Воинственность иногда может аукнуться воинственному весьма неожиданно.
Славный ганзейский (и новгородский тоже) принцип «Лучше торговать, чем воевать» имеет одну особенность, не меняющуюся в любые времена: надо иметь, чем торговать, и иметь, на что покупать. Как только в этой формуле появляется нехватка частей, возрастают милитаристские настроения, и люди хватаются за оружие.
А результаты их воинственности зачастую непредсказуемы. Заглянем-ка в нашу новгородскую историю…
Земля Новгородская во время оно была велика, но обильна далеко не всем необходимым. «Энергоносителями», к которым отнести можно не только воск, но и мёд, и меха (разве шуба - не отопительный прибор индивидуального назначения?) – да, обильна. Но не хлебом насущным (буквально). Мы и в век высоких технологий отстаём в сельхозпроизводстве, что же говорить о веках деревянной сохи и неизменно «неустойчивого» климата. Так что хлеб предки покупали. Везли из мест, по тем временам неблизких. Вынуждены были даже закладывать на этих путях города-«амбары» вроде Торжка.
Главным источником провизии для Новгорода было Ополье, располагавшееся на землях нынешних Владимирской и Ивановской областей – возле Переславля, Юрьева-Польского, Суздаля, Судогды, Гаврилова Посада. Плодородные серые лесные почвы Ополья с гумусовым горизонтом в 30 сантиметров в народе даже называют «владимирским чернозёмом». Там издревле выращивали рожь и овёс, горох и гречиху, лён и ячмень, а село Большая Брембола станет позже колыбелью отечественного картофелеводства скороспелых сортов.
В 1135 году соседи, на которых Господин Великий смотрел, как на свою житницу, подняли цены на свой хлеб, да к тому же обложили провоз товаров новгородских купцов большими пошлинами. Новгородцы схватились за мечи.
У военного похода на Ополье были, помимо этого повода, и причины: князья делили вотчины. Новгородский Всеволод Мстиславич намеревался посадить в Ростове своего брата. Но «лучшие люди» Новгорода с энтузиазмом собрались в поход, конечно, не ради княжеской усобицы, а из страха перед голодом.
Под Переславлем, на берегу реки Кубрь, на древнем речном пути из Новгорода во Владимир, стоит Жданая гора. Холм, собственно, - вписанный в цепь холмов пониже. Туда в декабре Всеволод и привёл своё войско. (Привёл, между прочим, за неимением других зимних дорог, по льду рек – хорошие морозы стояли когда-то на Руси). Туда же подтянулись и силы суздальского князя Юрия Долгорукого.
На занятие господствующей высоты суздальцы ответили по-своему. Большая новгородская рать, разделившись на три полка, ринулись со склона на неприятеля и обратила было его в бегство, да не сориентировалась в обстановке: не заметила, что соперник отрядил 500 человек ей в тыл. И была этим засадным отрядом смята.
«…И много зла сътворися Новгородцемъ, и убиша мужа славна посадника их Иванка Данкова, и Жиряту Якунова, и Петрила Никулича, и Даншу Якшича, и много добрыхъ и храбрыхъ мужей Новгородцевъ побиша, и многи крови христіаньскіа проліашася».
Вообще-то новгородцы в долгой своей истории не раз сходились с суздальцами, и с переменным успехом. Однако битва на Ждан-горе примечательна по-особому.
Опять же летопись: «И бежаша Новгородци и со княземъ ихъ къ Новугороду, и пришедше въ Новъгородъ начаша молвити о Суздальстей войне на князя Всеволода Мстиславича; онъ же умысли бежати въ Немци».
Иными словами, горожане подступили к князю со справедливыми претензиями по поводу его полководческих способностей и личной храбрости: что же это ты «бежаша»? А может быть, их раздразнило его намерение (или слух о таком намерении), так сказать, «эмигрировать». Но только не умаслило их и то, что Всеволод и епископ Нифонт заложили каменную церковь Успения на Торгу в память убитых во время проигранной битвы. Церковь достроят уже без князя, потому что вече 28 мая 1136 г. лишило его новгородского стола. И от этого события историки обычно числят начало Новгородской республики.
Полтора месяца князь провёл под стражей, пока на смену ему не прибыл черниговский князь Святослав Олегович - призванный самими новгородцами, «нанятый» ими на службу городу.
Не было бы Ждан-горы – может, не было бы и «родины российской демократии».
Но это не все последствия горячей «ценовой войны» наших предков.
Всеволод, помыкавшись, отправился во Псков, жители которого приняли его в качестве князя. Чем страшно рассердили новгородцев, считавших, что с помощью псковичей князь хочет силой вернуться в Новгород. Наши «республиканцы» направили туда войско, усиленное, между прочим, наёмниками-половцами. Псковичи просили «не проливать крови братьев своих», но всё обошлось: Всеволод – очень кстати - умер.
Княжил Всеволод во Пскове всего год, зато прослыл в Псковской земле святым (а в XVI веке был Русской церковью канонизирован для общего, а не только местного, почитания). Мощи его были обретены в 1192 году и перенесены в Троицкий собор, который князь успел заложить. Разное отношение к князю, который с поля битвы «бежаша», дополнило вечные разногласия между новгородцами и псковичами, усилив взаимную ревность.
А теперь – главный итог битвы на Ждан-горе. Самый неожиданный и самый неприятный для Новгорода.
В новгородской берестяной грамоте XII века упомянуто некое местечко Кучков, расположенное на территориях, заселённых когда-то вятичами. Видимо, селение это не имело даже устойчивого имени, поскольку в ростовско-суздальских землях называли его иначе – по реке, на которой оно стояло: по Москве. Происхождение имени что реки, что поселения лингвисты до сих пор не могут понять, а оттого и расшифровать его с уверенностью, только отметая гипотезы коллег, пытавшихся рассмотреть то финно-угорские, то мерянские корни: «сырой,топкий», «медведь»…
Археологи патриотично требуют относить местечко к городам, ибо обнаружили, что уже в X веке поселение было обнесено рвом и валом. Ну, может быть, может быть. Однако известно: Юрий Долгорукий, понимая, что новгородцы рано или поздно вернутся – с мечом – за дешёвым хлебом, а военное счастье имеет характер переменчивый, решил укрепить границы своих владений. После битвы он ставит несколько крепостей на реках, в том числе в 1147-м возводит деревянный кремль в торгово-ремесленном посёлке на реке Москве. Селение пока называется Москов, и за стенами местного кремля Долгорукий в том году принимает друзей и союзников, благодаря чему селение и упоминается впервые в летописи.
Так новгородцы, неудачно «сходив за хлебушком» не с деньгами, а с оружием, сильно изменили ход русской истории. Породили Москву, которая через несколько веков станет главным их врагом и поработителем.