Начало цикла рассказов "Кулёк" тут
Предыдущая часть
Через месяц после рождения, нам разрешили гулять. И все летние дни мы провели на даче. Сынуля спал в коляске, возле которой кругами ходил свёкор, бдительно охраняя сон внука. Я копалась на грядках. Как только малыш просыпался, свёкор тут же бежал ко мне с напоминанием:
- Мать, корми сына! Он уже губами причмокивает, есть хочет!
Вымыв руки в бочке, я кормила ребенка грудью и снова на грядки. Осенью, когда закончились все огородные работы, мы перебрались домой. Я не знала, что такое гулять с ребенком, прогуливаясь по улицам с коляской, как это делали другие мамочки. Во-первых, стаскивать одной коляску со второго этажа было тяжело, во-вторых, и дома находилось много дел.
Сынуля у меня спал-гулял на балконе. Я ставила на две табуретки верх от коляски, и он там благополучно посапывал, пока я готовила на кухне, поглядывая за ним через балконную дверь. К зиме я сшила из своей шубы ему конверт с капюшоном, и малыш спал даже в приличные морозы. Я лишь каждые 15-20 минут выглядывала и трогала ему носик, он был тепленьким.
Честно говоря, вся эта рутинная ежедневная чехарда меня препорядочно вымотала. Памперсов тогда еще не было. Мне еще повезло с тем, что за полгода до рождения сына, когда еще были талоны, в магазин завезли индийский детский стиральный порошок. Собрав талоны со всей родни, удалось выкупить две с половиной пачки. Да, да, стиральный порошок тогда продавали не целыми пачками на человека, а на развес.
Утром я ставила машинку-малютку на ванну, наливала воду, добавляла полторы ложки порошка и по мере уписывания-укакивания пеленок и ползунков, стирала сразу же. Я не могла себе позволить что-то накапливать, иначе ребенок рисковал остаться в какой-то момент голым.
Сынуля рос, передвигаясь за мной по квартире в ходунках, забавно отталкиваясь кончиками пальцев ног, как балерина. Он и ходить позже стал сначала на цыпочках.
В середине января я, оставив сына маме, помчалась в магазин. На площади мне попался Василич – директор нашего Дома культуры. Человек он был весьма занятный. Небольшого росточка, с тонким остреньким носом, светлыми голубоватыми глазками и начинающейся лысинкой, которую он прикрывал путем зачесывания волос с затылка или висков.
Но занятность его была вовсе не во внешности, а в бесподобной искренности, даже скорее наивности и безудержной суетливости. Он играл на баяне и так старался, изображая важность процесса, что это вызывало у зрителей смех. Он мог вскочить на сцену и начать суетливо непонятно зачем дергать кулисы, вроде бы наводя порядок, или задергивать занавес, да так усердно, что открывалась другая его часть. А уж его объявления концертных номеров зачастую вызывали смех и даже бурные овации.
Он выходил на сцену, зачем-то картинно складывал ручки, сцепляя их пальцами, словно собирался петь и на полном серьезе объявлял: «А сейчас прозвучит песня про любовь! «Я жал на все педали». Зрители от смеха сползали с кресел.
В поселке его называли «Наш Огурцов». Ничего общего во внешности с актером Ильинским у него не было, скорее схожа была комичность поведения.
С Василичем я познакомилась практически сразу после переезда из Казахстана. Потому что меня тут же пригласили играть на клавишных в местный вокально-инструментальный ансамбль. Потом я еще принимала участие в агитбригадах. Он знал, что я закончила Кулёк и хотела бы работать в нашем ДК.
- Варя, - обратился он ко мне, отводя глаза куда-то в сторону. Он, кстати, так всегда делал, - Тут такое дело. Светлана выходит из декрета и собралась или увольняться, или хочет работать на полставки. В общем, я не знаю, если она уволится, я тебя возьму худруком или, может быть, ты согласишься на полставки. Можешь завтра подойти к девяти утра?
- Думаю, могу, - тут же согласилась я.
- Ну, тогда приходи.
Я мчалась домой, на ходу соображая, что бы это могло быть? О существовании Светланы я знала, но знакома с ней не была. Она приехала в поселок с мужем-железнодорожником. Несколько лет назад нашу станцию планировали сделать узловой и пустить дополнительно ветки на Тулу и на Рязань. Для этого построили несколько панельных трехэтажек у железной дороги и набрали специалистов. Позже на Рязань дорогу протянули, а вот с Тулой не получилось. Советский союз рухнул и финансирование вместе с ним.
Раньше Василич был единственным завклубом. Даже моей маме не выделили в свое время ставку худрука, и она устроилась работать в клуб второго хозяйства в поселке, расположенного по другую сторону железки, до которого приходилось довольно далеко топать.
Но, пока я училась в училище, Светлане удалось каким-то способом выбить ставку худрука. Проработала она недолго и ушла в декрет на все три года. Меня, пока она сидела с ребенком, тоже не взяли на эту ставку, потому что я была молодым специалистом, которому руководство обязано было гарантировать работу в течение трех лет.
Дома я об этом рассказала маме. Она пожала плечами.
- Что гадать то? Сходишь завтра и все узнаешь, - успокоила она меня.
- А если меня возьмут на работу, мне ж нужно чтобы кто-то сидел с ребенком! Ему же всего семь месяцев, в садик таких не берут.
- Я готова сидеть все время, ну кроме тех дней, когда работаю, - предложила мама. – Думаешь свёкры не согласятся?
- Не знаю, - пожала я плечами.
Весь остаток дня я мучительно думала, что сказать мужу. Они должны были как раз вечером вернуться из другого района от деда, которого уехали поздравлять с днем рождения.
За ужином муж стал рассказывать о поездке и неожиданно выдал:
- Тут папа Коля поинтересовался, а когда ты выйдешь на работу?
Я просто обалдела от неожиданности. Первая мысль была: «Ну, надо же, у меня ребенку даже года нет, а они рассуждают о том, не выйти ли мне на работу. Типа на шее сижу, нахлебница». Но эту мысль перекрыла другая: «Раз так рассуждают, значит, не откажутся сидеть с ребенком». И я рассказала про утренний разговор с Василичем.
На следующий день я неслась в ДК, не чувствуя от волнения под собой ног. В кабинете директора на втором этаже уже сидела Светлана в светлой зимней куртке и шапке из голубой норки. Василич как обычно засуетился.
- Вот, это Варя, это Света, - проговорил он почти скороговоркой. Потом почему-то пробежался к двери, вернулся и уселся на свое место во главе стола. – Ну, как? Что будем делать?
Мы со Светланой с любопытством разглядывали друг друга. Это было похоже на сцену, когда пристально всматриваются две соперницы, как бы пытаясь проникнуть в самое нутро и понять что-то сокровенное. В данной ситуации у меня не было никакого преимущества. Главное слово было за моей визави.
- Ну, ты что решила? – нарушил паузу Василич, обращаясь к Светлане. – Будешь работать на полную ставку или?...
Он замялся, как сконфуженный мальчик.
- Да не нужна мне ставка, - напористо сказала Светлана, будто она все три года от нее отказывалась, а ее долго уговаривали. – Лучше уж вместе работать.
- Ну, вот и хорошо, - выдохнул Василич, словно ученик, сдавший трудный экзамен. – Пойдемте тогда в контору писать заявления.
Погремев огромной связкой ключей, Василич закрыл кабинет. Контора хозяйства находилась через дорогу. Мы быстро настрочили в бухгалтерии необходимые бумажки, Василич размашисто их подписал, изобразив из себя важного начальника.
- Ладно, девчонки, - миролюбиво сказал он, когда мы вышли, - Мне сегодня еще по делам нужно. Давайте, приходите завтра в девять и начнем работать.
Так я неожиданно быстро стала половинкой худрука.
........
Продолжение тут. Ваши лайки и комментарии помогают каналу развиваться. Навигатор по каналу «КУЛЁК» ссылки тут.
Вы не пропустите новое, если подпишитесь на мой канал. До встречи!
Кого интересует, с чего все началось, читайте мои рассказы из цикла "Записки театрального ребенка" тут.
Для более серьезного и несерьезного чтива цикл рассказов "Обезьянообразные" тут.