Евгений Максимов
(записки неизвестного офицера)
Рисунки и коллажи Владимира Романова
Тягач, с огромным трудом пробившись сквозь снежные заносы, наконец-то затормозил около стоянки эскадрильи. Техники в зимних куртках и "ползунах" кое-как выбирались из насквозь прокуренного тентованного кузова. Не заходя в домик, все сразу разошлись по объектам: техники и механики самолетов к своим крылатым машинам, специалисты к закрепленным за ними общим площадкам. Из гаражей и ящиков появились лопаты и скребки, и работа тут же закипела. В этом году впервые выпал серьезный снег, в мороз сухой и легкий, так что уборка шла без особых проблем. Солдаты сначала сбросили снег с зачехленных самолетов, затем присоединились к техникам, которые тщательно вычищали широкими деревянными лопатами свои карманы.
-Сначала полеты на "ЛА-пятых", затем облет! - крикнул на всю стоянку Федюков.
Инженер недовольно поморщился.
-Снега до хрена, уберите сначала, потом как-нибудь поиграете.
-Семеныч, традиции надо чтить! - поддержал Федюкова Веснин.
-Ладно, если за час уберете, потом вам час на облет, - согласился Пожаров.
Работа закипела еще быстрее. Не прошло и часа, как весь бетон был очищен, а рядом с гаражами выросла большая гора изумительной чистоты снега: сегодня в это место специально сгребли как можно больше, тогда как обычно снег откидывали к краю площадки по кратчайшему пути, так что за зиму бетонка бывала окружена высокими плотными брустверами. Но сегодняшняя горка была пока еще очень мягкой - что и требовалось.
-Всем строиться на полеты! - скомандовал Веснин как самый старший из начальников ТЭЧ звеньев.
Пожаров, временно добровольно отдавший бразды правления, отправил солдат в противоположную сторону стоянки наводить порядок там и с усмешкой наблюдал за техниками из курилки.
Офицеры и прапорщики построились на площадке, и Веснин начал читать "плановую таблицу":
-Сегодня полеты. Начало в одиннадцать ноль-ноль, окончание в двенадцать ноль-ноль. Участвуют борта двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь. Разведка погоды - борт двадцать два, пилот прапорщик Бабошко. На облет идут лейтенанты Сергей Тюленин, Николай Савченко, Константин Лопатин, старший лейтенант Олег Сапожников. Дежурный врач - старший лейтенант Ходаков. Руководитель полетов старший лейтенант Веснин, старший инженер полетов старший лейтенант Федюков. По рабочим местам - разойдись!
Техники весело разбежались по стоянке, отсоединив водила от названных самолетов. Каждый офицер и прапорщик в свою первую зиму на Дальнем Востоке обязательно прошел эту процедуру и теперь жаждал передать "опыт" новичкам, которые уже давно знали, что их ожидает, но нисколько не возмущались.
Сначала выкатили водило двадцать второго самолета и подвели к нему молодого веселого прапорщика Бабошко.
Он постоянно улыбался, сверкая золотыми зубами. Еще прошлой зимой "родные" зубы Бабошко были на месте, и однажды их обладатель привычно отправился на колонку за водой. Мимо проходили три крупных мужика, один из них крикнул:
- Эй, пацан, дай закурить!
Подвыпившему прапорщику такое обращение почему-то не понравилось, однако он дружелюбно улыбнулся и весело предложил подойти поближе, после чего вылил ведро воды на грубияна. На тридцатиградусном морозе тот не оценил шутки, и вся компания решительно двинулась к колонке. Убегая, прапорщик поскользнулся на льду, так что оставалось только смириться с экзекуцией.
Целый месяц ушел на лечение у стоматологов, и все это время доброжелательные товарищи при встрече постоянно потчевали Бабошко орешками и семечками, заливаясь от смеха.
-Товарищ пилот, доложите о готовности к полету на разведку погоды! - потребовал Веснин.
-К полету не готов! - бодро ответил Бабошко.
-Веня, что за ерунда! - возмутился Веснин. - Портишь ритуал!
-Никак нет, товарищ старший лейтенант! Виноват техник - заправка ноль.
-Лейтенант Чугунов, топливозаправщик к самолету! - скомандовал Веснин.
Чугунов зачерпнул из ведра, бдительно охраняемого "доктором" Ходаковым, полкружки массандры и поднес Бабошко.
Тот лихо выпил и весело отрапортовал:
-Борт двадцать два к полету готов!
Прапорщика привязали фалами к водилу и несколько человек с веселым гиканьем разогнали "самолет" и пронзили им вместе с "экипажем" снежную кучу. Водило тут же выдернули обратно и отвязали Бабошкоа.
-Товарищ пилот, доложите метеообстановку! - продолжил ритуал Веснин.
-Погода великолепная, видимость отличная, облачность нулевая, простые метеоусловия!
-Облет разрешается! - грянул Веснин.
Теперь дошла очередь и до новичков. Первым к водилу подошел Сергей Тюленин, техник группы РЛО, высокий молодой человек с правильными чертами лица и несколько грустным взглядом. Он безропотно дал привязать себя к водилу и молча отправился в "полет". Когда его выдернули из снежной кучи, он только задумчиво улыбался.
-Как ощущения, Серега? - поинтересовался Удальцов, с которым молодой техник успел подружиться.
-Нормальные! Теперь бы только экзамен у доктора выдержать!
Тюленин подошел к Ходакову, и тот подал новичку полную кружку массандры.
-Серега, не забудь: не поморщившись! Иначе незачет, пойдешь на повторный вылет, - напомнил "врач".
Тюленин внимательно глянул на кружку и одним махом выпил все ее содержимое, весело улыбаясь.
-Молодец! - похвалил его Ходаков. - Даже я, алкаш со стажем, не смог бы лучше.
Техников самолета Савченко и Лопатина привязали к водилу сразу вдвоем, это называлась "спарка". Испытание массандрой для них тоже не оказалось сложным. Последним на "облет" шел еще один техник самолета Сапожников, более опытный офицер, прибывший летом в полк не из училища, а по замене. Невысокий мускулистый мужчина, он прекрасно выдержал испытние.
-А полторы кружки не нальешь, брат? - поинтересовался он у Ходакова.
-А хоть две! - откликнулся тот. - Не боишься, Олег?
-Беру на себя повышенные социалистические обязательства!
Под одобрительные возгласы Сапожников выпил две кружки, после чего Веснин объявил об окончании "полетов". Всем было весело, вокруг смеялись, балагурили и быстро допили все, что оставалось в ведре - каждому досталось уже по чуть-чуть. Только верный своим принципам Удальцов наотрез отказался пить в служебное время.
-Товарищ старший лейтенант, разрешите встать на разовое табачное довольствие! - обратился Тюленин к Удальцову, и язык его уже начал заплетаться. - В каптерке свои забыл. Кстати, Володя, а как же ты в свой облет выкручивался?
-Нет правил без исключений, которые только подтверждают правило, - пояснил Удальцов, передавая Сергею сигарету. - Не стал дразнить гусей, выпил - и все.
В другом конце стоянки свой упрощенный "облет" проводили солдаты: они просто кидали новичков в кучу снега. Эту идиллическую картину нарушил выбежавший из домика ДСП.
-Товарищ майор, объявлена тревога! - крикнул он все еще сидящему в курилке Пожарову.
-Тревога!!! - зычно повторил инженер на всю стоянку.
Солдаты и техники бегом помчались к самолетам, быстро и умело расчехляя крылатые машины. Геращенко с прапорщиком и двумя солдатами подбежали к тягачу и поехали на расположенный неподалеку, метрах в трехстах от стоянки, склад вооружения и боеприпасов.
-Володя, что за закон подлости! - прошептал Тюленин Удальцову. - Смотрю, Косте с Колькой хоть бы что, а меня уже развозить начинает, не привык я к таким лошадиным дозам, да еще без закуски. А тут Самохин в командировке и Белкин, как назло, в наряде! Завалю сейчас тревогу!
-Зайди за гараж и приведи себя в порядок, пока ракеты не подвезли, никто не обратит на тебя внимания, - посоветовал Удальцов. - Не бойся, еще в кровь не успело по-настоящему впитаться.
Тюленин послушался, скрылся за углом гаража и сунул пальцы в рот. Освободив желудок, он умылся холодным снегом и сразу почувствовал себя гораздо лучше. Подбежал к ближайшему борту номер двадцать шесть, влившись в расчет для подвески ракет. Геращенко только что привез сразу два комплекта, выпрыгнул из кабины, отсоединил тележки и махнул водителю рукой, чтобы снова ехал на склад.
Тележки с ракетами подкатили под самолеты, и Геращенко со специальным ключом встал около головы первого грозного изделия.
-Разобрались! - громко скомандовал он, и десять человек распределились вдоль ракеты.
-Держать! - и каждый крепко схватился за холодный металл.
-Взяли! - сильные руки подняли полутонную махину, аккуратно вставив ее захваты в специальные прорези на пилонах.
-На ход! - ракета мягко скользнула вперед по смазанным солидолом направляющим, и Геращенко щелкнул ключом.
Через пять минут подвесили еще три ракеты, а второй расчет за это время вооружил соседний самолет. Тягач подвез еще четыре тележки, а через полчаса ракеты висели на всех истребителях. Подъехал АПА, и Тюленин принялся проверять прицел и ракеты. Уже на двадцать шестом борту индекс "пуск разрешен" не загорелся на первой подвеске. Тюленин высунулся из кабины и, заглушив тарахтение двигателя АПА, громко крикнул стоящему внизу Геращенко, с напряжением ожидавшему результата проверки:
-Первый ПР не идет! Андрей, вдарь-ка по головке со всей пролетарской ненавистью!
Геращенко своим полупудовым кулаком сильно ударил по керамической радиолокационной головке наведения ракеты. Внутри что-то щелкнуло (видимо, освободился заклинившийся от мороза гироскоп), и на экране прицела рядом с двойкой, тройкой и четверкой загорелась зеленая единичка. Тюленин удовлетворенно кивнул и сфотографировал появившуюся картинку на специальную контрольную кассету, извлек ее из прицела, нацарапал номер борта, дату и время проверки и выбрался из кабины. Он проверял самолет последним, и стоявший внизу летчик уже устал ждать. Тюленин расписался в журнале подготовки самолета, передав документ технику самолета Малышеву. Техник, убедившись еще раз, что в журнале имеются автографы всех специалистов и номера ракет, тоже расписался. Капитан Афонин пробежал глазами по странице, черкнул ручкой внизу и быстро полез в кабину занимать готовность.
Тюленин и Геращенко побежали к другому самолету.
-Смотри, Серега, что-то серьезное начинается, - заметил Геращенко.
И действительно - из дежурных сил один за другим выруливали сразу два самолета. Через пару минут оба истребителя растаяли в голубом небе, а на боевом дежурстве загудели еще два двигателя запускающихся перехватчиков.
-Первый раз такое вижу за четыре года! - изумился Геращенко. - В марте, когда Черненко умер, в усиление кроме четырех дежурных поставили еще шесть машин на стоянке прилетающих, но летали не больше обычного. А какая сейчас заваруха - ума не приложу.
Пока продолжалась проверка, взлетели и оба оставшихся на БД истребителя, и подготовленные первыми машины с каждой эскадрильи. По мере готовности запускались и взлетали все самолеты подряд, и через час стоянка опустела. На морозе и от напряженного труда хмель у всех быстро выветрился без остатка. Поступила команда тележки и все необходимое оборудование перевозить на ЦЗТ. Последней отвезли туда будку на колесах, где зимой с удовольствием грелась вся вторая эскадрилья. В несколько тесноватом, но уютном помещении были печка-буржуйка и телевизор, так что остальные эскадрильи только завидовали оборотистости Пожарова, который в прошлом году сумел выторговать в ОБАТО эту списанную будку (не без помощи "жидкой валюты", конечно), а эскадрильские умельцы быстро привели ее в порядок.
Теперь почти все офицеры и прапорщики забились внутрь, расстегнули куртки. Весело трещали дрова в печке, на столе появились домино и нарды, закипели нешуточные бои, но ненадолго: самолеты начали садиться. Все высыпали на ЦЗТ, встречая прилетающие машины и готовя их к следующему вылету.
Наконец-то стало известно, что суматоха вызвана американо-южнокорейскими учениями "Тим спирит", в ходе которых американский авианосец подошел совсем близко к Владивостоку, километров на тридцать. Американцы интенсивно летают вдоль наших границ, и вся советская дальневосточная авиация поднята по тревоге и сопровождает непрошеных гостей. Видимо, янки решили налетаться вволю: три дня подряд Котелковский авиационный полк не покидал аэродром. Техники спали по очереди по несколько часов в эскадрильском домике, а пилоты в летном домике на ЦЗТ.
На третий день полеты с ракетами как по волшебству прекратились, но все самолеты и техники еще находились на ЦЗТ. В будке второй эскадрильи царило приятное оживление. Дынин и Ходаков успели тайком остограммиться и распространяли на все помещение запах перегара. Никто на это не обращал внимания, даже Пожаров сделал вид, что ничего не чует.
-Наверное, разогнали империалистических супостатов, - предположил Веснин. - Или у них керосин кончился.
-Черта с два, им, брат, если надо, еще танкер пригонят, - заметил Малышев. - Учения у них закончились, вот и все. Когда уже нас распустят, давно пора внутреннее давление сбросить!
Все расхохотались.
-Афонин не в своей тарелке был после крайнего вылета, - рассказал Савченко. - Озадаченный такой вылез и под нос себе бормочет: "Не хватало, чтобы теперь из-за меня третья мировая война началась". Я спрашиваю, что случилось, а он только рукой махнул: "Да так, ничего". А после этого полеты и закончились.
Через полчаса поступила долгожданная команда на отбой полетов. Небритые техники молнией кинулись к самолетам, и с невиданной скоростью тягачи растащили крылатые машины по стоянкам.
-По-ра-по-ба-бам, по-ра-по-ба-бам! - хором распевали в кузове тягача Бабошко и Носков, развлекая остальных техников.
На следующий день с утреннего построения полковник Рогачев отправил солдат и прапорщиков, оставив в строю одних офицеров.
-Товарищи офицеры! - начал он. - Наш полк оказался втянутым в международный скандал благодаря безответственности одного из наших офицеров. Нам иногда приходят протесты из Китая по поводу случайных нарушений его воздушной границы в ходе полетов, но это социалистическое государство, проблема решается легко. Иначе обстоит дело сейчас. Капитан Афонин, выйти из строя!
-Посмотрите на данного офицера, - продолжил командир полка, когда летчик выполнил команду. - Иначе, как воздушным хулиганством, его действия не назовешь. Взял и пролетел над американским вертолетом! Тот попал в струю, несколько раз перевернулся и начал падать в море. Каким-то чудом сумел стабилизировать полет в нескольких метрах от поверхности. Американцы прислали официальную ноту протеста: средства объективного контроля подтверждают, что вертолет несколько метров не долетел до нашей границы, находился в нейтральной зоне. Что вы скажете, товарищ капитан?
-Наверное, мои приборы дали небольшую погрешность, - хмуро ответил Афонин. - Я полагал, что вертолет нарушил государственную границу.
-От имени командира дивизии предупреждаю вас о неполном служебном соответствии! - отчеканил Рогачев, приложив руку к папахе.
-Есть неполное служебное соответствие! - отрапортовал Афонин, отдавая честь.
После этого Рогачев не выдержал и громко расхохотался.
-Нет, вы посмотрите на этого сокола! Боится, что чуть мировую войну не начал!
В строю кто-то несмело зааплодировал, его поддержали, и вскоре аплодисменты перешли в бурную овацию, словно на партийном съезде. Рогачев никак не реагировал на это нарушение строевого устава и продолжал громко смеяться. Глядя на него расхохотался и Афонин, а затем зашелся от смеха и весь полк.
После построения Чугунов словно случайно оказался у штаба. Наконец, туда направился и Рогачев. Полковник по-прежнему улыбался, и техник рассчитывал, что хорошее настроение командира ему поможет.
-Разрешите обратиться, товарищ полковник? - подошел он к командиру, отдавая честь.
-Слушаю вас, товарищ лейтенант.
-Лейтенант Чугунов. Товарищ полковник, я уже два года лишних проходил лейтенантом. После того случая на БД никаких взысканий не имел. Разрешите ходатайствовать о присвоении мне звания старшего лейтенанта!
Рогачев нахмурился и строго посмотрел на Чугунова.
-Забудьте об этом, товарищ лейтенант! - жестко отрезал он.
Чугунов развернулся и зашагал в сторону автопарка на отъезд.
-Что, Паша, послал тебя товарищ полковник? - поинтересовался у офицера попавшийся на пути старший лейтенант Лещев из ОБАТО, хмурый молодой человек среднего роста.
-А ты откуда знаешь, Леха? - мрачно поинтересовался Чугунов.
-Издали видел, как ты с ним беседовал. А теперь на тебе лица нет.
-Да пусть мои звездочки себе засунет! - со злостью сказал Чугунов. - Аукнется ему еще его принципиальность!
-Понимаю тебя, Паша, - вздохнул Лещев. - Самому житья нет от комбата. Прицепился, гад. Ничего, выше нос, настанет когда-нибудь и наш день!
