Эпилог
Катя ещё раз полюбовалась на платье, предназначенное для новогоднего показа, и повесила его в шкаф. Со дня свадьбы с Алексеем выбор одежды превратился из подвига в удовольствие, потому что выбирал её в основном Алексей и практически не ошибался – то, что он предлагал, сидело на Кате идеально. Ей только нужно было решить – необходима ли ей ещё одна вещь или муж перестарался и нарядов уже более чем достаточно.
Оставалось лишь задвинуть шкаф стульями, чтобы двухлетний Сенька не прокрался туда бесшумно в поисках конфет и не испачкал чем-нибудь платье. Один из стульев Катя поставила неудачно – грохнула о шкаф, и на пороге тут же нарисовался Севка, до этого украшавший ёлку в соседней комнате.
Старые, ещё советские, игрушки, оставшиеся с детства Алексея и так нравящиеся Севке, привлекали и Сеньку. Поэтому на время украшения ёлки младший член семьи был услан с Катиным папой на горку во двор. Пока он отсутствует, Севка повесит игрушки повыше, а вниз – пряники, печенье и конфеты, столь обожаемые младшим братцем. Конечно, думать, что хоть одна конфета доживёт до Нового года, глупо, но они всё равно вешали сладости на ёлку. По крайней мере, видя их перед собой, Сенька может решить, что других заначек в квартире нет, и не повторит прошлогодний подвиг, когда он нашёл спрятанные сладости и злоупотребил ими до ярко-красных щёк.
– Прячу платье, – призналась Севке Катя, – а то у некоторых лапы вечно то в каше, то в пластилине.
– Да не волнуйся, мам, – беспечно ответил Севка, – испортит – я тебе новое куплю. В кредит.
И вернулся к ёлке. Катя засмеялась. Получив летом паспорт, Севка воображал себя способным и на получение кредитов. Правда, пока необходимости в них не возникало. Осознав, что среди расходов сына завелась статья «на девочек» и вряд ли она оттуда в ближайшее время исчезнет, Алексей начал приобщать Севку к трудовой деятельности. Два раза в неделю после школы Севка ехал в офис и занимался тем, до чего у постоянных сотрудников вечно не доходят руки, – забивал в компьютер информацию с бумажных источников, сортировал документы по папкам, получал небольшие деньги и был этим фактом весьма горд. Ещё два дня в неделю он всё так же ходил к Семёнову – относительно безобидная математика теперь превратилась в алгебру и геометрию, начались химия и физика, и учиться Севке было весьма непросто. Но он старался, и к концу четверти выходили тройки и четвёрки, не нарисованные вместо реальных двоек, а вполне настоящие. А в прошедшей четверти Семёнов взялся подтянуть по алгебре ещё и Анечку – ту девочку, к которой Севка питал сейчас нежные чувства. Так что заниматься Севке стало куда веселее. Выглянув в окно, Катя увидела на горке знакомый синий комбинезончик – Сенька съезжал по ледяной поверхности на пузе, а дедушка ловил его внизу.
– Лично я всё, – сообщил Севка. – Ёлка готова. Хочешь, схожу за Сенькой?
– Да пусть катается.
– Тогда я гулять?
Услышав вскоре из прихожей «мам, я ушёл», Катя снова улыбнулась. Мамой Севка стал называть её после рождения брата. И обосновал: мол, если для Сеньки она будет мама, а для Севки – Катя, маленький ребёнок запутается. Нельзя подвергать детскую психику такой опасности. Это была официальная версия, но Катя чувствовала – называть так её Севке нравилось, он произносил «мама» с удовольствием и первое время даже чаще, чем требовалось…
Папа занёс внука в квартиру негодующе вопящим. Возвращаться с прогулок Сенька любил меньше всего в жизни. Впрочем, долго вопить он не умел. И, завалившись на пол и всячески препятствуя тому, чтобы его раздели, вдруг вспоминал о чём-нибудь интересном, чем можно заняться и дома, и мгновенно успокаивался. Так же скоро обычно обретал спокойствие и хорошее настроение и его старший братец, абсолютно не способный на длительные обиды и конфликты. Вытряхнув ребёнка из комбинезона, Катя хотела проверить – не холодные ли у него ножки и не нужно ли сменить колготки на другие, не промерзшие на улице. Но Сенька уже сам выпрыгивал из колготок, спотыкаясь и направляясь в свою комнату. Там на кровати, в которую из комнаты родителей сын согласился отселиться только в начале этой осени, лежала пижамка с медвежатами. Медвежата были новогодние, в красных колпачках, и эта пижамка неожиданно так понравилась равнодушному к шмоткам Сеньке, что хоть и куплена была чуть на вырост и к празднику, он не выпустил её из рук после первой же примерки. Желал носить круглосуточно, снимая только ради купания и прогулки. Сейчас весьма ловко натянув штаны и, как обычно, пытаясь запихнуть голову в рукав, Сенька демонстрировал полную самостоятельность переодевания.
– Чаю? – предложила Катя папе.
– Нет, Кать, я пойду. Обещал мать с работы встретить, ты же понимаешь, сейчас нагрузится как автомобиль «газель» – творожки Севочке, творожки Сенечке да Коленьке ненаглядному. А потом ей к показу надо успеть – переодеться, лицо нарисовать.
– Жду вечером.
– Ма-а-ама! – выразительно протянул Сенька, намекая, что достаточно уже ей общаться с дедушкой, пора обратить внимание на местный центр мира.
Прижав к себе лохматого сыночка, Катя подошла с ним к зеркалу. Сенька любил поглядеть туда, сидя у неё на руках. Катю зрелище тоже радовало – если Севка был очень похож на Алексея, то Сенька пошёл в неё. Как утверждал муж, это было прекрасно. И мама говорила, что если сын похож на мать – это хорошая примета. В приметы Катя не верила, ей просто нравилось, как они смотрятся вместе, как похожи, как Сенька умеет обниматься – так мило и трогательно. Любуясь на малыша, Катя прекрасно представляла себе и ещё одного ребёнка. Дочку, которую они непременно родят чуть позже. Хорошо бы – к следующему Новому году…
Папа и Алексей явились одновременно. Папа – чтобы остаться с младшим внуком, а Алексей – переодеться перед показом и захватить на него Катю и Севку, пригласившего на этот раз Аню. Мама уехала во «Времена года» с Маргаритой. Все были в сборе, и только Севки с девочкой не хватало. Сенька бродил по квартире, доедая последнюю конфету, добытую с ёлки, руки и щёки его были в шоколаде, а судя по глазам, он планировал в отсутствие родителей всё-таки обыскать квартиру и найти некие немыслимые конфетные залежи. Сладкое было, пожалуй, единственной Сенькиной слабостью. Получив конфету, он превращался в жадного ребёнка, неспособного поделиться ею и намеренного стоять за свою собственность до конца. Нужно было вытереть ему пальцы, но Катя, как назло, не могла найти, куда сунула влажные салфетки.
– Нам пора, – сказал Алексей, – опоздавшие доберутся на маршрутке.
Тут же открылась дверь, и Севка затащил Аню в прихожую.
– Вроде не опоздали!
Аня была у них дома впервые – до этого Катя видела её в школе, с Севкой во дворе и в подъезде Семёнова. Роман начался не так давно, и до знакомства со всем семейством дело пока не дошло. Младший представитель этого семейства, услышав Севкин голос, принёсся в прихожую навстречу брату, которого обожал.
– Только не руками! – успел завопить Севка.
Как ни странно, Сенька остановился. Поглядел на Севку, потом на Аню. Замер, задрав голову.
– Это твой братик? – Аня присела на корточки. – Какой хорошенький.
Хорошенький Сенька вдруг улыбнулся и, вытащив изо рта уже обсосанную конфету, протянул Севкиной избраннице.
– На!
The End
Повесть " Невезучие" Глава 1
Повесть "Лёгкое дыхание" Глава 1
Повесть "А теперь обменяйтесь кольцами…" Глава 1
НОВЫЙ РАССКАЗ "На кого бог пошлёт..." Глава 1