“Будочник шел за ним в темноте до тех пор, пока, наконец, приведение вдруг оглянулось и, остановясь, спросило : “Тебе чего хочется?” и показало такой кулак, какой и у живых не найдешь”. (Н. В. Гоголь - “Шинель”).
Мне всегда хотелось побывать в тех местах, где жил-был Гоголь.
Гоголь тянет, манит в свои тенета, под его сенью вся русская литература, которая, как известно, вышла из «Шинели». Всегда хочется думать, что и я в числе тех, кто уже если и не вышел, то хотя бы примазался.
Места эти все без исключения все очень симпатичные и примечательные.
Одно из этих странных мест – кафе Греко - расположено на виа Кандотти (Via dei Condotti 86) в Риме.
В Риме я был лет десять тому назад. И, конечно, волею судеб и туристических путеводителей, оказался в кафе Греко.
Николай Васильевич жил неподалеку, на Via Sistina 125, некогда называвшейся Via Felice, с итальянского это можно перевести, как "счастливая улица" или улица Счастья.
Он писал не то роман, не то очерк «Рим». «Рим» был какой-то еще не Гоголевский, скорее это дань романтизму, «Гансу Кюхельгартену». Роман он не дописал. А вот «Мертвые души» начал писать именно здесь. Возможно в кафе «Греко».
В то время Рим был папской провинцией. Очень грязный и нищий город. Гоголь в кафе Греко не только писал, но и ел. Поскольку, приехав в Россию, он стал страстным пропагандистом итальянской кухни. Особенно ему нравились спагетти.
Нынче Рим – это китайская провинция, выставленная на продажу.
Вход на Колизей – 47 евро. Чашка чая с бриошем – целое состояние. Какое тут писать?
Гоголь в нагрузку к Риму или наоборот? А заодно и Мопассан, и Гете, и Флобер с мадам Бовари в придачу. И в прикуску. И еще множество деятелей культуры. Плюс вид на знаменитую лестницу. И – вообще на центр Рима и мира.
За чашку кофе и целого Рима мало!
Но плевать, здесь был Николай Васильевич. В Риме он был счастлив:
Никогда я не чувствовал себя так погруженным в такое спокойное блаженство. О, Рим, Рим! О, Италия! Чья рука вырвет меня отсюда? Что за небо! Что за дни! Лето - не лето, весна - не весна, но лучше и весны и лета, какие бывают в других углах мира. Что за воздух! Пью - не напьюсь, гляжу - не нагляжусь. В душе небо и рай. У меня теперь в Риме мало знакомых, или, лучше, почти никого. Но никогда я не был так весел, так доволен жизнью.
Моя квартира вся на солнце: Strada Felice, N 126, ultimo piano (верхний этаж).
И еще одно памятное местечко: Москва, Третий Рим, Никитский бульвар, 7 а.
В этом доме произошел финал эпопеи с «Мертвыми душами». Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ». Но кажется, что это ни коем образом ни отразилось на его характере.
Музей Гоголя всегда в каком слегка малахольном состоянии. Во дворе печальный Андреевский Гоголь. Чуть поодаль другой, более оптимистичный Гоголь. Двойник.
…Однажды, а именно пятнадцать лет тому назад, мне посчастливилось побывать на Гоголевской конференции.
Вот как это было…
Погожим весенним утром, а именно 1 апреля, в уютном особнячке Библиотеки №2 имени Н. В. Гоголя, что на Никитском бульваре, при скоплении культурной общественности и зевак были открыты вторые гоголевские чтения.
С приветственным словом о Николае Васильевиче к собравшимся обратилась целая бригада высокопоставленных лиц, среди которых особо выделялись : первый зам. министра культуры РФ Наталья Дементьева, посол Италии в России Д. Ф. Бонети, советник-посланник Украины в России Г. Ф. Хоружий, депутат Мосгордумы Евгений Бунимович, зав. Кафедрой восточных языков университета Сан Паулу Арлете Кавалиере из Бразилии и художественный руководитель Центра Мейерехольда Валерий Фокин.
Вкратце все сказанное свелось к тому, что Гоголь достояние не только русской литературы, но и мировой. В частности бразильской.
Так как особых возражений не последовало, член Союза Российских писателей, автор книги о Гоголе в серии “ЖЗЛ” Игорь Золотусский и директор библиотеки имени Гоголя В. П. Викулова, совместными усилиями открыли конференцию.
Гоголевским чтениям никак не могло не сопутствовать небольшое количество происшествий мистического свойства.
Во-первых, куда-то, правда, не бесследно, но регулярно исчезали нужные и ответственные лица, работники музея. И также неожиданно, как и терялись, вдруг находились.
Во-вторых, в фойе музея, который на три, с 1 по 3 апреля, дня был закрыт для посетителей, постоянно возникали эти самые посетители с перекошенными от удивления физиономиями, которым гардеробщица миролюбиво объясняла, что музей закрыт.
Впрочем, иные граждане, не удовлетворенные уважительной причиной, все же не упускали случая предпринять индивидуальные розыски загадочными вопросами : “Есть тут кто живой ?”.
Их пробовала было урезонить продавщица книжного лотка, три четверти полезной площади которого покрыл ядовито- зеленого цвета фолиант “Мертвых душ”. Оставшийся метраж был отдан на откуп книгам о Фиделе Кастро, “Ведьме” Августа Стринберга, русскому эротическому роману - “Дорога в Рим” неизвестного автора и прочим бестселлерам. Иногда, впрочем, ей это удавалось.
Меж тем на втором этаже, оживленный лучом кинопроектора, бегал по белому полю суматошный Акакий Акакиевич из мульфильма Юрия Нортштейна - “Шинель”.
После несчастного титулярного советника вниманием собравшихся завладели доклады гоголеведов, которых за три дня был прочитано столько, сколько хватило бы на собрание сочинений, превышающее по объему все написанное самим Гоголем.
Наиболее выдающиеся из их числа несомненно удостоились бы благосклонного внимания и самого писателя, если бы он решил воскреснуть с одного из своих художественных портретов, которые столь не похожи один на другой, что порой кажется, что это все разные и незнакомые люди : “Гоголь и Белинский о воспитании женщины”, “Экспрессия страха в повести Н. В. Гоголя “Шинель”, “Гоголевские традиции в творчестве Сигизмунда Кржижановского”, “Испепеленный” В. Брюсова : язык описания и рецепция описываемого”, “Сопиков, Полежаев, Храповицкий и другие”, “Ритм и троичность в идиостиле Гоголя”, “Гоголь в восприятии Нежинского государственного педагогического университета”, “Синтаксическая адъективация предложно-падежных форм (на материале произведений Гоголя) и другие.
Чтобы посетитель не заснул, чтение докладов сопровождалось песнями ансамбля казачьей песни “Казачий круг” : “Распрягайте, хлопцы, кони”, “Ой на горе тай жницы жнуть”, Ой, наплывала черна хмара”, “Не для меня придет весна” и других.
Самое загадочное, что вечером 1 апреля черна хмара не замедлила явиться, заволокла небо и пошел снег. И 3 апреля, когда вся программа конференции была исчерпана, во дворе библиотеки, где на бронзовом постаменте возвышается печальный памятник писателю работы Андреева, уже стояла зима. Однако сие метеорологическое знамение природы в итоговом протоколе зафиксировано не было. А зря.
Не иначе с погодой Гоголь попутал!
С днем рождения, дорогой и всегда нежно любимый Николай Васильевич!