Как же случилось, что огромное государство – одна шестая часть суши и прочие горделивые самоназвания, стала разваливаться на части, проваливаться, погружаться в бездну, в хтонь, и свершилось это в кратчайшие сроки?
Василий Васильевич Розанов в «Апокалипсисе нашего времени» фиксировал то, что творилось у него на глазах:
«Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже «Новое Время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей».
В августе 1991-го Советский Союз тоже слинял в три дня. Этим решающим дням предшествовали шесть лет метаний и путаницы, называемых «перестройкой», шесть лет уступок и угроз, которым уже никто не верил, которых никто не боялся, шесть лет обещаний, блефа, пустословий. Три дня в феврале 1917-го тоже готовились годами русского парламентаризма, то есть худшего и бессовестного политиканства, пожеланиями скорейшей гибели Отечеству, подлости, выдаваемой за доблесть, и спекуляций заимствованными идеями. И в том, и в другом случае страна ждала поспешных, многошумных, безотлагательных перемен – как ждёт глотка водки студентка, готовая расстаться с невинностью в дурной компании.
У государства, в отличие от студентки, были министры и вагоновожатые, были дворники и сторожа, оказавшиеся испытанными рок-музыкантами, был Комитет государственной безопасности и ансамбль песни и пляски, программа «Время» и педсоветы, ракеты дальнего радиуса действия и ракеты среднего радиуса действия, были стратегические запасы, союз писателей, нефть и многомиллионная партия, которая научилась собирать из сибирских ледышек слово «ДИКТАТУРА» раньше, чем прочла первую марксистскую брошюру. И вся эта махина, как пишет Розанов, рассыпалась. Каким образом?
Любители теории заговора представляют публике, то одного, то другого супостата, чаще англосакса и его подручных. Ничего не скажу про тёмные пятна в биографии тех, кто помогал Генсеку с отметиной позорить само понятие «реформа» и рыть могилу КПСС. Были они или не были агентами влияния – Бог ведает. А вот кто ушатал однопартийную систему в Костроме – я видел их вблизи. Братья Орловы, Леонид и Михаил. Оба бородаты. Оба с харизмой, с природным даром оказывать влияние. Один - директор музыкальной школы, и другой – директор музыкальной школы (школы, естественно, разные). Оба создавали Костромской народный фронт – структуру, которую никак не хотели регистрировать по причине её явной оппозиционности.
1 мая 1990 года братья Орловы вывели на праздничную демонстрацию колонну, а точнее, группу человек из сорока под сине-бело-красными флагами. Показателен маршрут: от Октябрьской площади по улице Советской на Советскую площадь; согласитесь, есть в этом какая-то историческая обречённость. По пути к колонне или группе присоединялись люди – не так много, чтобы казаться серьёзной силой, но не заметить эту обособленную людскую общность было нельзя.
10 марта 1991 года братья Орловы вывели на Всероссийскую акцию в защиту Ельцина (не помните? А была такая, была) несколько тысяч костромичей. А в Москве на Манежной площади собралось не то триста, не то пятьсот тысяч – говорят, одна из самых массовых акций в истории страны.
В августе 1991-го, после конфуза с ГКЧП, лидеры Костромского народного фронта пошли снимать вывеску со здания, где размещался обком КПСС.
Какие-то тётки, с виду – кликуши, аплодировали.
Снова вспомним Розанова: «Ты нам трагедий не играй, а подавай водевиль».