Начало
Предыдущая глава
Марина и Барков, продолжение
Девяностые
Выходя из ворот, я обратила внимание, что машина не одна. Весь двор был заставлен какими-то достаточно приличными иномарками.
Возвращаясь мысленно в тот год, я ни о чем не жалею – все сложилось как сложилось, у жизни на всех свои планы. Но, как женщина уже взрослая и мудрая, скажу: если вы вдруг познакомились с красивым и небедным парнем, – не знакомьте с ним своих подруг. Мало ли что. В нашем случае мало ли что случилось – Вася влюбился в Марину. Влюбился сильно, страстно и на многие годы. Он не ушел от своей жены, хотя просил Маринку родить ему сына и обещал уйти к ней. Маринка не рискнула. Она очень любила Васю, но статус был для нее важнее. Ни на минуту не смирившись со статусом любовницы, она периодически выходила замуж. Пока не вышла окончательно. Несколько лет назад я говорила с Васей на тему: любишь – бросай все и вперед. У Маринки как раз была пауза меду браками. Но Вася сказал, что голый он от жены не уйдет и что в пятьдесят с лишним лет с нуля состояние он не сделает. Это звучит разумно, но и в тридцать с лишним Вася не рискнул бросить все и начать жизнь с чистого листа. Просто тогда и сама Маринка не была слишком огорчена этим фактом. Ведь Василий превратил нашу жизнь в праздник. Мы объехали полстраны, начав с Тюменской области. Мы выпили океан вкусного пива и других, более экзотических, напитков. Мы плясали с вечера до утра и с утра до вечера. Мы ездили ловить рыбу и собирать грибы: молодые, пьяные и счастливые. Вася без сомнений брал с собой всех, кто хотел поехать. Ему никогда не было жаль денег. Самое достойное во всем этом было то, что Васины друзья, которые ездили с нами, никогда не покушались на нас, на Маринкиных подруг. Нет, если у кого-то завязывались отношения – ради Бога. Но мы ездили безо всяких обязательств с кем-то спать. Мне кажется, это было последнее поколение нормальных, широких русских мужиков. Я бы очень хотела ошибаться, но…
Помню, у моей мамы был день рождения, на столе было не густо, настроение так себе. Сидела парочка каких-то унылых маминых подруг. И в этот момент позвонила Маринка, чтобы позвать меня гулять.
- Не могу. У мамы день рождения. Отбываю за столом.
- А если мы с Барковым приедем?
- Да приезжайте. Только тут стол не ломится.
- Ничего. Заломится скоро.
Моя мама, застыв в позе статуи и выкатив глаза, смотрела, как молодые крепкие парни вносят на нашу кухню ящики с бутылками, консервами и закусками. День рождения получился на славу. А с утра Вася вызвал водителя с пивом и шашлыками. Я взывала к его здравому смыслу.
- Какое пиво? Там батарея шампанского и вина еще!
- Фу! Я с утра шампанское не буду.
- А вино?
- И вино не буду. Я буду пиво и шашлык. И вам советую.
Все пили пиво и ели шашлык. И говорили тосты за маму. Много лет спустя я рассказала Васе, что мама умерла. Он приехал в Москву и мы встретились посидеть, вспомнить молодость.
- Надо же. Твоя мама такая была…
- Какая?
- Никому ничего плохого не делала. Как же так?
- Вась, а как оно вообще все так?
- Да. Правда.
То, что нас роднит с Васей, и роднило все эти годы – страх смерти. По законам природы, Вася ближе к ней, чем я. Но смерть любит нарушать эти законы.
Летел и таял
Не соберу
Летел и таял
Больше не тает
Завтра я еще не умру,
Но кто его знает… (Л. Федоров группа «Аукцыон»).
С Маринкой мы дружим по сей день. Это радует. Это означает, что не безумные разгульные вечеринки связывают нас. Точнее, не только они. Недавно я была в Тюмени и заезжала к уже сильно беременной четвертым ребёнком Маринке. На улице шумел зеленый май, и мы вспоминали, как двадцать с лишним лет назад, еще до знакомства с Барковым, Маринкина мать отпустила нас на салют девятого мая. С удовольствием вручив ей ребенка, мы встретились с моим лучшим другом и его товарищем, накупили пива и плясали в парке под На-На. Потом смотрели салют и орали пьяное ура. Потом каким-то чудом добрались до дома, бухие, как два сантехника. Перед тем, как зайти в дом, мы очень постарались сделать трезвые и умные лица. Себя я не видела, а у Маринки получилось только умное лицо. Трезвого не получилось. Думаю, мое лицо выглядело примерно так же. Мы вошли в дом, надеясь тихо завалиться спать. Но не тут-то было. Со своей половины дома приплыла тетя Люда и у нас завязалась беседа.
- Погуляли?
- Му.
- Одни гуляли?
- Му.
- Или с мальчиками.
- Му, му.
- Что-то у вас подозрительное поведение…
На что Маринка, максимально сконцентрировавшись, важно вымолвила заплетающимся языком
- Поведение как поведение.
Добрая, наивная тетя Люда. С моей бы мамой такое не прокатило.
Тетя Люда была художником. Однажды от соза художников ей выделили сколько-то там соток земли под картошку. Она предупредила нас с вечера, что мы поедем копать и садить, а с ребенком посидит прабабушка. Как на грех, вечером состоялась какая-то грандиозная гулянка у Васи и домой мы приползли часов в шесть утра. Оказалось, что уже в семь нужно вставать. Собравшись с другими художниками, мы на больших автобусах поехали копать и садить. По дороге туда удалось поспать. Там пришлось работать, но мы были молоды и море было нам по колено. А уж такая мелочь, как поле с картошкой, так и подавно. На художников я произвела неизгладимое впечатление. С одним мы договорились, что я буду позировать ему обнаженку. С моих форм он написал картину, назвал ее «Русская Венера» и задорого продал в Германии. Кажется, у Кустодиева тоже была картина с таким названием? Но я в те годы была значительно легче кустодиевских натурщиц.)) Висит эта картина у какого-нибудь толстого немца на стене над камином и радует глаз. А как не радовать. С кого писали-то?
Другой художник, помоложе, кореец, до неприличия похожий на Виктора Цоя, примерно в течение часа ездил мне по ушам. Я и тогда плохо запомнила его речи, а уж через столько лет и подавно не вспомню. Поэтому, цитировать не буду. Но примерно там было следующее: что цены я себе не знаю, что такая красота должна быть не сама по себе, а в соответствующей дорогой оправе, что к моим ногам должна упасть непременно вся Европа, и я должна осчастливить Европу, одеваясь в Европейских магазинах и завтракая в Европейских кафе. Если честно, слушала я его плохо. По двум причинам. Первое: сказывалась бессонная ночь с пивом. А второе: ни тогда, ни сейчас, на меня не распространяется поговорка «женщина любит ушами». Если мужик начинает ездить мне по ушам – тем самым он сразу отворачивает меня от себя на сто восемьдесят градусов. Но одна мысль из того давнего дня мне запомнилась. «Складно поет. Но песни Цоя нравятся мне больше. Надо же, как похож… Цой больше никому не споет, а этот смотри, как рассвистелся».
Я никогда больше не встречала того удивительного говоруна. И Европа до сих пор не у моих ног. Сглазил, зараза.
Номер карты 2202 2005 1113 0344 для тех, кто захочет поддержать канал и автора