Начало цикла рассказов тут.
Предыдущая часть здесь.
Еще зимой, после сдачи своей первой сессии, нам сказали, что второкурсников не отправят на картошку в сентябре, но и гулять целое лето нам не позволят. Для этого нам необходимо один месяц летом отработать в так называемом торговом отряде.
Для этого к нам будут приезжать преподаватели и учить нас на дополнительных парах торговому делу. Какая-то тетенька в мохеровой вязаной шапке со смешно накрашенными губами яркой красной помадой к нам однажды как-то заглянула. Но нужно было срочно что-то репетировать и на лекцию мы так и не попали.
Я выбрала для практики вторую половину июля – начало августа и оказалось, что остаюсь без компаньонок. Пришлось приехать самостоятельно в какое-то торговое управление, потом сдать в поликлинике кучу анализов и наконец, меня распределили в магазин.
Им оказался большой гастроном на Левом берегу, неподалеку от общаги. Я пришла, отдала начальнице свои бумаги, мне вручили белый халат и торжественно отвели на рабочее место. Рядом с гастрономом находился ларёк с говорящим названием «Квас».
В нем находились три огромные столитровые емкости, газовые баллоны, прилавок с краном и поднос с гранеными стаканами и парой кружек. Расписавшись за оборудование и отмыв свое рабочее место, пришлось вернуться в магазин.
- Когда мне квас привезут? – спросила я, стоя на пороге распахнутой двери в кабинет начальницы.
- Скорее всего, завтра, - не отрывая глаз от бумаг, ответила она, - Иди пока на фасовку, там всегда руки нужны.
В молочном отделе толкалась очередь, в бакалейном было тихо и пусто. Полки были практически пусты. Несколько пакетов с развешанными серыми макаронами, такая же несимпатичная перловка и еще не то сечка или ячка.
Завернув за прилавок, я прошла в подсобку.
- Новенькая? – спросила меня пожилая женщина с добрыми голубыми глазами и пучком лучистых морщинок вокруг них.
- Да, я из торгового отряда, - ответила я, - Меня на квас поставили, а его не привезли, вот начальница к вам отправила.
- К нам, это хорошо, - улыбалась женщина, - Только сегодня ничего не привезли, а что было, мы уже развесили.
- А что же мне делать? – растерялась я.
- Ты обедать ходила? – заботливо спросила женщина, словно я была ее дочка.
Я отрицательно помахала головой.
- Ах, так ты, наверное, еще ни с кем не знакома, - всплеснула руками женщина, - Пойдем я тебя отведу обедать. Мы тут сами готовим, особенно вкусно, когда смена Расула. Обеды недорогие, копеек двадцать, двадцать пять.
Меня, конечно, смутила такая маленькая сумма, потому что даже в недорогой в институтской столовой можно было пообедать примерно на рубль.
Она легонько, подталкивая меня в спину, повела куда-то в глубину мясного отдела, в прозрачных витринах которого лежали лишь белые пустые металлические корытца. А в подсобных помещениях оказалось несколько небольших комнат.
В одной из них стоял огромный пень с воткнутым топором и столами, обитыми листами цинка. В другой вокруг такого же огромного стола стояли стулья. Продавцы в свободное время приходили сюда обедать по одному или двое, ели и так же быстро уходили. В третьей, совсем крохотной, около электроплитки, отвернувшись спиной, что-то колдовал мужчина в белом халате. Он был какого-то гигантского роста с большими волосатыми руками.
- Расул, - улыбнулась моя сопровождающая, - Покорми вот девочку!
- Новенькая? – не поворачиваясь, спросил мужчина, - Как зовут?
- Варя, - ответила я.
- Держи тарелку, - Расул, наконец, повернулся в проходе. У него было широкое лицо с массивным носом и черными усами. – Борщ любишь?
- Люблю, - кивнула я.
- Значит, ешь! – улыбался Расул, - А я люблю, когда едят.
Я навернула порядочную тарелку борща, потом получила огромнейшую порцию вермишели с гуляшом. В нашей студенческой столовой такие порции мне и не снились, но я мужественно все доела, чтобы не обижать повара. Готовил Расул действительно потрясающе. Несмотря на то, что магазин был полупустой, для коллектива продавцы не жалели отборных продуктов.
Накормив всех, Расул произвел калькуляцию.
- Девочки, сегодня обед стоит 22 копейки, - сообщил он всем присутствующим.
Это обычных покупателей можно было обвесить, обсчитать, со «своими» такие вещи не проходили. Все расчёты происходили четко, до копеечки.
Не зная, чем себя занять, я сходила проведать свой ларек. И вновь вернулась в магазин в бакалейный отдел. Там кипела работа. Оказывается, привезли сахарный песок и фасовщицы, ловко орудуя совками, насыпали его в бумажные пакеты, взвешивали на весах ровно по килограмму, закручивали и ставили на тележку.
- А можно я попробую? – спросила я мою добрую благодетельницу.
- Конечно, можно – улыбнулась та, - Вот пакеты, вот совок, давай-ка новый мешок откроем.
Мешки с сахаром были с одной стороны застрочены каким-то странным переплетенным швом. Как их распарывать, я не знала.
- Вот смотри, - учила меня лучезарная женщина, - Отрезаешь ножом торчащий хвостик, находишь нужную ниточку и просто тянешь за два кончика.
Трррык! И через секунду нитки ровно разошлись в стороны и открыли мешок. Поначалу у меня все получалось неважно. То не за ту нитку потяну, или сахар недосыплю в пакет или пересыплю. Нина, а именно так звали мою новую коллегу по фасовке, все делала четко и ловко. Одним движением пальцев открывала пакет, тут же швырк в него сахар, и практически получался ровно килограмм.
- Ничего, и ты научишься, - улыбалась она, глядя на мою неловкость.
Весь сахар мы расфасовали за пару часов. А народ в зале его смел за считанные секунды. Три дня я слонялась без дела по гастроному, на фасовке аврала не было, квас мне никак не везли. И вдруг, о, счастье!
- Варвара! – услышала я из отдела голос начальницы, - Бегом! Тебе квас привезли. Проверь все накладные внимательно и приступай.
Я выбежала на улицу. Возле моего ларька стояла огромная машина. Как только я открыла дверь, два серьезных дяденьки в синих комбинезонах ловко сняли пустые емкости, поставили на их место полные, быстро подключили баллоны и отвернули кран. Из него, фыркая и пенясь, полилась пузырчатая квасная пена.
- Вот смотри, - деловито сказал мне усатый, - Если в емкости будет падать давление и квас не потечет, отверни кран с газом, сильно не злоупотребляй, но и себя не обижай.
Увидев, что в ларек привезли квас, около него моментально стал собираться народ. Уже через пятнадцать минут выстроилась внушительная очередь. Я только успевала наполнять трехлитровые банки, реже стаканы и кружки, да отсчитывать сдачу.
Первая емкость у меня улетела так быстро, что я даже не успела понять, сколько прошло времени. На пороге моего ларька появилась начальница.
- Как дела, стахановка? – ухмыльнулась она, - Дело идет? Пора закрываться, уже девятый час. Прибирайся, завтра приходи к восьми. Выручку сдашь тогда за все три емкости, как распродашь.
Лишь вернувшись в общагу и рухнув на кровать, я поняла, насколько устала. Мне показалось, что я только провалилась в сон, как над ухом противно заверещал будильник.
Второй день торговли квасом мне показался не таким волнительным, как первый. Я наливала квас, честно до края емкости, давала отстояться пене и вновь доливала. Больше всего я боялась кого-нибудь обмануть или обидеть недоливом.
Народ с банками и канистрами тянулся ручейками. Во второй половине дня у меня уже закончилась третья емкость. Вымыв посуду и прилавок, я закрыла окошечко и села считать выручку.
Ее на удивление оказалось на пятнадцать рублей больше. Я не поверила своим глазам и пересчитала все еще раз внимательнее. Все правильно, так и есть. По пять лишних рублей с емкости мне дала пена.
- Все, я все продала, - просунула я свой нос в кабинет к начальнице. - Кому выручку сдавать?
- Иди вон к Валентине, в соседнюю дверь, - все также не отрывая глаз от бумаг, ответили она. – Приварок получился?
- Вот, пятнадцать рублей, - честно протянула я деньги.
- А, - махнула рукой начальница, - Это тебе, заработала.
Сдав выручку, я помчалась в бакалею. Там привезли сахар и уже стояла огромная толпа народа. Многие ругались, толкаясь в очереди. Люди отоваривали талоны на сахар.
- Помощь нужна? – радостно спросила я, заглянув на фасовку.
- Еще как нужна, - как всегда улыбнулась мне Нина, – А то они нас тут просто сметут.
За перегородкой гудела и переругивалась очередь, а мы как бешеный конвейер развешивали сахар. Продавец из отдела едва успевала отвозить в зал полную тележку.
- До чего же народ дошел, - ворчала она, возвращаясь за очередной расфасованной порцией, - С руками готовы отрывать!
- Так лето же, варенья, соленья, - как то мягко, словно жалея всех несчастных людей, произнесла Нина.
«Господи, - пронеслось у меня в голове! – а у меня-то в деревне тоже сахар по талонам. Вот же, у самой руки уже болят от колючих сахаринок, а дома, поди, нет ни крошки».
- Вот и у меня, наверное, дома нет сахара, - поделилась я с Ниной.
Она на меня посмотрела удивленно:
- Так бери, сколько надо, только за деньги, разумеется, вон в кассу заплати, а уж мы то отвесим.
Пролетела неделя, на свои первые выходные я рванула домой с пятью кило сахара. Да еще и с деньгами.
А все ж неплохая эта штука, торговля!
В понедельник, выйдя на работу, я с радостью обнаружила, что в мой магазин направили еще одну мою однокурсницу, одну из Ленок. Ее посадили в отдел для ветеранов.
Квас мне больше не везли, и я слонялась по магазину между обедами и фасовкой. Как-то ко мне заглянула Ленуся:
- Ой, Варька, у нас там прямо битва ветеранов. Наборы выдаем.
- А что хорошего в наборах? – деловито, по-торгашески спросила я.
- Сыр, сервелат, - ответила однокурсница.
- Нина, интересно, а сервелат можно купить? – повернулась я к коллеге.
- Да можно, - отмахнулась она, - только спроси и Сигизмунда Эдуардовича.
- У кого? – я от неожиданности чуть не поперхнулась собственной слюной.
- Сигизмунд Эдуардович сидит в кабинете, следующем за бухгалтером, - невозмутимо ответила Нина, - Иди, да спрашивай.
Я помчалась в подсобку. Меня уже не столько интересовал сервелат, сколько, что же это за человек такой и почему я его до этого не видела?
Вежливо постучавшись в нужную дверь, я услышала негромкое:
- Войдите…
Такого я не ожидала увидеть: за рабочим столом сидел кругленький, розовощекий пухлый человечек. Он своими короткими пальчиками-сарделечками перебирал какие-то бумажки. К блестящей лысине была аккуратно приклеена последняя редкая прядь волос.
- Здравствуйте, Сигизмунд Эдуардович! – как можно мягче сказала я, - Я из отдела фасовки, а можно мне сервелат купить из ветеранского отдела?
Сигизмунд Эдуардович как-то рассеянно посмотрел на меня, потом очень забавно причмокнул пухлыми губами и каким-то полу женским голосом ответил негромко:
- Можно… - и вновь причмокнул губами. – Скажите, я разрешил.
- Спасибо! – и я уже мчалась в подвал, в большой холодильник – хранилище.
- Тебе чего? – грубовато спросил мрачного вида дяденька. Он был в белом халате, значит свой, хотя я раньше до этого его тоже не видела.
- Мне Сигизмунд Эдуардович разрешил взять сервелат, - пропищала я каким-то странным не своим голосом.
- Ааа, - равнодушно отозвался дядька. Он подошел к железной двери с огромной ручкой-рычагом и открыл ее. На полках в полутьме лежали колбасные батончики, - Сколько тебе?
- А можно три? – робко спросила я.
Дяденька презрительно хмыкнул и протянул мне три колбасины. Я тут же помчалась их взвешивать и оплачивать на кассе, словно опасаясь, что дяденька передумает, догонит и отнимет. А в это время бедные ветераны, простаивая в очереди, унизительно выкупали свои пайки, в которых сервелат был развешан не батонами, а всего лишь небольшими кусочками.
Голод все-таки способен заглушить стыд... Простите меня ветераны.
Квас мне больше так и не привезли и вскоре, получив свою зарплату, я вернулась домой.
Я долго потом и часто думала, насколько скверно я поступила? Или в этом не моя вина, что в стране так выстраивалась жизнь, с бесконечным дефицитом, блатом и шальными торгашескими деньгами.
Но я не одна прошла сквозь искушение наживы. В сентябре, когда мы собрались учиться, все с жаром рассказывали о том, с чем кому пришлось столкнуться в торговле.
Занятнее всего торговая эпопея оказалась у Катьки-Афёры и Ирки. Их оправили в овощной магазин. Там оказалась очень продвинутая заведующая, которая умела на базах доставать дефицитные по тем временам фрукты: бананы и апельсины.
Их продавали прямо на улице, в основном на бойких площадках или перекрестках. Утром продавцов с ящиками товара привозили на точки, как правило, сразу же выстраивались гигантские очереди. В течение нескольких часов все это распродавалось и во второй половине дня с выручкой продавцы приезжали к начальнице.
Она, прекрасно понимая, сколько примерно навара за день давала определенная точка, часть брала себе, остальное отдавала продавцам.
Ирка боялась торговли, как огня. Но смелая Катерина ее успокоила:
- Не трясись, будешь мне в корзинку накладывать фрукты, а я уже стану взвешивать и считать, - и Катька для надежности прихватила из дома собственный калькулятор.
Смотрелась эта парочка видимо забавно: высокая тощая Ирка, которая озиралась по сторонам и заранее боялась всего и всех, и крепко сбитенькая невысокая Катька, которая у прилавка вела себя, как министр торговли, и это как минимум.
Утром грузчики выгрузили фруктотару. Катька внимательно все пересчитала. Бухнули на два перевернутых ящика весы. Они уже заранее были настроены на недовес, что тоже не прошло мимо Катерининой инспекции. И торговля понеслась.
Отторговавшись, в ожидании машины, Катька пересчитала всю выручку, перепроверила все на своем калькуляторе и счетах. Семьдесят рублей были сверху. Убедив Ирку молчать и не трястись, приехали они к своей овощной королеве.
Та, быстро пересчитав деньги алчными пальцами в золотых массивных перстнях, и смахнув их привычным жестом в выдвижной ящик стола, вопросительно уставилась на девчонок.
- Ну? – грозно спросила вдруг она, и выдержала приличную паузу.
Ирка от страха и неловкости рассматривала мух на потолке. Катька выпучила на грозную тетю свои честные-пречестные голубые глаза.
Победил Станиславский! Торговая мадам стушевалась и лишь процедила:
- Свободны.
На следующий день, как только в дверях кабинета замелькали две светлые головы, заведующая овощным магазином тут же заорала:
- Войдите! Какую мне подписать бумагу, что вы прошли свою торговую практику? Давайте!
Катька протянула заранее приготовленный листок. Царица торговли размашисто расписалась и прошипела как змея:
- Спасибо Вам, девочки, надеюсь, мы больше с вами не увидимся!
Радостные и довольные от свалившейся свободы, Катька с Иркой отлично провели оставшееся лето.
Но не все так легко смогли победить искушение золотым тельцом. Одна наша однокурсница не появилась на занятиях в сентябре, она редко ночевала в общаге, и поговаривали, что собирается бросить училище.
Переполошились преподаватели. Даже вроде бы писали письма родителям беглянки. Она вернулась где-то в конце октября. И поведала нам, рыдая, свою торговую историю. Оказывается, девчонка попала работать в тот же овощной магазин. Но честно сдавала заведующей свой навар, получая положенную долю.
Сговорчивому продавцу овощная королева обрадовалась. Наша однокурсница, будущий режиссер, стояла на торговой точке по две смены в день, получая левыми иногда по 150 рублей. Такой была месячная зарплата инженера в те времена. За месяц она оделась и обулась с головы до ног, стала раскатывать на такси и просаживать вечера в дорогих ресторанах с такими же торгашами.
Деньги вскружили бедняжке голову. Что помогло ей остановиться, для нас так и осталось загадкой. Может быть, уговоры преподавателей или родителей, возможно здравый смысл. Но училище эта талантливая девочка закончила, причем весьма успешно.
Держись, подруга! Испытание золотым тельцом труднее огня, воды и медных труб!
......................
Продолжение тут. Ваши лайки помогают каналу развиваться.
Вы не пропустите новое, если подпишитесь на мой канал. До встречи!
Кого интересует, с чего все началось, читайте мои рассказы из цикла "Записки театрального ребенка" тут.
Для более серьезного и несерьезного чтива цикл рассказов "Обезьянообразные" тут.