Казеиды — твари приметные (до трёх метров, что с учётом их сложения, внушает), но малоизвестные. Отчасти, именно из-за своей сюрреалистической, но отталкивающей наружности. А также потому, что жили они в пермский период (299-252 миллиона лет назад), обычно, ассоциирующийся со звероящерами.
На самом деле, перми было две. Ранняя, — когда ледник, толкая перед собой обширную полосу пустынь, поглощал субтропики, и жизнь на суше кое-как удерживалась в полосе субэкваториальных болот. И поздняя, когда растительность, сделав шаг вперёд, сравнительно с предыдущей эпохой, преследуя отступающий ледник захватила ранее недоступные регионы, в том числе и сравнительно засушливые. Поздняя пермь, действительно, принадлежала звероящерам. Но ранняя — казеидам, по некоторым прикидкам образующим в это время не менее половины биомассы наземных позвоночных.
Считается, что произошли казеиды в начале каменноугольного периода от пеликозавров. Но лишь потому, что к пеликозаврам оптом относят всех ранних представителей синапсид — эволюционной ветви, ведущей от амфибий к человеку. В том числе и представителей гипотетических. С реально известными с середины карбона пеликозаврами, примером которых может служить широко известный диметродон, казеиды из общего имели лишь то, что тоже являлись обладательницами цельного, без височных окон черепа — синапсидами.
Это была самобытная группа. С одной стороны, амфибийных черт казеиды, сравнительно с пеликозаврами, унаследовали меньше: лишённая чешуи, но плотная, непроницаемая для жидкостей кожа, обеспечивала им относительную независимость от водной среды, скелет также являлся более продуманным и подходящим для передвижения по суше. С другой же стороны, признаков, сближающих пеликозавров с млекопитающими, казеиды не имели. Интерес с совершенствованию зубов и развитию терморегуляции у них не проявился.
У казеид был свой путь. Непонятно по каким не задокументированным в палеонтологической летописи закоулкам он пролегал в карбоне, но в начале перми группа переживает бурный расцвет, сумев дорваться до пищевого ресурса ранее позвоночным недоступного. Казеиды становятся первыми растительноядными позвоночными.
Растительная диета — далеко не простая адаптация. Без населяющих пищеварительный тракт симбиотических микроорганизмов не стоит и браться. И тут возникает парадокс курицы и яйца. Если нет травоядных, откуда взяться их симбионтам?
Членистоногие сталкивались с этой проблемой давно. И давно же её решили, — не сразу, в кембрийских период ещё не было такого, — приспособившись к поеданию водорослей. Но из-за фундаментальных отличий между типами животных, включая и разную химию крови, чужие симбионты позвоночным не подходили. Казеидам пришлось разводить собственных. И это сказалось на их внешности.
Диета раннепермских толстяков может показаться достаточно странной. Помимо зелёных частей травянистых папоротников, хвощей и плаунов, употребляли они, например, гниющую древесину (благо, карбон кончился и древесина уже гнила ), верхний, богатый разлагающейся органикой, то есть, грибами и бактериями, слой болотной грязи, и так далее. «Разлагающийся» — ключевое слово для описания пищевых пристрастий казеид. В безмерно длинном, заполняющим раздутое туловище пищеварительном тракте, съеденное оставалось очень надолго, продолжая перерабатываться проглоченными бактериями. Постепенно бактерии привыкали к новым условиям, входили во вкус, и становились, собственно, кишечными симбионтами.
Кстати, с помётом казеид споры симбиотических бактерий попадали в окружающую среду, что упростило переход других групп позвоночных к питанию растительностью. Последователям уже не требовался кишечник настолько длинный. К середине перми казеиды уступили свою нишу уже относительно стройным травоядным парарептилиям и звероящерам.
...Но это к вопросу, чем человек обязан казеидам, даже не будучи их потомком. Из внутреннего мира казеид не слишком-то эстетичным путём явились предки наших внутренних симбионтов. Второй вопрос заключался в том, почему казеиды странны и неприятны. Тогда как, черепахи, например, при схожем сложении отталкивающего впечатления не производят.
Инстинкты человека, сортирующие увиденное на красивое и ужасное, имеют целью защиту от отравлений и заражений. Путём исключения гастрономических контактов с больными или ядовитыми животными. И принцип селекции прост: если животное носит оружие на виду, имеет крепкие ноги или панцирь, — оно здорово и безопасно, для всякого, кто сможет с ним справиться. Отсутствие же очевидных средств защиты — подозрительно .
Лишенные оружия, панциря и способности к бегству казеиды кажутся животными больными. Но в ранней перми всё это, просто, им не требовалось. Как правило, они были крупнее хищных пеликозавров, а в противном случае могли уклоняться от боя, удерживаясь от воды за пределами радиуса действия хищников.
Конечно же, с появлением на сцене более мобильных звероящеров дейноцефалов уязвимость казеид немедленно сыграла роковую роль.