В статье "Политико-миграционное домино в Средней Азии в конце I тысячелетия до н.э." я писал, что начале II века до н.э. под натиском хунну и усуней племена юэчжей переселились из Тарима в Семиречье, потеснив проживавших там саков. Однако под давлением усуней вынуждены были отойти дальше на запад в Согдиану. В Семиречье было образовано государство усуней Уйсунь, отложившееся от союза с хунну. В начале I века до н.э. юэчжи полностью овладели Бактрией.
При этом сложились интересные политические союзы, превратив Среднюю Азию в своеобразный политический слоеный пирог. Уйсунь состоял в союзнических отношениях с Ханьским Китаем, а хунну заключили союз с расположенным на территории современного центрального Казахстана сакским Кангюем.
И в это время, как пишет Чжан Цянь в "Истории Старшей династии Хань" ("Хань шу"), в восточном Приаралье государство Яньцай меняет название на Аланляо, то есть "Земля аланов".
Это переименование Яньцай в Аланьляо никак не может трактоваться как смена названия в рамках цельного этнического массива. Факт переименования государства свидетельствует скорее о смене его правящей верхушки, чем о эволюционной смене этнического имени населяющих его племен. То есть с захватом аланами власти в Яньцай.
Напрямую с именем алан ряд исследователей, в частности, А.Н.Бернштам, связывает античных исседонов и усуней китайских летописей, считая их им я транскрипцией этнонима асии.
И вот здесь возникает серьезный вопрос: как усуни попали в Приаралье?
С одной стороны, границы Уйсунь никогда не выходили за пределы Семиречья. Нет ни одного источника, указывающего на экспансию усуней на запад. Учитывая же достаточно тесное взаимодействие ханьцев с усунями, подчинение ими Яньцай непременно нашло бы отражение в китайских источниках.
Тем более, что на западе выход в Приаралье усуням прикрывал Кангюй с севера и юэчжи с юга. Причем, ни те, ни другие к усуням никаких теплых чувств не испытывали.
Вообще, положение Уйсунь было незавидным. На юге начинались предгорья Тянь-Шаня. С востока и севера расположились хунну. На северо-западе – Кангюй, союзный хунну, но, если не враждебный, то недружественный Уйсунь, из-за их союза с ханьцами, враждовавших с хунну. А на юго-западе были юэчжи, которых усуни выдавили сперва из Тарима, а затем и из Семиречья.
С другой стороны, археологи фиксируют появление во II веке до н.э. в Семиречье и Согдиане, а в I веке до н.э. в Приаралье несвойственных этим местам катакомбных погребений, характерных, однако, для усуней и юэчжей в Ганьсу и Синьцзяне. Позже именно катакомбные захоронения стали являться определяющим маркером их аланской принадлежности.
В отличие от усуней, юэчжи с завоеванием Согдианы и Бактрии получали прямой выход в Приаралье. На юэчжийскую принадлежность ранних катакомбных погребений в Приаралье указывают и найденные в них бактрийские монеты с чеканкой юэчжийских правителей.
Здесь надо сказать, что усуни и юэчжи изначально проживали на общей территории Ганьсу и Синьцзяна. Ученые часто определяют принадлежность обнаруженных там захоронений не по конструктивным особенностям или инвентарю, а только по локации. Часто даже высказывается мнение, что юэчжи и усуни представляли собой 2 ветви одного народа, разделенного не этно-культурными особенностями, а политическими предпочтениями.
Поэтому не совсем правомерно относить этноним асии исключительно к усуням.
Так Страбон указывает, что Бактрию у греков отняли асии, пасиане, тахары и сакараулы. А Помпей Трог в "Прологах" указывает в одном месте о захвате Бактрии и Согдианы племенами сарауков и асиан, в другом - об асианах как царях тохаров. Эти факты могут указывать либо на единство между асами (асианами) и юэчжами-тохарами, либо на вхождении части усуней-асов в юэчжийский союз.
На последнее может указывать и факт, что мятежный усуньский правитель Биюаньчжи, увел к Кангюю 80 тысяч воинов, что составляло едва ли не половину военной силы Уйсунь. Однако, если буквально следовать источнику, он ушел не в Кангюй, а на границу с ним. Исходя из этого, Биюаньчжи, отложившись от Уйсунь, должен был или создать собственное государство, или примкнуть либо к Кангюю, либо к юэчжам. Однако источник не указывает, что Биюаньчжи примкнул к Кангюю. Источник больше вообще не упоминает о Биюаньчжи, хотя, очевидно, такая армия не могла исчезнуть бесследно. Однако другие источники указывают на почти синхронный раскол в юэчжийском союзе, который мог был быть спровоцирован как раз влившим в него Биюаньчжи.
Таким образом, рассмотрение Яньцай в рамках аланского вопроса должно проводиться в русле именно тохаро-юэчжийских миграций на запад.
Однако многокомпонентный этнический состав тохаро-юэчжийского союза не позволяет однозначно отнести вышедших из него алан к какой-то определенной племенной группе, будь то асии или аорсы. Ученые часто высказывают предположение, что изначально термин "алан" имел не этническую, а социальную окраску, маркируя социальный статус, принадлежность к высшей военной знати. Однако со временем даже при таком допущении социальный смысл термина "алан" приобретает этническую окраску, так как именно сами аланы, а не возглавляемые ими объединения в целом, стали определять последующую этническую принадлежность таких объединений под общим именем алан.