Она вошла и, тихонько притворив дверь, осторожно ступая, подошла к кровати. Горнон хотел встать, однако Эльор, положив свои тонкие, сильные руки ему на плечи, заставила его снова опуститься на подушку. Она показалась ему даже прекраснее, чем прежде. Ее губы улыбались, в то время как удивительные, серо-голубые, с тонкой черной каймой по краю радужки глаза оставались печальными. За время, что они не виделись, она как-то неуловимо повзрослела. Черты лица стали четче и определенней, но губы были по-прежнему ярки и свежи, и сохраняли выражение чистосердечия и искренней, безыскусной нежности. Мира и Эдит нарядили молодую ингорку в платье струящегося зеленого шелка, длинное, с искусной драгоценной отделкой по вороту и на рукавах. Пышные, волнистые волосы, темно-русые, с красивым золотистым отливом свободно падали на открытые плечи и спину Эльор. В своем наряде она была похожа на печальную королеву из минувших веков.
Горнон глядел на нее молча, не в силах вымолвить ни слова.
– Ну, здравствуй, Повелитель ракет! – сказала она просто. – Я так рада, что ты жив! Мы очень боялись за вас!
Он взял ее руку в свои. Пальцы девушки были прохладные, сухие, чуть шершавые. Тонкий белый шрам тянулся по тыльной стороне правой кисти. Раньше его не было. Горнон хотел поцеловать ладонь, но Эльор отняла руку:
– Не надо этого делать!
Горнон поднял на нее глаза:
– Почему? – спросил он. – Если бы ты знала, как я скучал по тебе, как хотел увидеть! - он помолчал, любуясь ее вдруг вспыхнувшим тонким, нежным лицом. - Знаешь, мне не верится, что это все наяву, что я вижу тебя на самом деле… Ты и правда не сон? Не исчезнешь с первыми лучами солнца?
– Я точно не сон! – сказала она, снова слегка улыбнувшись. Потом села на край постели, неловко поцеловала его в щеку и посмотрела внимательно и чуть печально.
Он изменился за то время, что они не виделись, – сильно похудел, осунулся, даже постарел, но его взгляд остался прежним: прямым, мужественным, умным и смелым. Он был даже красив по-своему, но она не испытывала к нему сейчас ничего, кроме дружеского участия и сочувствия. И она знала, что ему нужно вовсе не это!
– Спасибо тебе! – заговорил Горнон, снова беря руки девушки в свои. – Если бы не вы, нас сегодня, наверное, уже убили бы!
Она кивнула, улыбнулась и закусила нижнюю губу, отчего ее лицо на миг стало по детски милым и простым:
– Нас было много: Малк, я и Горос, а еще Горн, Веспа, еще кое-кто. И Граниг Кирт, бедняга…
– Кирт? Это тот головорез, что поймал нас?
– Он не головорез. Он – гвардейский офицер. Не говори о нем плохо, потому что его уже нет на этом свете. Он поступил с вами, как должно человеку его звания! – возразила Эльор.
Ее глаза потемнели, какой-то колдовской, зеленоватый отблеск мелькнул в них.
Горнон подумал, что она рассердилась, и хотел переменить разговор. Странное смущение овладело им.
– Это платье очень тебе идет! – сказал он первое, что пришло в голову. – Ты в нем – словно королева!
Она засмеялась:
– Оно не мое. Ваши люди, когда мы прилетели, отобрали у нас все вещи, даже оружие. После подземелья, через которое мы пробирались во дворец, все было в пыли. Человек, который встретил нас здесь, сказал, что они грязные и фонят. «Фонят» – что это значит? Малк говорит, что оружие вряд ли вернут. Скорее всего, заменят его другим. Отец этим очень недоволен…
Она вдруг встала:
– Наверное, он уже потерял меня. Понимаешь, мне нужно идти! Ты поправляйся, ладно? Я снова приду! И еще: если вдруг меня долго не будет, передай мой привет Полю. Меня не пустили к нему сегодня!
– Постой! – сказал Горнон, не отпуская ее руки. – Скажи мне, пожалуйста, когда тебя ждать снова? Еще через пару лет?
– Я думаю, раньше, хотя... Но ты – будешь...?
– Куда ж я денусь? – сказал Горнон. – Уж я-то буду ждать тебя всегда!
***
Вечером того же дня Малк с Горосом вылетели на флаере в поселок на реке Эри. Горос был очень сердит. Эльор рано утром, никому не сказавшись, только оставив отцу коротенькую записку, улетела с пилотом, направляющимся на Локос. Малк связался с ним по рации. По его словам, он высадил девушку в горах недалеко от какой-то аранской крепости. Она взяла с него честное слово, что он никому не скажет, где именно, поэтому говорить с ним на эту тему бесполезно.
Горос, узнав об этом, рассердился еще сильнее и всю дорогу молчал. Малк пробовал сначала его успокоить, как-то разговорить, но, видя, что это бесполезно, отступился. Уже в темноте он высадил Гороса в родном селении, на берегу Эри, и хотел тут же лететь обратно, но к флаеру неожиданно пришла Рима, накануне откуда-то возвратившаяся. Поздоровавшись и даже обняв Малка, она принялась расспрашивать о том, что происходит в Эворе. Узнав, что Эльор не вернулась, она заявила, что девочка сделала все правильно.
– А тебе, Горос, я могу сказать только одно: ты напрасно сердишься и расстраиваешься. Твоя дочь выросла, и у нее свой жизненный путь. Кому много дано, с того много и спросится. А ей много дано, поэтому путь ей предстоит долгий и трудный… Долгий и трудный…
Старуха еще что-то бормотала. Глаза ее блестели в темноте, как старая медь, губы кривились в странной, какой-то саркастической усмешке. Горос посмотрел на нее, с досадой махнул рукой, что делал почти всегда при разговоре с нею, и быстро направился к своему дому, откуда уже торопилась ему навстречу простоволосая Келен.
***
Через десяток-другой дней из Эвора вернулись с попутным кораблем ингоры, ездившие туда торговать серебряными изделиями и мехами. По их словам, в стране аранов было вовсе неладно: начиналась настоящая война. Противниками были, с одной стороны, Первый советник короля господин Наг и Дэл Лорас с поддерживающими их кое-какими богатыми патрициями. С другой – явившийся незнамо откуда с немалым войском Рий Эспарт. На стороне Эспарта выступали также амазонки и королевская гвардия. Кто был прав, а кто – виноват, понять было нелегко. О короле говорили разное: то ли он жив, а то ли уж и нет. Никто его не видел.
Келен однажды ввечеру пришла к Риме.
– Ты все, говорят, знаешь, – начала она. – Так скажи мне, что ей там надо? Что ее там держит? Может, есть у нее кто?
– О ком ты? – неприязненно усмехнулась старуха.
– Ты знаешь, о ком!
– Ну, а если и есть, то что ты тут поделаешь? Чем я тебе помогу? И помудрее меня бессильны будут!
– Говорят, ты будущее знаешь? Скажи мне…
– Врут все людишки! Будущее никто знать не может! Оно изменчиво, как вода, и зависит от всех и от каждого. Видела, как от камней, что в реку бросили, по поверхности круги идут, как линии их чудно пересекаются? А если очень много камней? А-а-а! Вот так от каждого человеческого деяния на ткани времени картина будущего ткется… Ничего я тебе не скажу! Поживем – увидим!
***
Уважаемые читатели! Продолжение будет в следующем выпуске, в понедельник.
***
Картинка из Pixabay, ссылка