В Беларуси вряд ли найдётся хоть одна семья, которую бы так или иначе не коснулась Чернобыльская катастрофа. Семья Серовых – тому доказательство. Могилёв, где жили Серовы, радиация «накрыла» не так сильно, как многие соседние территории, но авария всё-таки забрала из семьи отца. На четыре месяца. Сегодня, зная возможные последствия радиационного облучения, можно смело уточнить: хорошо, что всего на четыре месяца.
Ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС Николай Серов
12 июля 1986 года. Этот день могилевчанин Николай Серов запомнил навсегда. Повестку из военкомата вручили прямо на работе. Домой заскочил, только чтобы взять самое необходимое и попрощаться с семьёй. Через несколько часов он, переодетый в военную форму, в составе роты санитарной обработки занимался дезактивацией зданий и снимал радиоактивный грунт вокруг домов в деревне Деряжня Костюковичского района Могилёвской области. Примерно через месяц роту перебросили в другую точку Могилёвщины – в Малиновку Чериковского района, затем – в Веприн. Сейчас эти населённые пункты можно найти разве что в списках отселённых и захороненных деревень .
В процессе ликвидации последствий чернобыльской катастрофы на территории Могилёвской области были эвакуированы жители 141 населённого пункта; 88 населённых пунктов было захоронено. За послеаварийный период в «чистые» районы Беларуси переселено более 21,5 тысячи человек, что привело к сокращению численности населения области примерно на семь процентов. Так, население Быховского района сократилось с 1986 года на 25 процентов, Краснопольского – на 37, Славгородского – на 30, Чериковского – на 17.
Загрязнение цезием-137 Могилёвской области после аварии на Чернобыльской АЭС. Источник карты
Тогда, в 1986-м, местных жителей никто с загрязнённых территорий не вывозил. Какую они получили дозу радиации до переселения – неизвестно. – Да и мы работали без какой-либо специальной защиты. Обмундирование и респираторы. Костюмы химзащиты были, но разве они могут спасти от радиации?! Всем выдали личные дозиметры, только они не годились для измерения общего радиационного фона, – вспоминает ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС Николай Иванович.
Всю информацию тогда власти тщательно скрывали. Особенно от гражданских. Не обошлось и без профилактической беседы с сотрудником прокуратуры: тот напомнил ликвидаторам об уголовной ответственности «за распространение ложных слухов».
– С радиацией я впервые столкнулся ещё в 1969 году на химических военных полигонах во время срочной службы в армии, – рассказывает собеседник. – Я понимал, что это опасно. Но в 1986-м никакой паники не было, как и не было мысли «откосить» от призыва на ликвидацию. Кому-то нужно было делать эту работу – и мы её делали.
Не было мысли «откосить» от призыва на ликвидацию. Кому-то нужно было делать эту работу – и мы её делали
Николай вспоминает: больше переживал за семью, ведь дома осталась жена с двумя маленькими детьми. На тот момент Серовы ютились в общежитии. Супруга работала на предприятии посменно, в том числе и по ночам. Чтобы дочки не оставались без присмотра, пришлось вызвать на помощь бабушку из деревни. Поддержки больше ждать было неоткуда.
Свой быт ликвидаторы налаживали, как могли. Чаще всего ночевали прямо на улице, в палатках. Только в Веприне повезло: разместились в здании старой школы. За все четыре месяца, пока участвовал в ликвидации последствий аварии, домой отпустили в увольнительную только один раз.
В первые годы после Чернобыльской катастрофы для ликвидаторов существовали льготы. Например, пару раз в месяц по талонам удавалось покупать в магазине набор продуктов, которых не было в свободной продаже. – Во времена дефицита, когда кругом пустые прилавки, конечно, это была существенная помощь. Точно так же по талонам нам и мебель досталась, которой, кстати, до сих пор пользуемся: стенка, кухня и мягкий уголок. Это теперь можно купить что угодно и сразу, если есть деньги. А раньше записывались на очередь и месяцами ждали, пока она подойдёт, – вспоминает собеседник. – Какое-то время ликвидаторам давали и льготные путёвки в санаторий, но я так ни разу и не воспользовался: некогда было отдыхать.
Несколько лет назад законодательство изменилось, и ликвидаторы в одночасье потеряли свой статус, а в новом удостоверении появилась универсальная формулировка «пострадавший от катастрофы на Чернобыльской АЭС, других радиационных аварий». Все льготы отменили, но Николай Иванович не унывает. Последние события показали, насколько всё в этом мире непредсказуемо, поэтому нужно жить, пока живётся, ни на кого не обижаясь.
Конечно, проблем со здоровьем у бывшего ликвидатора хватает, но утверждать, что они связаны именно с теми работами в радиационной зоне, он не берётся: ведь всю жизнь трудился во вредности на химическом предприятии «Могилёвхимволокно». Да и возраст уже солидный: восьмой десяток пошёл. Зато на вопрос, кто виноват в Чернобыльской катастрофе, отвечает не задумываясь: «Разгильдяйство и спешка».
Снимки сделаны в 1980-е во время работы на предприятии «Могилёвхимволокно»
– Всему виной эта пагубная практика – выполнить и перевыполнить, сдать досрочно ради того, чтобы выслужиться перед вышестоящими. Неужели это важнее человеческой жизни?! А ещё замалчивание. В первые дни после аварии мы поняли, что что-то произошло, когда на производстве стали отказывать кобальтовые приборы, потому что внешний радиационный фон оказался выше, чем внутри самого оборудования. Приходилось укрывать приборы свинцовыми листами, чтобы оно работало, – вспоминает собеседник. – Однако никакой официальной информации населению не давали долгое время. Ещё и погнали людей на первомайскую демонстрацию. Если бы не западные радиостанции, которые подняли шум, не знаю, сколько бы нас ещё держали в неведении.
Хоть Николай Серов и уверен, что в современных условиях, с учётом всех мер безопасности, повторение чернобыльского сценария маловероятно, но всё же считает, что уроки истории нужно вспоминать как можно чаще – чтобы беда снова не постучалась в двери.