Короткий отрывок из моих рассказов про прапорщика Кантемирова:
«… Гауптва́хта (от нем. Hauptwache, буквально – главный караул) – первоначально была главным караулом, позже в Русской армии – караульный дом, то есть место для размещения караула.
В настоящее время – специальное здание с помещениями для содержания арестованных военнослужащих вооружённых сил своей страны. «Губа» – разговорно-жаргонное название гауптвахты в наших воинских частях.
Здание дрезденского изолятора было построено ещё в 1900 – 1904 годах и представляло собой мощное кирпичное здание в три этажа. По внешнему виду никогда не подумаешь, что это историческое сооружение являлось в своё время тюрьмой для всей земли Саксонии.
В 1943 году здесь содержался до отправки в Бухенвальд самый известный заключённый нацисткой империи, один из главных политических оппонентов Гитлера, коммунист Эрнст Тельман.
После Победы в Великой Отечественной войне советская администрация Дрездена логично переоборудовала здание каземата в гауптвахту.
Одно крыло дрезденской гаупвахты занимала гарнизонная комендатура. Поэтому жизненный путь арестанта от оформления наказания и до места отбытия был как никогда короток. Оставалось лишь пересечь под конвоем небольшой тюремный дворик.
Комендант гарнизона, подполковник Кузнецов, имел репутацию офицера сурового, но справедливого. Иногда солдаты комендантской роты, чем-то не угодившие своему боевому командиру, могли запросто оказаться в камере и печально наблюдать из зарешечённого окна своё подразделение, идущее строем и с песней на обед или ужин.
Бессменный, опытный и, казалось бы – вечный начальник дрезденской гаупвахты, капитан Аргудаев хотя и был философом по жизни, держал своё хозяйство в ежовых рукавицах. В камерах армейского изолятора правила бал идеальная чистота.
Вот только ощущения уюта у новичков казенного учреждения так и не было, так как стены были выкрашены давящей серой мышиной краской. Почему? Наверное, интерьер подбирался лично капитаном-философом, чтобы и этот цвет помогал нарушителям воинской дисциплины встать на путь исправления. Да и вообще – серый цвет доминировал в палитре красок воинских частей ГСВГ. Даже чаще, чем красный…
Стол и лавки в камерах бетонировались в пол на таком расстоянии, что сидеть больше получаса на них было невозможно, так как затекали ноги, руки и спина. Кровати остались ещё кайзеровские – из откидных металлических рам, к которым каждый вечер перед отбоем выдавались деревянные щиты, которые назывались почему-то «макинтошами».
Эти пресловутые «макинтоши» были заботливо сколочены местными умельцами из досок разной толщины, чтобы у постояльцев не возникало ощущения курортного отдыха на лежаках берега Чёрного моря.
Офицерам и прапорщикам, угодившим в гостиницу с ненавязчивым сервисом, по велению капитана Аргудаева выдавали матрас и подушку. Иногда, не выдавали до полного отрезвления и успокоения временного постояльца. Во всех номерах всегда содержался постоянный порядок, малейшее замечание грозило дополнительным наказанием.
Кто хотя бы раз сидел на гауптвахте, знает, что армейский изолятор – это такое интересное место, где есть время задуматься о содеянном проступке и почувствовать себя в роли настоящего арестанта. Отказ от выполнения требований и приказов конвойных и начальника караула также грозил большими неприятностями вплоть до увеличения срока на одни сутки. И так – несколько раз…
Начкар или начгуб своих требований два раза не повторял. Конвойные тоже не церемонились. Особенно к представителям других дружественных родов войск гарнизона. При "посадке" все личные вещи изымались, и, тем не менее, раз в день проводились обыски с полным осмотром камеры. Шмонали всё и всех – вплоть до трусов и кальсон.
Во время отсидки в воинском изоляторе запрещалось курить, разговаривать и спать днем в камерах. Все передвижения вне помещения камеры только под контролем конвоя, двух автоматчиков. Умывание, приём пищи, туалет осуществлялись под непрерывным контролем конвоиров, что создавало не совсем приятные ощущения постоянного присутствия посторонних людей в твоём личном пространстве.
Уже спустя сутки у постояльцев этого казённого дома возникало подавленное состояние. Тоска и отчуждение посещали отступившие души. Хотелось выть и плакать от несправедливости. В горле стоял комок. Ещё очень хотелось немедленно учинить расправу над своим личным врагом – тем, кто несправедливо влепил эти сутки гауптвахты…»
P .S . Ура, товарищи! Сегодня день (02.04.21г.), который нельзя пропустить! На все мои книги про Кантемирова (и прапорщика, и лейтенанта милиции) скидка – 20%. – https://www.chitai-gorod.ru/books/publishers/kamrad/
