На ночь читать не рекомендуется.
Сестру бабушки я любил больше, чем бабушку. За что стыдно сейчас. Своя бабушка вся в заботах домашних, целыми днями у русской печи, то во дворе с коровой, то в огороде с травой. Поливать заставляет, когда в кино ребята зовут… А баба Аня приедет: городская уже, какая-то вроде иностранки для аборигенов, спокойная, улыбается.
Когда поступил я в институт, то обязательно навещал ее в городе. Приеду в выходной из общежития, тётя – бабы Ани дочь – накормит, выспросит про дела деревенские, про учебу. И иду я в комнатку к бабе Ане, она там ждет – не дождется меня. И я рад был с ней посидеть: беседовать было очень интересно.
В очередной раз, помню, погода была замечательная: за окном солнце вовсю светило. Потому и в комнате светло, и настроение у обоих было хорошее: я – сытый, баба Аня – меня дождалась. И вдруг начали спорить. С чего тема мистики возникла, уже не вспомнить, только я посмеиваться начал над этой чушью, а баба Аня мне возражала. Поначалу просто пыталась убедить, что есть оно, потустороннее, а потом сказала: «Ладно, расскажу, что мне самой пришлось пережить».
- Схоронила я мужа. Справили поминки, все разошлись. Мы с племянницей убрались в избе, тут уж и стемнело. Я села на кровать, дочь грудью покормила…
Тут я оглянулся, застеснявшись этих слов. Через открытую дверь вижу, как эта самая дочь – моя тётя - хлопочет на кухне и не подозревает, что о ней грудной сейчас говорим.
- …грудью покормила и уложила на свою кровать к стене. Помолилась, увернула лампу и сама улеглась - лицом наружу от стены. Только начала задремывать – он лезет!
Баба Аня замолчала. С возрастом эмоции у людей слабеют, гаснут, а тут видно было, как заволновалась она. Молчит и нервничает. И говорит:
- Вот сколько лет уже прошло, а всю передернуло, как он лез ко мне, колючими усами своими тыкался…
Опять замолчала, переживая. Сколько – пятьдесят лет прошло, и такая реакция. Тут уж и мне стало не по себе, озноб пошёл. Я давай скорее выныривать из этой темноты рассказа, в окно глядеть – вон оно, солнышко, всё реальное, нету тут никаких живых мертвецов. Баба Аня продолжала:
- Я перепужалась! Упёрлась в него руками, ногами – спихиваю, и как толкну! Он как брякнулся об пол – и пропал! Вскочила, племянницу крикнула. Та прибежала, зажгли лампу. Успокоилась не сразу… Молитвы читали, еле-еле уснула. А утром пошли за попом. Он дом освятил. Больше ничего такого уже не было, хотя боялась каждый день…
...Помню, на офицерских сборах жили в палатках, и я на ночь глядя вдруг вспомнил и начал пересказывать всё это. Заорали почти дружно: «Кончай – не уснем! И «до ветру» после этого выйти страшно будет: чего хочешь померещится…» И это только рассказ озноб нагоняет, а каково тем, кто это пережил – той же бабе Ане, было?..
Дорогие мои читательницы и читатели! Ручаюсь за каждое слово своих воспоминаний. Сам комментировать люблю, и вас прошу написать комментарий. («Интересно – скучно, полезно – пустота, длинно – маловато и т.п.»). Если пойму, что зря стараюсь – перестану засорять дзен.