Человек в темном с большим зонтом медленно шёл по улице. Тепло, птицы поют, но у прохожих, когда они видели незнакомца с зонтом, почему-то возникали мысли об осени. Возможно, это происходило потому, что он был одет не по погоде, и зонт громоздкий у него в руках, дождя не предвиделось, незнакомец использовал зонт скорее, как трость, хотя, не хромал. Молодые, глядя на него, думали, фрик какой-то; люди постарше определяли его «чудак». Одно ясно: он хотел, чтобы на него обращали внимание, человек так одетый, да ещё с таким зонтом, всегда заметен.
О внешности этого человека никто не смог сказать ничего определенного, помнили только, что одет в темное, и зонт в его руках. Какой это был зонт? Однажды я искала подруге зонт в подарок. Мы с ней долго бродили по торговому центру. Зонтов было много, разных. В каждом павильончике мы находили зонт красивее предыдущего, обещали продавцу вернуться, только посмотрим ещё немножко, убедимся, что ваш зонт самый лучший, и вернёмся, но не возвращались. Один раз, казалось, что мы уже нашли его, самый красивый зонт, думали купить, уже достали кошелёк, но решили, что посмотрим ещё в одном павильоне и хватит. В том павильоне мы и нашли наш зонт, большой, черный, блестящий, с силуэтом улиц большего города. От зонта просто воняло деньгами. Его-то мы и купили. Эта история не о том, как бывает вознаграждено терпение, хотя, могла бы быть и об этом, как и о награде, стоящей за долгим поиском. Тот зонт для моей подруги действительно стал наградой. У неё началась полоса везения после того, как мы купили ей этот зонт, полоса, ставшая широкой, как площадь, её и полосой-то уже не назовёшь. У того незнакомца зонт был из той же серии, что и наш, только посерьёзней, такие зонты не продавались в киосках, такую вещь можно сделать только на заказ, хотя, где могут сейчас делать зонты на заказ, похоже, перевелись маленькие мастерские, уступив место корпорациям, а корпорации таких вещей не производят.
— У него светлые волосы, — сказал потом один из прохожих, видевших этого человека, — если бы были черные волосы или шляпа, я бы запомнил, а так в памяти остался только костюм, зонт и ботинки, будто их владелец был вовсе без головы, человек-невидимка, одетый в костюм.
— Нет, он был не в костюме, а в черных джинсах и свитере, и глаза у него были серые, — сказала старушка, охочая до подробностей, — в моем возрасте можно смело заглядывать незнакомому человеку в лицо и не бояться, что он сочтёт это вызывающем, старух, как я не замечают.
— Зеленые глаза, — ответила мамаша с коляской, — я запомнила зеленые глаза, я встретила его в тени дерева, на всем был зеленоватый оттенок от листьев. Потом, как вспомнила его, так сразу подумала о листьях дерева, они были такими же зелеными, как его глаза.
Почему они говорили о нём? Потому что в тот день, когда они встретили его, застряли в грузовом лифте. Прохожий, парень лет тридцати, старушка и мамаша с коляской. Обычный лифт не работал, они решили подняться в грузовом. Старушка вообще была не из этого дома, пришла в гости.
Лифт застрял, они немного нервничали. Чтобы ожидание спасателей и мысли о том, что висят они в кабине на тросах, не было таким напряженным, люди стали разговаривать, разбавляя звуками голосов гнетущую тишину.
— Не каждый день в лифте застрять случается, — пошутил парень, — а тут ещё странного прохожего встретил, как раз перед тем, как сюда пришёл.
— С зонтом, в жару, — сказала молодая мать.
— Импозантный молодой человек, — похвалила старушка, — вежливый, внимательный, спросил о броши на платье.
— Мы погремушку обронили, он вернул, — сказала мамаша, — перед тем, как вернуть, спросил, нужна ли она нам.
— У меня билет автобусный взял. Я билет не успел выбросить. Он так и сказал, есть ли у меня что, чем я мог безболезненно пожертвовать. Я подумал, попрошайничает, а в руке билет смятый был, его и отдал, подумал, пусть до урны донесет.
— А я с ним остановилась, не каждый день на меня внимание молодые люди обращают, — сказала старушка.
— Да не молодой он, лет сорок, — сказала мамаша.
— Для меня теперь все молодые, — продолжила старушка, — он остановил меня и наговорил комплиментов, хвалил брошь, серебряную с гранатами, это всё равно, что меня хвалить. Броши больше ста лет. У неё замок слабый, я после того, как мы разошлись в разные стороны, обронила её, наверное.
— Он у вас спёр эту брошь, когда рассматривал. Он и ко мне в коляску заглядывал, искал, что взять.
Они давно, как им казалось, вызвали лифтера, их должны бы уже освободить. Возможно, в кабине было не так тесно и воздуха хватало всем, лифт-то грузовой, и пассажиров не так много, никакого перегруза.
— А что с обычным лифтом? — поинтересовался парень, — и как давно пользовались грузовым?
— Я проживаю в другом доме, — сказала старушка, — откуда же мне знать, хотя, могу позвонить,— она достала мобильный телефон, нашла номер подруги — Раиса, ты меня слышишь, мы в лифте застряли, как давно ты пользовалась грузовым лифтом? Ах, он в аварийном состоянии? Совсем не работает?
Старушка растерянно обвела всех взглядом.
— Ерунда какая-то, — топнула нетерпеливо мамаша.
— Не дергайтесь, — сказал парень.
— А что может случиться с лифтом? — поинтересовалась старушка.
— Трос, — сказал парень, — будем надеяться, что просто застряла кабина.
— И что, трос — это очень опасно?
— Должны быть ловители, — осторожно сказал парень, будто каждое слово имело вес.
Теперь все трое прислушивались, не стукнет ли что. Им казалось, что они чувствуют напряжение усталого троса, и удерживают кабину только силой мысли.
Спасатели прибыли через тридцать минут после того, как сигнал от застрявших пассажиров поступил лифтеру. Двери лифта, застрявшего между этажами, открыли, пассажиров достали по одному. Коляска не проходила, поэтому ребенка пришлось вынуть из неё. Как только все четверо оказались на лестничной клетке, кабина лифта неожиданно начала движение вниз…
— Мастер Хронос, что из этого можно сделать? — человек с зонтом разложил на прилавке погремушку, брошь и билет на автобус.
Человек за прилавком, одетый в косуху и черные кожаные брюки, горло укрывал старомодный шейный платок, рассматривал предметы сквозь монокуляр.
— Погремушка, можно снять только радость от звуков, не продешевили ли, господин Дракон, одна погремушка за двоих.
— Ей повезло, ребенок выбросил погремушку из коляски в последний момент перед тем, как я ушёл.
— Брошь хороша, на ней несколько поколений, снимать слой за слоем. Билет?
— За парня заплатила старушка, ей нужны были собеседники, вот и…