Чем дальше Красная армия продвигалась на запад, тем сильнее, ожесточённее становилось сопротивление фашистов. Бились за каждое село, даже три отдельно стоящих дома превращали в крепость, так было на той недели. Пришлось подвезти две большого калибра пушки и разнести эти каменные строения до основания. Впереди нас ждал не большой городок, на его окраине стоял завод, одна из трёх его труб торчала в небо как копьё богатыря, две другие были разрушены. Бомбили видного его крепко, от зданий немного осталось, и вот то, что осталось, нам предстояло брать. Информации о заводе было мало, как ни пытались разведчики туда проникнуть, ничего не получалось, охрана у немцев была налажена как надо. Ходили слухи, что командование обещало артиллерийскую подготовку, но это мало утешало, там каменные стены, а строить здесь умели, я уже видел.
Настроение было плохое с самого утра, и не только у меня. На построении подразделения зачитали приказ, согласно которому, двоих солдат Красной армии приговорили к расстрелу за мародёрство. С одной стороны я их понимал, здесь действительно было много того, что мы даже не видели, но с другой стороны, такое поведение ставило их рядом с фашистами. Пополнение, которое приходило в войска, набирали с освобождённых нашей армией мест. Вот они то и рассказывали, как грабили русский народ немцы, мне было бы противно и мерзко делать то же самое! А ещё слышал, что поймали и быстро расстреляли солдата, который изнасиловал местную девушку, вот это уже точно ни в какие ворота!
- Потеснитесь, братцы, не дайте замёрзнуть! В, и так битком набитый солдатами сарай, протискивался грузный пулемётчик. Погода и правда была плохая, дул ветер, да ещё не то дождь, не то крупный туман, пробирало за несколько минут.
- Чего приуныли? Кто бы мог подумать, что доживём до сегодняшнего дня, а оно вот как вышло?! Радоваться надо!
- Смирнов, Лазарев, Мишин! – сержант обвёл взглядом солдат, заметив меня, кивнул, - пойдёшь? Ещё не зная, куда и зачем, я согласился, всё лучше, чем тут в сырости и без движения. Я вместе с названными солдатами вышел на улицу, погода не улучшилась, всё так же сыро!
- Куда идём? Мы с сержантом были давно знакомы, можно даже сказать дружили, хоть я и был рядовым.
- Всё потом, дождитесь сапёра, а я немца искать.
- Кого?!
- Бойца надо найти, чтобы по-немецки понимал. Сержант ушёл, а мы кутались в свою одежду, жалея, что так рано вышли из сарая.
Наконец все были в сборе, к нашему удивлению, подвели мужчину в годах, в гражданской одежде, было видно, что он из местных, только грязный весь. Сержант вывел нас за просёлочную дорогу, где рассказал о нашем задании, услышав которое, мы удивились. А дело было вот в чём! Ночью к нашим войскам пришёл тот самый местный, говорил что-то на своём языке, подняли переводчика, тот внимательно его выслушал и перевёл. Оказалось, что мужчина живёт в этом городке, был даже когда-то местным старостой, по их нему бургомистром, так вот, люди города выбрали его для похода к нам. Причина самая простая: узнали они, что наши войска уничтожили те три дома, испугались, что при штурме пострадают и их хозяйства. Штурм города был бы действительно сильным, с артиллерией, авиацией, местонахождения города было особым. С трёх сторон горы, лес, болота, сырые низины, а со стороны завода дорога, хоть боком катись. Немцы, конечно, тоже это знали, поэтому укрепили разрушенный завод, самой большой крепостью был форт, его они создали своими руками из того, что было под ногами. Со слов местного там кирпичные глыбы, толщиной до двух метров, всё это залито бетоном, больше недели жители города вручную месили стяжку, конечно же, под угрозой расправы. Был один ход, о нём мало кто знал, уж очень он старый был, так вот этот перебежчик обязался нам его показать, провести прямиком к форту.
В сопровождении этого местного, мы прошли до узкой речки, её берега, со стороны города были отсыпаны битым кирпичом, осколками стекла и камня, по берегу всё го лишь узкая тропинка. Через переводчика, что был с нами, щуплый солдат в очках, мы узнали, что всё это много лет вывозилось сюда с завода, вывозилось тем путём, который он нам хочет показать. Ещё через двадцать минут, мы увидели три огромных дуба, они действительно были огромные и в ширину и в высоту! Раскидав завал из веток, травы, местный открыл нашему взору большую железную дверь, вместо ручки – огромное кольцо. С трудом, но мы её открыли, лили на петли толщиной с мою руку, чёрную маслянистую жидкость, сержант сказал, что это танкисты поделились. Из открытой двери пахнуло сыростью и холодом, я невольно поёжился, хотя на улице было не лучше, а ещё там было темно. Переводчик перевёл, что этот ход ведёт прямо под форт, рассказал местный и то, что там есть несколько больших подвальных комнат, дойти бы!
Первым пошёл сапёр, мы светили фонариками, я ещё удивился – зачем нам их дали, на улице день?! Прошли метров десять, хотя как тут определишь расстояние? Сапёр показал знак остановиться, присели на корточки, прислушались. Я посветил на стену напротив себя, старый кирпич, полукруглые своды, пахло стариной. В моём селе была старая церковь, под ней были подвалы, лазали мы там с ребятами, только там было сухо, а здесь везде капли воды. Началось движение, пошли дальше, снова остановка, сапёр ворковал над кучкой битого кирпича, снова идём. Ещё сколько-то метров, за спинами товарищей мне было плохо видно, что происходит, по большой тени различил нишу в стене, как, будто другой ход, провожатый показал, что нам надо двигаться вперёд, но сапёр не позволил, на этот раз мы ждали его дольше. По цепочке передали слова: «напротив ниши быть внимательным, переступить проволоку», не дураки враги, заминировали проход. Напротив первой ниши вторая, я посветил в неё, что-то вроде комнатки, на полу блеснула вода, ну и запах здесь! Местный пробрался вперёд, толкнул сапёра в спину, показал, что надо повернуть налево, тот кивнул, осмотрел развилку, ещё ход уходил вправо. Я старался запоминать дорогу, подозревал местного в обмане, хотя какая выгода, не всю же нашу армию он ведёт, всего несколько человек?!
Свернув направо, мы остановились, проводник показал наверх и похлопал себя по голове ладонью – каски, солдаты, а значит наш враг над нами, тут уже совсем осторожным надо быть. Переводчик переводил вполголоса:
- Десять шагов, может одиннадцать, слева комната, пять шагов снова комната, но уже справа, десять шагов подъём вверх. Он не знает что там и есть ли там солдаты. Сержант оттолкнул местного, дотронулся до плеча солдата, кивнул, мол, пошли. Я обернулся, ослепив фонариком Мишина, он шёл замыкающим, позади нас только темнота. Они ушли, а мы выключили фонари, насторожились. Что-то произошло там, куда отправился сержант, я чётко слышал шум, но не мог понять что это, на секунду стало страшно. Послышались шаги, они приближались, я прислонился влево, направил ствол автомата в сторону шагов. Вспыхнул фонарик, свои, сержант со Смирновым.
- Двое солдат, было, там даже лампочки есть, светят в пол накала, но всё лучше, чем темнота, дальше не пошли, двинулись. Как можно считать шаги, когда идёшь гусиным шагом?! Хорошо хоть идёшь, ползти мне здесь совсем не хотелось, что-то мягкое и скользкое под сапогами! Вошли в первую комнату, вход в неё освещался тусклой лампочкой, казалось, протри её и она ослепит своим светом, уж больно грязная. Прикрывая руками фонари, посветили, комната пять на пять метров, остатки мебели, какие-то железные остовы, может станки старые, на пороге два тела немецких солдат?!
Сержант и Смирнов ушли, мы снова в темноте. Одна, две, три минуты – выстрелы, сначала ППШ, потом немецкий автомат, тут не разберёшь, что стреляет! Я рванул вперёд, в чуть пробиваемой светом другой лампочки темноте, увидел фигуры, кто это, свои? Прокрался вдоль стены, держа темноту под прицелом, свои, сержант на полу, Смирнов держится за плечо.
- Что тут?
- Прятался фриц за аркой, сержант его первый увидел, а тот его убил, снял я его. Нашумели, теперь будет жарко. Где-то сверху послышался топот ног, не меньше пяти человек спускались, я видел, как пол уходил вверх. Толкнул Смирнова в комнату, туда же втащил сержанта, думаю, те, что сзади поймут что делать! Шаги приближались, я вынул нож, Смирнов тоже, ждём. Одна тень прошла, вторая, третья, я выскочил из дверного проёма, ударил немца, что был прямо передо мной кулаком в челюсть, идущему за ним следом воткнул нож в грудь. Смирнов барахтался со своим немцем, другие повернулись к нам, но тут на них сзади навалились Мишин и Лазарев, тела перемешались, я добил первого, пытался разглядеть в этой куче врага, два раза одарил ножом, прыгнул на фашиста, который изловчился ухватить Лазарева за шею, два удара, обмякло тело. Прислушался, всё успокоилось, больше никто не спускается, посветил фонариком в сторону от куда пришли, моргнул светом, идут.
Когда все собрались, скомандовал:
- Посмотрите что в комнате, Мишин за спуском смотри, Лазарев тыл твой. Никто даже не спросил, почему я стал командиром, все выполнили мою команду.
- Снаряды к гаубице, шрапнель, взрывчатка, что-то в мешках, патроны, - это сапёр перечислял что видит, другие светили ему.
- Это хорошо, гранатами не закидают, испугаются.
- Что дальше, раз ты за командира будешь?! – на меня смотрел Смирнов.
- Выполнять задание! Из темноты, которая была за спуском, раздался голос, говорили по-немецки, я понял, что называют чьё-то имя.
- Спрашивают, здесь ли Курт, - у нашего переводчика тряслись губы.
- Ответь, что это ты! Много не говори. Переводчик отозвался, в ответ его попросили подойти, это даже я понял, юный солдат нерешительно посмотрел на меня, я кивнул, показал глазами на спуск, он пошёл, не быстрее улитки. Снова голос из темноты, на этот раз три вопроса, боец что-то ответил, в ответ прозвучала автоматная очередь, переводчик упал. Не выдержав, я бросил «лимонку» в сторону голоса, послышались крики, стоны, Смирнов дал длинную очередь из своего автомата. Всё затихло, только наши глаза блестели, мы бешено ими вращали, глядя в обе стороны. Вдруг я заметил, что не хватает нашего проводника, сбежал, бросил нас, вот так он любит свой город! Смирнов что-то хотел спросить, я приложил палец к губам, там, в темноте, что-то происходило, разбить бы эту лампочку, но вставать боязно! За нашими спинами раздался взрыв, глухое эхо донесло до нас его звуки, не внимательным был сбежавший городской староста.
Сколько прошло времени не знаю, тот шум, что я слышал, прекратился, а мне не давала покоя эта лампочка. Её свет, который чуть раньше я оценил как очень тусклый, сейчас казался мне ярче прожектора! Нужно было двигаться вперёд, иначе, зачем мы сюда пришли?! Показал направление Смирнову, за ним пристроился Лазарев, и пяти шагов они не прошли, как заговорили немецкие автоматы, Смирнов рухнул на пол, Лазарев пытался отползти, я видел, что он ранен. Мы ответили нашими выстрелами, сапёр бросил гранату, вражеская стрельба затихла. Мишин хотел вытащить раненого товарища, но тот помахал головой, в руке граната, он чеку уже вынул.
Столько мыслей в моей голове не было с тех пор, как я раздумывал, как уйти со двора любимой женщины в родном селе, когда её муж рано вернулся, тогда мне это удалось, а сейчас?! Что с обратной дорогой, а если её завалило взрывом?! Молчали немцы, молчали и мы, Лазарев подполз к стене, показал нам, что Смирнов мёртв. Снова раздался тот звук, который я слышал раньше, так хрустит железо, а может его рвали, было не понятно?! Сапёр всё же решился вытащить раненого Лазарева, отдав мне свой автомат, на коленках, пополз к нему, Мишин, встав на одно колено, прикрывал его, поставив оба автомата прикладами на землю, я наблюдал. Вдруг, прямо за спуском появился свет, я знал его источник – это ствол немецкого пулемёта, красочные лепестки его цветка осветили площадку, несколько ударов в грудь, сильная боль, я падаю на спину, кручусь, я в дверном проёме. Коридор, в котором я только что был, весь в искрах, нет моих товарищей! Откинул автоматы, без света было понятно, что они разбиты пулями, и как минимум их две в моём теле, грудь жгло, крови я не видел. Достал фонарик, направил его свет в потолок, пулемёт молчал, чьи-то шаги приближались, послышались голоса. Я приготовил гранату, огляделся. Интересно, а большой взрыв будет, его увидят, там, на наших позициях?! Прислонился к ящику, на нём, красивым немецким шрифтом была надпись, тут и дурак поймёт – взрывчатка! Я не торопился, мне хотелось увидеть врага, посмотреть в его глаза, что в них будет, что я смогу увидеть, когда он поймёт что пришла его смерть?! Свет вражеских фонарей заглядывал в мою комнату, вот и солдат заглянул, блеснула каска, увидел меня, быстро убрал голову, снова заглянул, видя, что автоматы лежат на полу, осмелел, что-то сказал, в проёме показался офицер, хоть и он был в каске, но я понял, это был тот, кто мне нужен. Я посмотрел в его глаза, он в мои, несколько секунд они светились ненавистью ко мне, но как только он увидел в моей руке гранату, всё изменилось. Страх, дикий, животный страх, он боялся меня, простого русского солдата!