, что надо ещё будет нарезать резьбу (раньше он токарем работал, грамотный работник).
И термисты, зная всё это, видимо ослеплённые авторитетом начальства, не мудрствуя лукаво – закалили в полном объёме (да как скажете!). Утром пришёл в цех и увидев детали в масле – закалёнными, тяжело вздохнул. Сам себе сказал, успокаивая: «Ладно, обработают как-нибудь эльбором, снимут 1мм, а серёдка у них мягкая». Повезли их в другой цех на механическую обработку. Кстати, когда привезли в цех эти детали, я ещё раз сверился с накладной – какая марка стали там указана и увидел ту самую 20Х. Удивился тогда, где же они её достали, ибо никогда на практике с ней не встречался. В марочнике была, а на производстве нет.
Так вот – стали точить в 32 цехе резьбу, а сталь не поддаётся. С трудом берёт резец, даже на глубину более миллиметра. Тут конечно вой подняли, нас вызвали и стали требовать решения, что дальше делать и как дальше поступать с этими валами-шестернями? Приняли мы одно лишь правильное решение – отвезти снова в инструментальный цех и подвергнуть высокому отпуску, сняв твёрдость по всему объёму, то есть вернуться к тому с чего и начинали. Ещё тогда задумался, а чего это низкоуглеродистая сталь, да такая твёрдая? Это ж-ж-ж не с проста. Во вторую смену и отпустили и передали 32 цеху, где нарезали резьбу и отправили в 33 цех на термообработку токами высокой частоты. С утра и я туда направился, посмотреть, как получится на установке ТВЧ с машинным генератором МГЗ-208 закалить изделие «А». Как оказалось, установка к тому моменту не имела тех 208 квт по причине физического износа. Закрепил оператор ТВЧ Николай, в центрах 35-ти килограммовую деталь. И стали греть. Деталь массивная, мощности у генератора не хватает, и грели аж 20 минут, а это очень много для ТВЧ, но нужной температуры так и не добились. Не тянет агрегат такие массивные дуры греть, а ведь я так надеялся. Нагревала ведь раньше установка подобных размеров детали.
Охладили в масло и твёрдости конечно - не получили. Стали греть по новой, и нагрели-таки до 850 градусов, и тут я посоветовал Николаю охлаждать в воду, так как допускается сталь 20Х и 40Х охлаждать при нагреве ТВЧ в воду. Но опять нужной твёрдости, даже охлаждая в воде не получили. Да что за чёрт – на все сто должно было получаться. И закралась тогда мысль, что со сталью что-то неладное. Потом. Позже мы поймём почему твёрдость у нас не выходила. Но это потом. Решили вначале мы с начальником, что попытаемся нагревать на трубогибочном стане и он подключил работников техотдела, чтобы они поспособствовали в изготовлении специальной оправки. Тут и изделия «Б» подвезли, и шеф мой с начальником бюро техотдела отправились в 3-й цех калить изделия «Б» на трубогибочном стане. Несколько лет назад мы с Аней Сладченко калили там 600 миллиметровую шестерню и ничего тогда у нас не получилось - одна пятнистая закалка и трещины. Может у них получится.
У меня к тому времени возникла идея нагреть изделие «А» в солевой электродной ванне и охладить в бачке с горячей водой цеха ширпотреба. У них там Аня Сладченко отработала закалку кухонных ножей. Шеф идею одобрил, и мы с Аней Сладченко и с представителем диспетчерской службы Володькой, моим знакомым пошли искать наши валы-шестерни. Вовку кинули к нам, чтобы он докладывал в диспетчерскую о ходе работ по выполнению обкомовского заказа и помог искать эти самые валы-шестерни (изд. «А»). Их уже успели куда-то заныкать цеховые работники.
Нашли их частично в другом цехе. Выбрали один, чтобы отнести в цех 18, а путь не близок – 800 метров тащить 35 килограммовую деталь. Автокары в том цехе нам не дали и нашёл я верёвочный трос. похожий на тот, которым боцманы матросов наказывают – линёк он называется, обмотал на две прямые петли и с Вовкой потащили вдвоём. На полдороги встретился нам едущий на грейдере мой знакомый Колька, мы с ним в военкомате карты и бланки расписывали, когда нас туда завод кинул им в помощь. Бросили мы деталь в ковш грейдера, и он нас троих с ветерком докинул до нужного нам цеха. Спасибо ему. Оставили изделие «А» в цехе, уже поздно было, и пошли домой.
С утра, я сразу пошел в кузнечно-термический цех, узнать, из какой же таки стали делают наше изделие «А», а заодно и «Б», так как появились слухи, что не с той их стали сделали (царь, … не настоящий!!!). Разобрался. Оказывается, конструкторы отдела механизации, ещё 13 августа заменили сталь 20Х, которую не нашли, на 30ХГСН2А. Вот какую! Температура закалки у неё уже не 850, как у стали 20Х а все 920 градусов, вот почему у нас твёрдость-то не вышла тогда и хорошо ещё, что не потрещала в воде-то. А вот крупные шестерни (изд. «Б») вместо цементуемой стали 25ХГМ исполнили из стали 40Х. Я тут же пошёл в инструментальный цех, к термисту Толе Чернову, предупредить, чтобы не карбонитрировал, т.к. они из стали 40Х, что их мой шеф будет пробовать в 3-ем цехе калить на ТПЧ. Сразу понёсся в 3 цех (дальний свет), где мой шеф «колдовал» с представителем техотдела над оснасткой, и всё рассказал ему про замены сталей.
Над нами всеми носилась невидимо Лапута (летающий остров с карающими полномочиями из романа Д. Свифта «Путешествие Гулливера») с обкомовской кувалдой, грозящей опуститься нам на головы, за срыв по нашей вине обкомовского заказа. И чтобы эта кувалда на нас не обрушилась мы с шефом и изыскивали любые возможности, чтобы качественно термообработать эти злосчастные детали.
Мы не докладывали нашему главному начальству, что неуды имеем и не в состоянии произвести закалку на наших мощностях (а ведь предупреждали конструкторов, так нас не послушались). Мы не ставили вопросы перед цеховым начальством, а непосредственно контактировали с лицами нашего уровня. Мы не изменяли ничего в имеющейся заводской маршрутной технологии, потому, что не были уверены на все сто в своих начинаниях. Если работать как положено, то всё это будет долго, а нам хотелось сиюминутного положительного решения, так как в спину нам дышали всё новые и новые поступления деталей, а выхода по сути никакого. Вся эта заводская суета без докладов начальству называлась в нашем быту «партизанщиной», но иначе нельзя, тогда шишки от битья у нас были бы гораздо большие.
Вечером следующего дня мы с Аней пошли в цех ею курируемый договориться с термистами о проведении закалки изделия «А» а шеф с человеком из техотдела пошли в 3-й цех, в противоположную сторону, пытаться на трубогибочном стане закалить изделие «Б. Термисты на солевых ваннах Филиппов и Баринов, без восторга приняли наше решение нагревать валы-шестерни у них в «солянке». Их очень можно понять. Кому, спрашивается, охота вручную снимать с крюка 35-ти килограммовую деталь, нагретую до 920 градусов и вручную же охлаждать в горячей воде с пушечными выстрелами расплавленной соли и пусканием пара во все стороны?
Кто-нибудь капал на раскалённую сковородку каплю воды? И как? То сковорода, а это расплавленная смесь солей NaCl и BaCO3. Знали мы хорошо, что в горячей воде калить нельзя. У неё скорость закалки приближена к маслу, но недостаточно. Термисты с помощью Ани внедрили охлаждение стали 40Х13 в горячей воде, и мы надеялись, что и с изделием «А» пронесёт. А что нам было делать? Больше нигде нельзя. Мы с Аней всё-таки уговорили термистов, как и нас конструктора, что всё равно вас заставят – это обкомовский заказ. Пообещали им заплатить из фонда общетехнического отдела на экспериментальные работы. Ребята были хорошие и прекрасно закалили все изделия «А».
Мы с Аней радостные что с валами–шестернями получилось – побежали в 3 цех, где мучился шеф нашего бюро, доложить и посмотреть, что у него получается. Они с Кузнецовым – человеком ОГТ только закрепляли приспособление и устанавливали шестерню в оправку и только через полчаса стали нагревать изделие «Б». Выяснилось. Что нагрев проходит неравномерно, спрейер не успевает охлаждать, так как венец узкий и получилось, что три шестерни потрещали (об этом позже всплывёт почему) а остальные дали пятнистую твёрдость. Стало ясно. Что на установке гибки труб ничего не получится и придётся изделие «Б» калить и отпускать в 41 цехе, в инструментальном., хотя тоже знали, что будет поводка, но другого выхода нет. Мы с Аней пошли докладывать главному о нашем решении, а шеф остался Кузнецовым пробовать по другому режиму. Снова ничего не получилось и ещё одну деталь в брак вогнали.
В это время наш главный пришёл с декадного совещания, где ему задавали неприятные вопросы об остановке производства деталей обкомовского заказа, и он имел там тусклый вид, оттого что мы ему ничего не докладывали о нашей «партизанской» деятельности, оттого что не сложилось окончательного решения, и он, ничего не зная - ничего и не мог ответить. Видимо говорил, что его люди работают по этому вопросу и всё будет скоро известно. Мы только сейчас сподобились обо всём рассказать и какое приняли решение. А тут шеф бюро ему под горячую руку позвонил, что дело, видите ли швах.
Главный, его, бедолагу, хорошенько оттяпал и за партизанщину, и за то, что раньше ему ничего не докладывал, что ему пришлось сегодня краснеть на декадке. Мы, конечно, его защищали, рассказав, что в последний момент поменяли марки сталей, а нас не предупредили. Это был наш козырь. На часах главного было уде 19.00. Он сердцем смягчился и рассказал нам из «Фитиля», что надо семь раз отмерить, а потом отрезать. Мы пошли с Аней домой, а он ещё остался сидеть в кабинете. По дороге зашли в цех ширпотреба посмотреть, а не потрещал ли наш вал-шестерня, но с ним всё было хорошо.
Наступило утро следующего дня, субботнего кстати. В цехе были на смене Толя Чернов, присутствовали начальник цеха с замом. Позже пришли и шеф бюро с Кузнецовым. Термисты калили изделие «Б» и к 14.00 все их перекалили и отпустили в шахтной печи. Трещин вроде не нашли, но и толком не искали.
В понедельник, в цех ширпотреба привезли оставшиеся восемь валов-шестерен, изделие «А». Привезли недоделанными, хоть раз десять их предупреждали, чтобы провели полную механическую обработку, а они даже отверстий под рым-болты не просверлили. Отправили кару с деталями обратно, но к их чести они всё быстро исправили и вновь привезли в 18 цех, где и закалили. Теперь встал вопрос, как отвезти на отпуск в соседний цех 41, т.к. в 18 цехе печь отпускная маленькая и в неё всех деталей не загрузить. А пролёживать детали после отпуска не желательно. По идее могут потрещать от напряжения структурного. Электрокары в цехе 18 не добились, я пошёл в начальнику диспетчерской службы, чтобы он поспособствовал, он тоже не помог. Стали искать в цехе 18 электрокару (видели ж её совсем недавно) и нашли в конце цеха стоящей в закутке, в пыли и паутине, но водителя нигде не было. Что делать? Тогда шеф на улице, у цеха поймал проходившего парня. Спросил водит ли он кару. Тот утвердительно кивнул головой, и шеф попросил его отвезти наши детали.
Грузили тяжёлые валы мы с шефом и разгружали также в термичке инструментального, на что термист Чернов с негодованием спросил водилу нашего, а отчего не ты разгружаешь, ведь это твоя обязанность. На что мы ответили, что это не карщик а посторонний парень, он просто подвёз. Отпустили эти валы и сказали тяжко у-ф-ф-ф! Но рано. Ох рано мы это сказали. Оказалось, что изделия «Б», те, что мы калили в субботу и за которые получили по отгулу – потрещали! После травления выяснилось, что одна шестерня (изд. «Б») ровно вдоль венца трещину дала (ну не термическая) и на трёх нашли трещины на зубьях. Отправили контролёры всю партию травить и протравив - нашли и там на двух деталях трещины. И тут-то раскрылось (интересно. Почему так поздно), что перед тем, как только начать точить заготовку из листа – её просветили ультразвуком и нашли в листе, в прокате трещины, не предупредив никого, и наверняка со словами «И деревянная пойдёт», запущенная в мир термистом Сашкой Сумских. Это уже не «партизанщина» а подпольщики, а ещё точнее - русское авось. Спасибо, что признались, а то бы весь брак на нас списали да на термистов.
Как мы и предполагали раньше - после закалки, на шестернях появилось торцевое биение в 1мм. Это хорошо, что партию отправили на предприятие сборщик, на дальнейшее испытание, как исключение.
Запустили в производство новую партию недостающий шестерен и произвести металлу полны неразрушающий контроль. Мне же шеф приказал, что пока запускается новая партия - подумать, как калить, чтоб не вело; и так как разместили подобный заказ на предприятиях города – узнать на каких предприятиях и съездить туда – изучить их опыт. Конкретных мест не назвал. Потому. Что и сам не знал. Иди туда, не знаю куда – ищи то, знамо что. Пошёл я сначала к начальнику диспетчерской службы – узнать, на каких предприятиях ещё делают эти самые нескладные детали. – На что это вам? Спросил он меня. – Для изучения их опыта. – Нечему у них учиться! Там все шестерни в брак пошли, у них 3-х миллиметровое биение. - У нас значит лучше, у нас 1мм. Адреса я у него не получил (зачем людей конфузить) и поехал по шефскому наитию на один заводик и прошёл туда безо всякого командировочного предписания, без проблем. Сейчас туда, как и на мой завод, даже мышь посторонняя не прошмыгнёт. И всё-таки я спросил в их термичке у мастера, а как они с подобными шестернями работают. Мастер мне и ответил, что вчера партию забраковали из-за поводки. Так, что и они Америк не открывали. С этим я и вернулся к шефу. Предложил шеф калить в зажатом состоянии, как в закалочном штампе (о нём я только в книжках читал, но работая на трёх заводах - нигде не видел), но такую массивную деталь в наших условиях ничем не заневолишь. Пытались мы гильотинные ножи для резки метала закалить, зажав в болты, через втулки, по три штуки, так сорвало болт. Силища такая, что когда трещит в воде закаливаемая матрица из стали У8, то осколки пулей вылетают из воды, что сторонись.
Нужно было выполнить обещание данное термистам 18 цеха – выхлопотать им деньги премией. Сварганил наряд на 50 рублей, но в ОТЗ мне его «зарубили» и секвестрировали до 36 рублей (три бутылки водки «Экстра», кстати) а в общетехническом и вообще отклонили. Нет, видите ли у них на эту тему денег. –А на какую есть-то, спрашиваю я. Есть на другую. – Вот на эту, чужую, мне и выписывайте. Хватит им остатка. Выписали! Ура! Выбил! Как Суворов говорил нам? – После бани – укради, но выпей! Вот и я по заповеди генералиссимуса – украл после «бани» и выпили. Пошёл утверждать к заместителю ОТЗ, но тот с первого раза не подписал – дал вылежаться бумаге. А потом подписал-таки. Тут же пошёл в 18-ый – обрадовать термистов, а к ним в гости пришла наша бывшая стилоскопистка Анечка. Сегодня она была особенно прекрасной, как блоковская незнакомка. Ещё раз потискали слегка по старой дружбе и симпатии. Выполнив обещанное пошел я в 41 цех.
Там. На смене был бригадир Гриня Борисенко, он же Ёжик и Мишка Горчаков (тогда ещё Сынок) – калили изделие «Б» и отпускали при температуре 430 градусов. И я самолично две шестерни закалил, тряхнув стариной и после отпуска получил твёрдость 43-45 (по чертежу требовали 40-50 HRc). Проконтролировал до перерыва, чтобы потом доложить шефу, а после перерыва будет вести так называемый технический контроль цеховой технолог Верочка. Купил в заводском магазине леденцов «Театральная» вместо премии.
Инспекции сдали с твёрдостью 39,5-4 (вложились в чертёжные данные) а на 0,5 единиц контролёр Толик посмотрел сквозь пальцы так как парень был с умом и понимал, что куда. А по биению термисты добили биения 0,1мм. Знай наших «отцов русской термообработки!»
Когда с технологом Аней шли уже по другим делам и в другой цех, по дороге нашли пять крупных шампиньонов и занесли в термичку 41 цеха. Мужики часто себе варили грибной суп с вермишелью. Когда мы зашли – они как раз закусывали (у них был в 11 часов рабочий перерыв) и угостили нас домашним салом. Мы посидели, закусили с ними, похвалив сало и поблагодарив ребят – пошли по своим делам.
Выполнили мы тогда заказ обкома, совершив небольшой трудовой подвиг, убив параллельно в себе много нервных клеток, а по внутренним ощущениям как будто и ничего и не было. Ибо нашлась другая трудная работа (это как всегда) и мы в неё все, как в омут с головой и окунулись, но это уже совсем другая история.
(Имена и фамилии изменены.)
Борис Евдокимов
1986 - 2021