Ультрамодернизм, метамодернизм, постпостмодернизм, все эти названия, призванные отбыть оскомину от слова постмодернизм, но явно не расстаются с ним, как и домодернизм, просто и не просто потому, что последний термин, это синоним постмодернизма, коль скоро тот модерн в Status nascendi . Что же такого притягательного в модерне или "модернизме"? Состояние быть все время новым, всегда уже новым. Трудность в том, что модерн может быть не один на территории и раз так , коль скоро он все время новый, трудно отличить его от иного и легко приписать ему иное.
Чем может быть хорошо новое, по мимо того, что оно бодрит в сексуальном смысле, новым образом? Вновь самая близкая из исторически уже далеких точка восстановления, это мысль Канта о том, что разрастание новых свободных занятий, что не отменяют свободы остальных, это может быть хорошо. Но высказанная в таком общем смысле, эта мысль может встретить разве что недоумение , - и где это видано?
Слепота к будущему.
Верно, что неопределенность, а не непредставимость его черта, но она не единственная.
Ни войны , ни пандемии. Безумие хайпа, это возможно предвосхищающий ответ на катастрофу.
Научна фантастика- постмодернизм. 19 век преддверие победы капитала и Жюль Верн с прозрениями в подводные атомные ракетоносцы, что было столь наивно сентиментально и романтично. Постмодернизм, не может не быть ретрофутуризмом, в том смысле, в каком постмодернизм частью весь таков, ностальгия по средневековью, пронизанная современными технологиями, оживляющими драконов, "Игра престолов". Тем не менее, научная фантастика, это возможность революции воображения, что может быть желанием в производстве, и в виду прозрения будущих технологий , так и возможность критики существующей действительности, что не дает погибнуть перед истиной. И тут действительно, может быть некий Рубикон, "Здесь Ролдос, здесь танцуй". Или речь может идти о тотальном господстве образов, ради системы контроля власти, прежде всего, только образами, что же что и контроля, но самого гуманного способа подавления и вытеснения, каким может быть, рок концерт, поток музыкальных клипов или интернет семинар. Или действительной реализаций желания в производстве зародошевого тока чего угодно, но прежде всего детей. То, что это, или или, может напрягать было легко показано в немногочисленных съемках Вуд сток. Проблема в том, что движение хипи, даже будучи проектом власти много стоило США, в том смысле, что оно, будучи имманентно невероятно богатым просто разоряло эту страну, в том числе и бедностью, на которую было таким же образом богато. Современные раздачи, на которые идет правительство США во многом продиктованы риском возврата байкота, общества и государства, что был предпринят этим движением. В известном смысле возрождения его опасаются, как и дефляции. Хайп это, возможно, средство власти властвовать над левыми и избежать такого возврата. Здесь вопрос лекарства, это вопрос той степени противоядия, которое требуется и может быть найдено в истории страны.
Трансценденция в имманентности воображения, это конечно некий способ, в том числе и веры в капитализм, в который верить все сложнее. Это давно не время рассказов Епископосова 60-х в СССР, о том, как американское общество, в основном в горизонтах семей, атакованное холодильниками и телевизорами, внимало размножающимся повторам о технологическом прогрессе науки, что разрешит все. Детей, а именно к этой аудитории прежде всего обращается это производство грез теперь, просто и не просто потому, что все остальные видимо могли бы быть безнадежно потеряны для него, но нет судя по сборам, можно все еще поддержать только сказками о: "Стражах галактики", " Людях Х" , Вселенной "Марвел".
Сложность в том, что будущее не может быть абсолютно неопределенным, в таком случае оно лишается связности, в которой состоит с настоящим и прошлым. Для большинства же людей именно поэтому в виду господства в их жизни такой прошлой технологической и главным образом социальной связности, его просто не существует. Единственное будущее, которое они могут встретить это то, что показывается в кино, образное. Время рвется еще и в этом смысле, оставаясь на образном волоске. Шекспир видимо понимал и этот возможный смысл перспективного театра. Абстрактное будущее, это большей частью прошлое, что выдается за настоящее. Это можно отнести и как не странно ко всем тем изобретениям, которые принято теперь назвать будущим, которое уже здесь. Мало того, что они будущее только для большинства, для которого так и останутся большей частью недоступными, они не меняют ничего в системе прежде всего технологической, не революционизируют систему в том направлении, которое может быть связано с изменением социальной машины, от которой все машины производны. Нет обратной связи сил и отношений в таких симулякрах революции. Индустриальный капитализм монопольного типа, это поворотный суппорт. Даже фордовский конвейер не смог по большому счету изменить этого. Частично во всяком случае, это все тот же капитализм. Не поэтому и различия между научной фантастикой, что предвозвещает такие новинки и этими новинками компаний супер гигантов. Это во всяком случае видимость производства, сон, что грезит будущим. Этот момент может быть, как никогда верен в критике. Но такова не вся научная фантастика, вернее она не может быть и не должна быть такой вся.
И иначе, множатся и множатся анклавы, что не затрагиваются этими судорогами и суетой часто тщетных попыток быть все время новым, ступенчато выстраиваясь от племен в африканских саванах до небольших городков, в которых знают и "Морган Стенли" только по телевизору.
Иначе говоря, восславить царствие Чумы, можно только потому, что это складка времени. Несмотря на то, что эти складки имеют место и в вовремя относительного здоровья они большей частью узко локальны. Складки, что образовывают в том числе и протестные движения во время "чумы" обладают большей общностью и важно они могут быть действительно коммунистическими. И в этом сложность и действительная проблема до сих пор. Спорадические и рассеянные диффузные складки обыденной относительно здоровой повседневности, что быстро развертываются едва ли не до ребер, но на теле фронта вообще говоря растущей экономики, и массовые складки, что образуются во время войн или эпидемий.
Можно подумать, практика отсутствия стоимости могла быть практикой только на берегу Волги в 42, на клочке земли, что все еще остался не оккупированным немецко-фашистскими войсками, тогда, когда солдаты перед боем, время жизни в котором старших офицеров исчислялось десятками минут, обменивались "не глядя" и видимо на удачу, любыми попавшимися под руку из своих скудных запасов предметами, попирая основной закон капитала- эквивалентный обмен. Но здравый ум все же твориться и для того, чтобы атака на будущее таким образом сменялась бы упразднением прошлого. Коль скоро, свобода и таким образом проявляет свою гетерогенность , гетеротипичность и гетеротопию. Так, как будто только абсолютный риск жизнью может быть ей сродни или избавление от невыносимых страданий. То немыслимость свободы действительности свободы кажется неоспоримой в виду тезиса о том, что лишь равность объемов таких разнородных определений свободы и главное ее практик, это путь к реализации свободы. И коль скоро, это явно может выглядеть невозможным, то остается едва ли нелукавая хитрость указания на то, что некто не в тюрьме и не интернирован, и потому действительно свободен, и как же так?
Сложность в том, что эквивалентного обмена и теперь нет, нигде. Это редчайший случай. В известном смысле, вся мировая экономика живет на этом пятачке под Сталинградом, как на грани будущего.
Бытие стоимости - это видимость капитала. Как бытие, стоимость - это ничто. Если закон не соблюдается- стоимости нет.
Или контрадикторное противоречие - соблюдается в исключительных случаях. Но и по тому же основанию, следуют: качество, количество мера, сущность -капитал. Все эти возможные логические отношения диалектики, отчасти скрыто не проявлены под "феноменологией духа" и "феноменологией сознания" борьбы классов и отношениями их производства друг друга, в "Капитале" Маркса К.
Суть дела таким образом кроме прочего в том, что возможность свободного, универсального доступа ко всем средствам производства не может не встретить на сегодняшний день, казалось бы, непроходимое возражение, что отвергает саму возможность такой свободы. Это мыслимый таким образом доступ к производству средств производства оружия. Но речь идет не о шахматной партии и даже не о прениях, где бы они ни происходили, но вновь видимо и о ситуации холодной войны с самими собой. Разработка ударных средств предупреждения и подавления нападения, видимо, может быть путем выхода из капкана в котором человечество оказалось в виду ОМП. И как всегда эта мысль не смогла бы даже появиться, если бы ни возможность ее реализации и тем более она может быть значима теперь: «Шиповник» и танк, что обладает средствами самонаведения на цель.
Пять лет отпущенные по договору СНВ-3, это кроме прочего возможное время, в ходе которого можно было бы в виду разработки таких ударных средств предупреждения и подавления нападения, подступиться к радикальному сокращению любых ударных систем вооружения, вида ОМП и до того, как это произойдет к радикальному сокращению обычных ударных средств.
"СТЛА".
Караваев В.Г.