Пришел в 9 утра. Как обычно. Стучу. Никто не открывает. Стучу ещё. Приложил ухо. Ничего. Позвал соседей. Они стучат. Тишина. Приехали МЧС. Дверь вскрыли. И тут я узнал, что Варвара Аркадьевна умерла.
Сижу. В соседней комнате гроб на стульях. Внутри Варвара Аркадьевна. В дурацкой, старушачьей косынке. Оказывается она письмо накатала. Распорядилась там, чтобы соблюли её правовые обязанности. Написала, что ей обязательно надо в гробу лежать 3 дня. Я письмо в городскую службу отдал. Вот она там лежит в гробу, а я сижу по привычке свой утренний час отбываю.
У Варвары Аркадьевны никого. Года два назад она попросила меня дотащить сумки до квартиры. Я дотащил. Потом попросила сходить в магазин. Я сходил. Старый человек, кто ей поможет кроме меня. Так и повелось, что в 9 утра приходить стал, а в 10 бежал в институт. Прошло два года и тут Варвара Аркадьевна умерла.
В квартире отчего-то полно народу. За два года никто не приходил, а тут весь подъезд. И четыре соседних тоже. Ходят, поминают, соболезнуют, кто-то даже соплю пустил. Подошел мужик.
- Это ты ей помогал?
- Помогал.
- Внук?
- Кто?
- Ты.
- Нет.
Мужик подошел к старому, пыльному шкафу-стенке. Посмотрел внутрь.
- А чё это? - говорит.
- Где?
- Вот. Проигрыватель что ли?
- Ну да.
- Отличный. Польский. С колонками. Можно забрать?
Я пожал плечами. Варваре Аркадьевне-то наверное всё равно. Мужик открыл створки, вытащил.
- Не грусти, пацан. Жизнь такая, - и попёр проигрыватель из квартиры.
Я сидел. Думал над тем, где сейчас теоретически может быть Варвара Аркадьевна. Может под потолком висит. Смотрит. А может и нет. Тут подошла соседка с четвертого этажа.
- Ты не знаешь, там соленья на кухне свежие?
- Которые в банках?
- Ну.
- Вроде да.
- Может я заберу? А то пропадут.
- Ну забирайте.
Вижу собрала банки в авоську и пошла. Следом подходят еще.
- А тазик на балконе он чего? Нужен?
- Откуда мне знать.
Задумалась. Покрутилась у стола с водкой. Хватила стопку. Для смелости.
- Наверное не нужен тазик-то? Зачем он ей?
- Незачем, - соглашаюсь.
Гляжу выносит тазик и еще бельевые веревки. И велосипед детский, ржавый. И тапки забрала и валенки.
- А ты не знаешь нужна мясорубка-то? - с другого бока.
- Думаю не нужна.
Вижу мясорубку потащили. Еще кофемолку и хлебопечку.
- А картина нужна?
- Какая картина?
- На кухне там, картина с птицами?
- Спросите у женщины из ритуальной службы.
- А её нет.
- Не знаю тогда.
Унесли картину. Пошёл на кухню, а там ни холодильника, ни столовых приборов. Только пыльные квадраты вместо стиральной машины, холодильника и плиты.
- А клетка для попугая?
- Понятия не имею.
- А бельевая корзина?
- А пальтишко драповое?
- А лыжные палки?
В ванной случилась драка из-за коврика и шторки. Поднялся хаос. Пока разнимали, слышу в комнате бахнуло. Побежал. Ни стола на котором стояли бутылки, ни бутылок. И венгерская шкаф-стенка пропала. И диван. Оторвали обои и шпингалеты. В квартире пусто. Иду в комнату. На полу лежит Варвара Аркадьевна. Гроб тоже упёрли. И стулья. Только сквозняк по волосам. Я растерялся. Пошёл искать похоронного агента-распорядителя. Её нигде нету.
Вернулся в комнату, думаю надо хоть Варвару Аркадьевну перевернуть. А то она там ничком лежит. Захожу в комнату, а Варвара Аркадьевна сидит на полу. Схватилась за колени.
- Ты чего, Лёшка, офонарел что ли? Весь мой хлам раздал!
Стою бледный. Слова не могу сказать.
- Дурень!
Схватил мобилу давай скорую вызывать. Оказалось живая! В 36-ой ГКБ еще 3 дня под капельницами лежала.
- Вот Лёшка, квартиру-то я на тебя переписала, - скрипит Варвара Аркадьевна.
А потом умерла. Уже по-настоящему. Я несколько месяцев, раз в неделю к девяти часам приезжал на кладбище. По инерции. А потом уехал из города.
Поставьте лайк если понравилось! Если не понравилось не ставьте.