— Одно это звучит, как музыка: « Нарежь медных пластин, каждая толщиной с динарий, смочи их соляной водой и положи в рядок на дно тигля », — сказал кот, — интересно, какая толщина у динария, не говоря о том, что у нас нет медных пластин.
Мы читали «Малый Алхимический Свод». Там всё подробно написано, что и как делать: дважды натереть пластины мышьяком, настоянном на уксусе.
— Уксус можно взять на кухне в шкафу, только осторожно, он воняет, — сказал кот, — Мышьяк?
Он пошептался с сиамцем. Мы его пригласили смотреть, как мы делаем алхимические опыты. Сиамец приглашал нас смотреть, как его хозяин, вернувшийся с рыбалки, чистит ведро карасиков. Наша хозяйка на рыбалку не ходит. Нам удивлять нечем. Дарвин и говорит, а пойдём к нам алхимические опыты смотреть. Сиамец — кот бывалый, но такого никогда не видел. Теперь вот заминка из-за мышьяка произошла.
— Недавно в подвалах крыс травили, — говорит сиамец, — можно у них спросить.
— У отравленных крыс? — мне это показалось даже каким-то глумлением.
— С чего бы им быть отравленными? Если им предложили мышьяк, это не значит, что они его ели. Это значит, они знают, где его взять, — сказал самец.
— Может, крысомор можно заменить на карандаш от тараканов? — предложил Дарвин, — Яд, он и есть яд. Тараканы дохнут.
Мысль показалась нам всем интересной. И к крысам не надо идти.
С медными пластинами дело обстояло хуже. Сиамец предложил сгонять в пункт приёма металлолома.
— Украсть? — я не хотел верить.
— Ты думаешь, твои алхимики ни у кого ничего не крали? — фыркнул сиамец.
— Ты сам серу из ушей хозяйки крал, — напомнил кот Дарвин.
Отдельная история, как они с сиамцем ходили в пункт приема. Оба предварительно вывалялись в пыли. Маскировка, говорят, нельзя, чтобы нас приняли за домашних котов. Почему? — спрашиваю.
— Сиамца могут украсть, — объяснил Дарвин, — он породистый. Я тоже породистый, но сиамец особенно породистый.
Мне кажется, Дарвин врёт, и в пыли они вывалялись из удовольствия. Я думал, наврали про пункт приёма, пойдут, погуляют, вернутся, скажут, что дело не выгорело. Нет, принесли каждый по пластине. Я уже не стал напоминать про толщину, как у динара. Другой меди у нас нет.
Истолкли карандаш от тараканов в фарфоровой ступке, залили уксусом. Знатно пузырилось. Воняло ещё сильнее. Мы засунули в это месиво медные пластинки. После положили их в сосуд и обмазали его, как написано, глиной. Далее поместили в печь.
— Долго нам ждать? — спросил самец.
— Четыре часа, — сказал Дарвин.
— И что получится? — спросил самец.
— Альберт Великий пишет, что там будет «всеобщий распад и повсеместная гниль».
Сиамец вытаращил глаза, наверное, от восхищения. Потом сказал, что повсеместная гниль — это, конечно, хорошая штука, но ему неохота ждать четыре часа, и он, пожалуй, пойдёт домой, смотреть, как чистят карасиков. Это, по его мнению, гораздо интереснее.