Гудок, электричка сообщая о своей радости, торопится выбежать из города. Повторный гудок, на долю секунды становится главным из существующих звуков – резкий, громкий. Следом за ним отбиваются об железнодорожное полотно колёса, ускоряя темп. Потом возвращается звук пролегающей рядом дороги и совсем в конце Сумароков вновь слышит бухтящего себе под нос Аркадия. Сумароков недавно на него рявкнул грубо, унизительно, как на сволочь. « Ты меня задолбал, Аркадий. Ненавижу тебя. Ходишь на работу бухать, потому что дома тебя мать стережёт. Не работаешь, так хоть не лезь ко мне и не мешай. Я так дня рождения не жду, как того дня, когда тебя уволят. Ты ненормальный и других делаешь ненормальными», - от гнева перехватывая воздух, давясь словами рычал Сумароков. Аркадий опять с утра пьяный, только смотрел на него и хлопал глазами, потом осунулся на лицо и вопросительно произнёс: «Да?». Да, отвали от меня, - закончил Олег и отвернулся. Аркадий избрал стандартную тактику ходить поблизости и бормотать гадкие обидные слова. Иногда слышно было: … нарвётся сука утыренная, забью, зарежу, заживо замучу. Сумароков поворачивался и спрашивал: Аркадий это ты мне? Тот отвечал: Нет, нет, это я о своём и продолжал: лязгает лодка ломано сломаю говнюка тупого и так далее. Олег старался этого не замечать, старался выхватывать ухом все звуки улицы: скрип открывающийся подъездной двери, шаги спешащего человека, отрывки разговора двух старух, довольное воркование голубей, клюющих сухари с металлического канализационного люка. Лопата сегодня была другая. Девочку Сумароков избавил от черенка, и торжественно произнеся пару тёплых слов о её надёжности и верности, похоронил на ближайшей помойке.
Площадка, которую они с Аркадием чистили, была одной из самых крупных по квадратным метрам. Может самая крупная – не измеришь. С лёгкой руки Сумарокова песочница превратилась в гору снега. Снегом обсыпаны были тощие, молодые деревца, сбившиеся в углу площадки. Детский городок, качели, горка соседствовали с горками снега – их пришлось откапывать. Иногда лопата забиралась слишком глубоко и выдёргивала из белого плена осеннюю, прогорклую листву. Листва на сугробах, казалась гнилью и мусором. Сумароков закапывал её с каким-то странным чувством удовольствия в голове. Аркадий бегал от места к месту, то там лопату воткнёт дважды, то тут и всё давит из себя ненужные слова. Куртка распахнута, рожа раскраснелась, шапка уползает на затылок. Утром он всё жаловался Олегу: « Упал с крыши, сломал ребро и упал прямо на черенок, лёгкое пробил. Боль невероятная. Обезболивающих тьму съел. Врач не хотел выписывать, но я ему говорю, нет уж, давай ка дружок закрывай больничный лист, там без меня мужики загибаются. Только ради вас вышел. Хороший я мужик. Да?». Сумароков рассмеялся и подтвердил: «Охренительный». Аркадий то же начал смеяться, принимая его слова за искренние.
Из магазина, куда пошёл якобы за сигаретами, он возвращался долго. Сумароков не переживал о нём. Наоборот радовался и думал: «Подольше бы его не было». Без сомнения он направился за новой порцией водки. Аркадий вернулся сам не свой, явно перебравший, его выдавал деревянный, совиный взгляд. Он взялся было за лопату, но подумав, решил покурить и примерно с минуту растягивал сигарету со стороны фильтра, потом заявил, что сигареты нынче дерьмо, не то, что раньше и курить их невозможно. Дальше проследовал на то место, где Сумароков уже откидал снег и начал водить без толку лопатой. Водка начинала кипеть в Аркадии и не с того ни с сего он заорал: « Это не реально». Дальше были округлые матерные объяснения о том кто Оксана Валерьевна, куда ей надо проследовать и что бы он с ней сделал. Аркадий изощрённо вопил, добавляя массу непечатных характеристик и эпитетов о её жизни и работе. Всё это говорилось тоном, заставляющим оказавшихся в этот день дома граждан посмотреть в окно. Сумароков начал беситься и нервничать. Он уточнил у Аркадия не дурак ли тот. Аркадий ответил, что конечно дурак и продолжил. Тогда Сумароков сказал, что если Аркадий не заткнётся, то ему придётся заставить его замолчать силой. Аркадия это несколько отрезвило и он оставил Оксану Валерьевну в покое переключившись на личность Сумарокова. Олег только этого и ждал. Он направился к Аркадию, тот вдруг начал орать на всю улицу: « Не подходи сука, убью» и по-детски закидывать за спину лопату, изображая замах. Всё закончилось быстро. Сумароков рывком сократил последние разделяющие их три метра и на всякий случай, выставив руку под возможную траекторию лопаты, влепил Аркадию звонкую, тяжёлую, богатырскую оплеуху. Пьяный Аркадий свалился с ног, в падении отбросив лопату, он тут же начал плакать и сквозь рыдания и сопли говорить: «Ты мне барабанную перепонку лопнул. Я на одно ухо ничего не слышу. Я тебя посажу». Олег почувствовал прилив неописуемой радости и облегчения. Мир стал вдруг приветливей и ярче. У него не было никаких сомнений, что Аркадий этого заслужил. Он громко выдохнул весь воздух из лёгких, вдохнул и возобновил работу.
В конце рабочего дня Сумароков с Аркадием возвращались вместе. Аркадий уже не скулил и не обвинял его. Он вдруг как-то присмирел и уменьшился, но молчать не мог. Всё говорил о том, как Олег понравился его матери и звал в гости.
На следующий день, придя на работу, Сумароков застал Аркадия не переодетым. Он обвинял Дядю Мишу в сговоре с Олегом и завершил свой спич фразой: « Ты Миша мне больше не друг и руки я тебе не по дам». Дядя Миша ответил ему спокойно: «Честно Аркадий это для меня большая радость». Аркадий начал в бешенстве совать свои вещи раскиданные по каптёрке в пустой мусорный мешок. Закончив, он повернулся к Сумарокову с фразой: «Хотел и тебе всё высказать, но думаю, что надо расстаться по-людски. Я увольняюсь». На его лице появилась уродливая улыбка. После он ушёл.
Оксана Валерьевна через день рассказала финал истории. Аркадий отправился в отдел кадров и сквозь слёзы рассказывал, что его отправляют на самые тяжёлые работы, хотя он после больничного, что над ним издеваются и оскорбляют, что Сумароков его избил. В отделе кадров его пожалели, дали два отгула и перевели на другой участок. Эта информация с ума сводила Сумарокова. Как человек может пить, ничего не делать, врать, а ему дают отгулы и переводят? Что не так с этой конторой? Правда продлилось это не долго. Мастер нового участка протерпел Аркадия две недели, а потом уволил к чёртовой матери. После этого Олег видел Аркадия ещё один раз. Дело было возле Стоматологии, где Сумароков и Дядя Миша работали, а Аркадий лечил зубы. Они нечаянно столкнулись с Олегом под старым раскидистым дубом. Видно было, что Аркадий не рад встречи и с удовольствием бы её избежал. Поздоровались без пожатия рук. Не зная, что сказать Сумароков выдавил: «Ну, ты как?». Аркадий приосанился как-то и выпалил: «Работаю начальником охраны в Москве». Олег понимающе кивнул. Аркадий пошёл дальше, но отойдя метров десять, повернулся и крикнул: «Запомни, начальником охраны в Москве». Сумароков смотрел ему вслед, пока Аркадий не скрылся за поворотом навсегда.