Уже две недели Янек мыл полы в госпитале, переносил больных, кормил тех, кто был не в состоянии сделать это сам. Столько заболевших людей он не видел даже тогда, когда его отец работал в больнице в Варшаве. Многие из тех, кого обслуживал Янек в начале, уже покинули это свет.
Им на смену привезли других. Насмотревшись за весь день на больных, натаскавшись их до сильнейшей боли в спине, Янек почти не ел и очень мало спал. Часто кружилась голова. Иногда перед глазами всплывал образ Зои или матери. Янек стал замечать, что он говорит вслух с этими образами.
Старался держать себя в руках. О Карине ничего не слышал.
После месяца работы его неожиданно посадили в одиночную камеру и продержали там больше месяца. Охранники, да и другие работники госпиталя окрестили Умарова «заговорённым». Он ни от кого не заразился. Хотя текучка кадров в госпитале, тем более среди санитаров была большая. Нередко и сами санитары попадали на больничные койки.
На вопрос Янека о том, почему он находится в камере, никто не отвечал. Приносили еду, дни тянулись и ничего не менялось. Всё было монотонным, скучным, тревожным. Неизвестность пугала. Янек совсем потерял счёт времени.
Как-то дверь открылась и Янек услышал:
– На выход.
Он поднялся, его провели по коридорам в санитарную комнату. Велели помыться, выдали новую одежду и сказали, что он возвращается в швейную артель.
Янек не знал, радоваться ему или нет.
Был вечер. Работники артели уже готовились ко сну. Увидев Янека, они встретили его радостными криками.
Наутро Янек приступил к уже привычной ему работе. Вместо Карины смотрителем был теперь один из ссыльных. Янек ни у кого не спрашивал, куда она подевалась, но каждый подошёл к нему и поведал, что Карина болела, и пока она слаба, её замещает ссыльный Богомолов.
Этот Богомолов почему-то глаз с Янека не сводил. Его прислали в артель за несколько дней до отправки Янека в инфекционный госпиталь. Через неделю Богомолов подошёл к Янеку и велел пройти за ним. По уже привычному пути Янек оказался в кабинете Карины. Она сидела перед ним живая, здоровая. Улыбалась.
Янек поздоровался. Встал перед ней, опустил голову. Карина велела Богомолову возвращаться в цех.
Она встала из-за стола, обошла Янека вокруг и сказала:
– Я удивлена, Умаров, что ты живой. Да ещё и живее всех живых. И как тебе удаётся оставаться таким?
Янек промолчал. Карина продолжала:
– Я из-за тебя столько списков перелопатила. Читай, – она протянула Янеку несколько листов.
Янек начал читать:
– Соловейчик, Болотный, Мурлыка, Соколиный, Петров, Сухарев…
Фамилий было много. Но среди них не было фамилии Янека. Карина же после каждой озвученной фамилии изучала выражение лица Янека. Надеялась, что назвав свою, его лицо дрогнет.
А потом неожиданно произнесла:
– Ну вот и всё, значит я не ошиблась и твоя семья вскоре узнает о том, как их ссыльный родственник пал в стенах инфекционной больницы.
У Янека затряслись ноги. Перед глазами потемнело. Он не заметил, как Карина оказалась рядом с ним. Обняла его. А Янеку вдруг показалось, что это Зоя рядом с ним. Он вглядывался, тёр глаза, смотрел на неё, а потом обнял и поцеловал.
Карина вздыхала, Янек шептал:
– ЗолОто моё, как же я скучал по тебе.
Он гладил Карину по волосам, по груди, прижимал к себе. Очнулся уже на полу. Голова Карины лежала у Янека на груди. Он резко встал. Посмотрел на обнажённую женщину, увидел свою одежду рядом с ней. Схватился за голову. Янек не помнил ничего.
А Карина потянулась, встала и тоже начала одеваться, потом произнесла:
– А ты хорош… ЗолОто моё… Я даже никогда не слышала, чтобы так кого-то называли.
Янек молчал. Он по-прежнему силился вспомнить, что всё-таки произошло.
Вернулся в барак, лёг на кровать, слёзы капали из его глаз, он тихо шептал:
– Зоя, Зоечка, ЗолОто моё, прости, прости, прости…
Продолжение тут
Повесть "Зоя" не претендует на учебник по истории!
Другие мои рассказы тут
