Сарыкамыш - небольшой городок (25 тыс. жителей) в 60 километрах от Карса по эрзурумской дороге, у начала подъёма на Саганлугский хребет. В Турции он самый высокогорный (2180м), самый холодный и - самый русский: ведь большинство "балтийских" домиков эпохи Карсской области - на самом деле армянское наследие. За Арпачаем славяне без мундиров были исчезающе редки, а Сарыкамыш представлял собой огромную военную базу, вошедшую в историю одной из самых страшных битв Первой Мировой войны.
Суровость плато Армянского нагорья обусловлена их высотой: Ереван стоит в километре над уровнем моря, Гюмри - в полутора километрах, в Карсе средняя высота 1760м, в Эрзуруме - 1890м. Ну а Сарыкамыш расположен в 2180 метрах над уровнем моря: на постсоветском пространстве из городов выше только Хорог на Памире.
Сквозь мглу поезд прибыл в Сарыкамыш, встретивший пристанционными зданиями русской эпохи:
Построенный в 1913 году русский вокзал простоял около года. Однако успел попасть в кадр поздней осенью 1914-го, когда в Сарыкамыш приезжал поднимать боевой дух православный солдат собственной персоной Николай II.
Нередкое в тюркских краях название Сарыкамыш дословно значит "жёлтый камыш", или скорее просто Камышовое - в данном случае почти полная калька с армянского названия Ехегник. Армяне, впрочем, предпочли ретироваться отсюда уже в 1860-е годы - шаткий баланс турецко-армянского "худого мира" нарушили не русско-турецкие войны, а Кавказская война. Её итогом стало "мухаджирство" - то ли изгнание, то ли исход: как русский царь мнил себя заступникам христиан Османской империи, так и турецкий султан считал себя защитником мусульман России, и десятки тысяч горцев, проиграв войну, потянулись в его пределы.
В основном это были черкесы и абхазы, но они не спешили менять благодатный Западный Кавказ на мрачные плато Армянского нагорья, и потому в основном селились западнее, по долинам Тавра и Понта в Центральной Анатолии. Из Ехегника армян выжили чеченцы и осетины-мусульмане, которым вскоре пришлось вспоминать язык "белых волков" - в 1877 году Россия догнала их на чужбине.
Новая граница прошла по Саганлугскому хребту, и Сарыкамыш оказался как бы в центре фрагмента гигантской окружности. В отличие от Карса, он не был крепостью - просто вокруг мухаджирского села Верхний Сарыкамыш в 1880-90-е годы выросли многочисленные военные склады, арсеналы и казармы частей быстрого реагирования в тылу у многочисленных пограничных застав и горных позиций. Фактически он даже не был единым посёлком - на несколько километров по долине был разбросан пяток гарнизонов с общим штатом порядка 2700 человек.
Железная дорога в 1913 году пришла в посёлок Орлиное Гнездо, и я теперь кусаю себе локти, что мы не догадались погулять за путями - там стоят самые красивые русские дома с ажурными решётками, один из которых вот тут виднеется поодаль за деревьями:
Ну а прежде, чем пойти в посёлок, стоит рассказать о кульминации его истории - Сарыкамышской битве, что развернулась морозной зимой с 1914 на 1915-й. Тут, впрочем, надо сделать небольшое отступление, вспомнив Армянский вопрос. Дело в том, что война 1877 года привела в Передней Азии к почти тектоническим сдвигам - испокон веков Армения делилась на Запад и Восток, границей между которыми служила речка Ахурян (Арпачай) в глубоком чёрном каньоне. В периоды единства армянские царства лежали по обе его стороны, как и недолговечные тюркские орды, а вот для великих империй Ахурян вновь и вновь становился незыблемой границей.
К западу от него сменяли друг друга Рим, Византия, Османская империя, к востоку незыблемо лежал Иран, который лишь в 1828 году потеснила Россия. По обе стороны Ахуряна империи утверждались изредка и ненадолго: например, османы в 1576-1605 годах, и изгнав их восвояси, персы (вернее, азербайджанцы Сефевиды) устроили свой геноцид армян - Великий Сургун, депортацию всего народа подальше от границ вглубь Ирана. Для Порты русско-персидская война была лишь сменой одного зловредного соседа на другого, и даже массовая репатриация армян на том берегу Ахуряна в 1840-х годах мало что значила.
Западные армяне были тесно интегрированы в Османскую империю, пронизывали её экономику и культуру, и были глубоко лояльны ей. Но вот в 1877 году Россия перешла Арпачай, что явно выглядело началом объединения всей исторической Армении под скипетром белого царя. В увядавшей Османской империи султан мирился со многими территориальными потерями - но только не с этой! Вдобавок, армяне, уставшие от курдских и черкесских набегов, всё настойчивее вооружались, а потому всё отчётливее делались для Порты внутренним врагом. Первоочерёдной задачей Турции в Первую Мировую стала "Клятва-1877" - возвращение потерянных земель от Карса до Батума.
Вторжение в Закавказье возглавил сам Энвер-паша - один из "младотурецкого триумвирата", занимавший тогда должность министра обороны. Пришедшие к власти в 1908 году младотурки были в сущности типичными майдановцами - с грандиозными планами, навязчивой и очень простой идеологией и верой в собственную непогрешимость. Энвер глядел далеко, на Казань и Кашгар, ничуть не сомневаясь, что азербайджанцы, татары, туркмены, узбеки, казахи, киргизы, уйгуры радостно присягнут султану, повстречав первого же турецкого солдата у своих юрт.
Действуя в логике "видеть цель и не видеть препятствия", он и начал в декабре 1914 года Сарыкамышскую операцию. Энвера называли "турецкий Наполеон", но кажется, больше его манили лавры Ганнибала - войско должно было стремительно пройти по безлюдным высокогорьям Саганлуга и растечься по долинам, отрезав от русских тылов Сарыкамыш и Ольты . Дальше оставалось блокировать Карсскую крепость - и вот перед османами прямая дорога на Тифлис, а там и до Баку рукой подать!
Противником Энвера-паши был генерал Александр Мышлаевский, типично николаевская трусоватая самодовольная посредственность, сделавшая карьеру без единой масштабной войны. Ещё хуже дела обстояли у Кавказской армии с разведкой, державшейся в основном на ходивших по обе стороны границы армянских фидаях (партизанах). И в общем-то единственным, что помешало осуществлению османского плана, стала самонадеянность Энвера-паши: турецкие генералы и даже немецкие советники понимали, что гнать армию по горным кручам посреди зимы - безумие. Но генерал 3-й армии Хасан Иззет, требовавший повременить до марта, был отправлен в отставку, а немцы рассудили, что если турки хотят завалить русских трупами - то почему бы и нет?
Скорость броска не допускала больших обозов, и когда на пути турецких солдат встал Генерал Мороз, оказалось, что они почти беззащитны. На склонах Саганлуга они массово замерзали, теряли дорогу, и не разобравшись, крыли друга друга артиллерийским огнём сквозь метель. К Сарыкамышу турки прорывались, думая определённо не про Великий Туран, а про печки в каменных казармах. В посёлке завязались тяжёлые бои с попеременным успехом, в которых русские солдаты несколько раз оставляли Орлиное Гнездо и Верхний Сарыкамыш, а туркам ненадолго удавалось перерезать железную дорогу. Мышлаевский позорно бежал в Тифлис и подготовился приказ об отступлении - но был отсранён от командования раньше, чем успел его подписать.
В тех боях проявилось много выдающихся имён. Например, Николай Букретов - генерал кубанских пластунов (казачьего "спецназа") и впоследствии атаман Кубанской народной республики, здесь он оказался проездом, но возглавил начальный этап обороны. Или Николай Юденич, именно в тех боях получивший главную роль Кавказского "театра военных действий", которую позже блестяще сыграл на фортах Эрзурума. Штурм Сарыкамыша вели несколько дивизий под командованием лично Энвера-паши, сумевшего полностью окружить город. Но в тяжелейшие дни 27-31 декабря Сарыкамыш выстоял, и это предопределило ход войны: хотя попытка преследования отступающих турок была пресечена Генералом Морозом, теперь уже не османы рванулись к Каспию, а русские - к Средиземному морю.
При Сарыкамыше той зимой погибло около ста тысяч человек, но больше турок, чем все русские потери (20-25 тыс. бойцов), погубил 20-градусный мороз. На склонах Саганлуга полегла целая армия, и звучная строчка Цоя "покажи мне того, кто выжил один из полка" воплотилась в суровую реальность: так, из 9-го корпуса (35 тыс. человек) вернулись домой всего 80 солдат и 106 офицеров, из 10-го корпуса в живых осталось 8% состава, из 11-го - треть. Энвер-паша, бросивший десятки тысяч человек на верную гибель, поначалу храбрился, пытался поднять боевой дух солдат, и в том числе восхвалял армян за их преданность османскому делу - немало людей с фамилиями на "-ян" замёрзли на тех склонах.
Но затем "турецкий Наполеон" понял, что с него за военную катастрофу вот-вот спросят, и быстренько превратился в "турецкого Гитлера": единственной причиной поражения было объявлено армянское предательство, и именно Сарыкамыш стал спусковым крючком для геноцида армян, унёсшего ещё сотни тысяч, а то и миллионы жизней. Позже всё перемешалась: Российская империя отбросила османов на 200 километров от старых границ, дошла до Вана и Муша, а потом лопнула, как воздушный шар, и вот уже "проигравших" турок встречали в Баку.
Младотурок сменили отколовшиеся от них кемалисты, и осуждённый на родине за военные преступления Энвер-паша бежал в Туркестан в надежде сделать его новым плацдармом пантюркизма. На юге нынешнего Таджикистана , в бекстве Бальджуан, он возглавил отряд басмачей, разбитый в 1922 году красным командиром Акопом Мелькуняном - и как нетрудно догадаться, от человека с такой фамилией Энвер-паша не мог уйти живым.
Однако снова стать Ехегником Сарыкамышу было не суждено, и потеряв большую часть империи, Карс турки всё-таки вернули. Сарыкамыш остался типичным ЗАТО, и многие путешественники, проносясь мимо него по трассе, примечали за колючей проволокой очевидно русские постройки. Открываться город-герой начал лишь в 2010-е годы, когда Генерал Мороз вышел на покой и стал владельцем горнолыжного курорта:
Начинавшегося, кажется, с такой вот турбазы минутах в десяти ходьбы от вокзала. Здесь, скорее всего, ещё не горнолыжники останавливались, а походники - популярным у турок патриотическом ритуалом стали зимние треккинги на Саганлуг с общей идеей "понять, что пережили деды".
С военной и туристической сущностями соседствует промышленная - скала над турбазой стёсана карьером:
Не знаю точно, в какие он был вырыт времена, но вполне может быть - ещё под Россией для строительства казарм и железной дороги:
А может быть уже и в Турции - попадаются у обрыва очень красивые камни:
Обрыв мы обошли по серпантинистой грунтовке, чтобы увидеть главный русский памятник Сарыкамыша - Домик Екатерины:
Не очень понимаю, при чём здесь Екатерина - возможно после триумфальных войн в Северном Причерноморье она просто стала для турок собирательным образом грозной России. На самом деле это был Охотничий дворец, построенный на случай визита Николая II. Правда, не совсем ясно, когда: я видел даты 1901-02 или даже 1895-97, но в Романовы увлеклись подобной архитектурой лишь в 1910-х. Сарыкамыш государь-император, как уже говорилось, посещал осенью 1914 года, но останавливался ли в этом дворце - доподлинно не известно.
В Турции долго держалось негласное табу на упоминание присутствия в этих краях иных народов, поэтому доставшуюся архитектуру Российской империи тут иносказательно называют "балтийской". Бревенчатая вилла с каменной сердцевиной в духе "северного модерна" - как бы не единственное здание Карсской области, где это определение уместно. А может быть - отсюда и пошло.
С 1920-х годов дворец служил казармой, а покинут был в 2009 году. Уж не знаю, сами ле военные отсюда вывезли всё, что могли, вплоть до оконных рам и печек (а ведь были, поди, красивые "голландки!") или воры постарались, но постсоветскому глазу такое состояние знакомо до боли.
В какой-то момент мы услышали шаги, и навстречу нам вышел скучающий и очень добрый сторож.
Он провёл нас в свой вагончик и напоил чаем, что было очень своевременно - ветер с Саганлугских гор и правда нёс пронизывающий холод. В Карсе с утра был небольшой минус, и мы одевались тепло, но Сарыкамыш оказался гораздо суровее.
Рядом с дворцом - флигелёк в том же стиле:
А вот будка смотрителя появилась недавно - в 2020-м должна была начаться реставрация дворца под элитную гостиницу "Екатерина".
И хочется верить, что турецкие подрядчики не привезли из России идею, что если поджечь памятник деревянного зодчества в конце реставрации - можно будет выбить на его восстановление в несколько раз расширенную смету.
Мечты о тепле... В контексте истории это граффити кажется предсмертной галлюцинацией коченеющего в снегах османского офицера:
Лес над дворцом, где так и не случалось пострелять ворон Николаю II, упирается в армейские заборы:
А дренажные трубы прикидываются пушками:
Под ногами блестит уголь, который видимо возят по этой дороге отапливать казармы:
На краю обрыва, над карьером, на фоне Орлиного Гнезда, встречает небольшое кладбище:
Но это не братская могила, а некрополь ветеранов - памятник поставлен в 1968 году, а даты смерти на могилах сильно позже 1914 года. Больше всего впечатляет форма надгробий, словно привезённых сюда со степных кладбищ где-то в предгорьях Алтая.
С кладбища открываются отличные виды пологих склонов Саганлуга. Хорошо заметна тёмная долина, по которой уходит дорога на Эрзурум. Где-то там, на въезде, стоит ещё один воинский памятник (1957), до которого мы не дошли:
Ближе достраивался горнолыжный центр патриотичного облика, ещё не знавший в те дни о грядущем карантине:
Стройке служат подсобками старые военные склады, причём ближний, заброшенный ряд - явно ещё из российской эпохи:
Какие-то ещё укрепления. Всё это Верхний Сарыкамыш - старейшая часть посёлка, тот самый Ехегник, в 1860-е годы превратившийся в село кавказских горцев. К 1910-м годам он измельчал до пары сотен жителей, но не без их поддержки в декабре 1914 года турки смогли занять село.
Вид в сторону Карса. Долина Карсчая отделяет от Орлиного гнезда холм Воронье гнездо. Долина и стала основным рубежом Сарыкамышской битвы:
И с этой стороны её - собственно Сарыкамыш, выдержавший натиск. За оврагом, на соседней сопке, стоит переделанная в мечеть русская церковь. А перед ней традиционно гарцующий памятник Кязиму Карабекиру - турецкому генералу, что в 1920 году отвоевал эти земли у Первой Армянской республики.
Туда мы и направились, сначала неудачно спустившись напрямик - внизу все тропы упираются в заборы воинских частей и частных домов, так что единственный путь - обратно дворца Екатерины.
Дворец стоит у подножья Джибильтепе, по-нашему говоря Лысой горы (2631м), дальний склон которой, как я понимаю, и будет курортом. Со стороны посёлка же гора буквально облеплена казармами царской эпохи:
В глубине - какие-то более солидные здания. Вот, быть может, штаб той обороны:
Масштабы военного городка по сей день впечатляют, но ходить откровенно страшновато - на главной улице совсем немного точек, где можно безнаказанно достать фотоаппарат:
Вот у этого дома, бывшего какой-нибудь канцелярией или почтой, рядом с нами вдруг притормозил толстый джип, и двое турок в чёрных очках жестом велели подойти. Что ж, знакомая реакция: "ходят неизвестные, проводят фотосъёмку". Иностранными языками безопасники не владели, поэтому немного пообщавшись со мной через переводчик, они позвонили какой-то девушке, на хорошем английском взявшейся расспрашивать меня о цели визита. Я рассказывал о русской архитектуре, о том, что в этом районе хотел посмотреть бывшую церковь, кажется о том, что пишу путеводитель и о том, где найти мой блог. В общем, в итоге нас посадили в джип...
...и отвезли на площадь с памятником Карабекиру и администрацией. Да высадили со словами, что вот тут церковь, а вон там автовокзал.
Церковь Михаила Архангела при 156-м Елисаветпольском пехотном полку была построена в начале ХХ века по типовому, как у хрущёвок, проекту - точно такую же я показывал в Олту и в Карсе ещё покажу. В Сарыкамышских боях она не получила сколько-нибудь серьёзных повреждений, и царские агитаторы, конечно, продвигали этот факт как иллюстрацию девиза "С нами Бог!".
Индивидуальность облика же полковым церквям придали уже турки, обкорнав купола и обустроив внутри мечети:
Церкви ориентированы на восток, а мечети - на Мекку, которая здесь почти строго на юге. Поэтому у поменявших веру полковых храмов необычный "поперечный" план:
В мечети шёл долгий пятничный намаз, и в переполненный зал мы лишь заглянули на секунду. Берцы у входа весьма красноречиво намекают на род деятельности прихожан:
Мечеть отмечает "гражданский" центр Сарыкамыша, и вокруг неё жизнь бьёт ключом. За опрятными фасадами - обшарпанность и бедность. Чеченцы и осетины в Турецкой республике частью отуречились, частью разъехались по городам, а в нынешнем Сарыкамыше основное население - курды.
Крутая улица спускается на нынешнюю главную площадь, где набирают пассажиров маршрутки в Карс:
Памятника русским воинам, тут конечно же, не увидеть. Это у нас могли увековечить шведов под Полтавой или турок под Севастополем , и даже немецкие кладбища Великой Отечественной берегут. На мой взгляд, когда победитель ставит памятник достойному врагу (если, конечно, это не военный преступник) - это признак силы, а не слабости. Но большая часть мира думает, увы, иначе.
