…Первая годовщина Октябрьской революции в Москве отмечалась всенародно. Центральные площади, многие улицы были декорированы. Красочные тематические панно, плакаты, лозунги, транспаранты, знамена сопровождали праздничные шествия в разных частях города. Большим общественно-политическим событием стали массовые митинги трудящихся по случаю открытия памятников революционерам, выдающимся представителям русской и мировой культуры: Робеспьеру и Жоресу, Софье Перовской и Степану Халтурину, Федору Достоевскому, Тарасу Шевченко, Салтыкову-Щедрину.
3 ноября вблизи Китайгородской стены состоялось открытие памятника поэту Алексею Кольцову. История сохранила редчайшие кадры кинохроники 1918 года. На старой документальной ленте запечатлен момент выступления на торжестве Сергея Есенина. Очевидец события литератор Иван Белоусов многие годы спустя писал: «Еще молодой, задорный Есенин читал свое стихотворение у подножия памятника. Как сейчас вижу его фигуру с высоко поднятой головой, с кудрявыми белокурыми волосами. Выступал он вдохновенно. Казалось, люди подняли и держат поэта на руках».
Есенин бросал в толпу новые, смелые слова:
О Русь, взмахни крылами,
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь.
По голубой долине
Меж телок и коров
Идет в златой ряднине
Твой Алексей Кольцов.
…Довольно гнить и ноять,
И славить взлетом гнусь –
Уж смыла, стерла деготь
Воспрянувшая Русь…
Есенин, с детских лет знакомый с творчеством Кольцова, видел в нем одного из первых поэтов крестьянской Руси и испытал влияние его поэзии. В автобиографии, говоря о годах своей юности, он отмечал: «Из поэтов мне больше нравились Лермонтов и Кольцов. Позже я перешел к Пушкину».
…180 лет назад, в январе 1831 года, на страницах петербургской «Литературной газеты», у истоков которой стояли Дельвиг, Пушкин, Вяземский, появились стихи неизвестного поэта Алексея Кольцова. Особое внимание привлекла «Песня пахаря». Глубокой российской стариной и тяжелой крестьянской долей веяло от ее строк:
Ну тащися, сивка,
Пашней, десятиной.
Выбелим железо
О сырую землю.
«Песня пахаря», по мнению редакторов газеты, – это вера в труд, глубокая народная черта, которую никто из русских писателей до молодого поэта так полно и образно не отразил. Заблестевший лемех у сохи не может появиться у того, кто не ходит за сохой.
Кольцовский пахарь по-хозяйски ладит борону и соху, с оптимизмом думает о будущей жатве:
Заблестит наш серп здесь,
Зазвенят здесь косы…
С тихою молитвой
Я вспашу, посею,
Уроди мне, боже,
Хлеб – мое богатство!
…Стихи, опубликованные в «Литературной газете», вряд ли когда-нибудь увидели бы свет, если бы не одно счастливое обстоятельство. В общественной жизни России эпохи тридцатых годов XIX века большое место занимал московский литературно-философский кружок, организатором и руководителем которого был Николай Станкевич. Блестяще образованный молодой человек редких способностей, по отзывам современников – с «великой гениальной душой», умел, по оценке Герцена, «находить неординарных людей и оставаться на всю жизнь верным бескорыстным другом, облегчать ту или иную их ношу. Судьба свела Станкевича с Кольцовым.
Застенчивый и боязливый юноша с периферии решился показать московскому знакомому свои стихи. Станкевич был поражен громадным талантом, не сознающим себя, не уверенным в себе. С этой минуты он не выпускал Кольцова из рук до тех пор, пока вся Россия с восторгом не стала читать и перечитывать его стихи и песни. Как отмечают исследователи творчества поэта, весьма может быть, что воронежский «вундеркинд» затерялся бы навсегда в бескрайних заволжских степях, через которые гонял свои гурты, и Россия не услышала чудных кровнородственных песен великого барда, если бы на своем пути он не повстречал Станкевича, который послал с рекомендательным письмом его стихи в «Литературную газету».
…Алексей Васильевич Кольцов родился в семье воронежского купца-прасола. Отец поэта занимался торговлей скотом, кожей, арендовал землю; вел бесконечные судебные тяжбы, отличался грубостью, самодурством и держал домашних в постоянном страхе. В своем единственном сыне он хотел видеть помощника, поэтому взял его в «дело» уже из первого класса уездного училища, когда мальчику было немногим более десяти лет. Не получив даже самого элементарного образования, Кольцов потом всю жизнь тяготился этим.
Постоянные разъезды с отцом по прасольским делам позволяли Кольцову досконально изучать жизнь крепостных крестьян, обездоленных людей, видеть ее реальное отличие от изображений на лубочных картинках.
Станкевич в рекомендательном письме редактору «Литературной газеты» Дельвигу отмечал: «…самородный поэт, занятый торговыми делами по поручению отца, пишет часто дорогою». Именно в дороге создавались прекрасные эпические и лирические произведения. Не в комфортных кабинетах и не в тиши уютных дач превращался Кольцов из стихотворца в поэта. Постоянное общение с народом помогло ему запеть в своем оригинальном, неповторимом роде, с которым он и вошел в историю русской культуры, – в роде русской песни. В юном возрасте, в короткую пору счастливой любви к крепостной девушке, вылилась у Кольцова написанная в 1827 году песня «Если встречусь с тобой»:
Если встречусь с тобой
Иль увижу тебя, –
Что за трепет, огонь
Разольются в груди…
Если молвишь мне что,
Я на речи твои,
На приветы твои,
Что сказать не сыщу.
А лобзаньям твоим,
А восторгам твоим
На земле, у людей,
Выражения нет.
…Дева – радость души!
Это жизнь, – мы живем!
Не хочу я другой
Жизни в жизни моей!
Это была одна из первых кольцовских песен в народном духе, созданная на литературной ритмической основе, которая сразу же ушла в народ. Своей искренностью и простотой она привлекла позже внимание выдающихся композиторов Михаила Глинки, Александра Даргомыжского, Антона Рубинштейна.
Писательница Авдотья Панаева, жена Н. Некрасова, вспоминала: «Эту песню при встрече с Кольцовым впервые услышал Белинский. Когда поэт прочитал стихи, у Белинского засверкали глаза, он бросился к Кольцову, обнял его и сказал чуть ли не со слезами: “Да знаете ли Вы, что Вы поэт – и поэт настоящий!” Кольцов был глубоко растроган, глаза у него невольно покрылись влагой».
Ревнители века «вельможностей» (по выражению Белинского), века Екатерины, самой ярой крепостницы, старались не замечать стихотворений и песен «поэта-прасола», публикуемых в периодической печати, в том числе в петербургских и московских журналах. Для них он мог скорее служить предметом ярмарочного зрелища, чем быть удостоенным литературного признания. Только в 1835 году, в день 26-летия поэта, по инициативе Николая Станкевича в Москве был издан небольшой сборник «Стихотворения Алексея Кольцова», включивший в себя всего восемнадцать произведений. Его выход в свет стал фактом не только литературного и общественного признания поэта, а также итогом, укрепившим его в сознании своей силы и призвания. «Вельможного» отзыва на книгу не последовало и на этот раз.
Молчание нарушил мощный голос Белинского. «Гениальный талант!» – так оценил великий критик дебют Кольцова в русской литературе и предсказал, какое высокое место он займет в ней. Современники отмечали, что «неистовый Виссарион» был скуп на подобные оценки, по сути, до Кольцова говорил о гениальности только трех русских художников: Пушкина, Гоголя и Лермонтова. «В его поэзии, – писал Белинский, – выражается поэзия наших “простолюдинов”». И добавлял: «Вот такую народность мы высоко ценим». Ее отличительными чертами он определил благородство, неподдельность, истинность. Так воронежский самородок Алексей Кольцов вошел в большую русскую литературу. Передовые современники увидели в этом знамение времени и приветствовали восходящую звезду поэзии.
В то же время реакционная критика была откровенно враждебна к «поэту-самоучке», «поэту-прасолу». Булгарин и иже с ним ополчились против того, что не «благонравные» и общепризнанные поэты из дворянского общества, но именно Кольцов выдвигается на одно из первых мест в русской поэзии. И снова голос Белинского: «Слишком громогласны неугомонные лиры, дик и нескладен рев господ непризнанных поэтов, терзающих “уши читающей публики”». Он называл «хриплым карканьем» ворон, фальсификацией народной жизни то, что пытались выдать в российских садах изящной словесности за настоящую поэзию. Все это сгорело, исчезло «в дыму столетий». Ничтожные имена давно окутал мрак забвения, а имя поэта Кольцова осталось.
Хрестоматийными стали его шедевры «Песня пахаря», «Люди добрые, скажите», «Жизнь», «Кольцо», «Размышления поселянина», «Молодая жница», «Что ты спишь, мужичок?», «Доля бедняка», многие другие. Как во всяком явлении подлинного искусства, в них заключена непреходящая красота и неувядаемая свежесть. Выраженные мысли волнуют своей значительностью, трогают глубиной и человеческой правдой, форма и язык – своей поэтичностью. Изображается ли русская природа, раздумья землепашца, радость косаря, жнеца – все это подлинная поэзия, искренняя и волнующая.
Раззудись, плечо!
Размахнись, рука!
Ты пахни в лицо,
Ветер с полудня!..
Молоньей, коса,
Засверкай кругом!
Зашуми, трава,
Подкошенная…
Так о крестьянском труде еще никто не писал, и подобные музыкальные ноты в настоящей поэзии встретишь нечасто.
Несмотря на постоянные поручения отца, Кольцов при первой возможности посещал Москву и Северную столицу. Он был знаком с самыми знаменитыми писателями своего времени, в том числе с Пушкиным и Жуковским. Со многими из них – Белинским, Одоевским, Вяземским, Краевским, Боткиным – вел переписку.
Решающую роль в переходе Кольцова к самостоятельному и оригинальному творчеству сыграла, несомненно, поэзия Пушкина, открывшая ему безграничный мир реалистического искусства. Он называл Пушкина «русским солнцем», «животворной силой», «соловьем-пророком», стихи его – волшебными. Узнав о смерти своего кумира, Кольцов сказал: «Простреляно солнце». Потрясенный обстоятельствами гибели поэта, он выразил свои чувства в проникновенных словах стихотворения «Лес», вошедшего во все школьные учебники по литературе:
Не осилили
Тебя сильные,
Так дорезала
Осень черная.
С богатырских плеч,
Сняли голову –
Не большой горой,
А соломинкой…
В поэтических аллегориях Кольцов выразил всенародную скорбь и ненависть к «силам вражьим», погубившим поэта.
Невелико поэтическое наследие Алексея Кольцова. Вместе с юношескими опытами оно составляет немногим более полутораста произведений, жизненная правда и смелое новаторство которых сделали творчество народного поэта значительным явлением русской поэзии. Причем наиболее ценным вкладом его в художественную сокровищницу отечественной культуры являются стихи, облеченные в песенную форму.
Более тридцати песен написал Кольцов; за ними вставал целый мир народной жизни, поэтому их пела вся Россия. Песни «Расступитесь, леса темные», «Если встречусь с тобой», «Очи, очи голубые», «Ты не пой, соловей», «Не шуми ты, рожь», «В поле ветер веет», «Без ума, без разума», «Так и рвется душа» встали в один ряд с лучшими произведениями классической поэзии.
Песенное творчество Кольцова включало в себя и романсовую лирику с элементами высокого романтизма, свойственного поэзии конца восемнадцатого и начала девятнадцатого века.
На заре туманной юности
Всей душой любил я милую,
Был у ней в глазах небесный свет,
На лице горел любви огонь…
Этот романс был известным и любимым среди самых «неисправимых» меломанов. Он имел постоянную прописку в концертных репертуарах известнейших оперных примадонн Антонины Неждановой и Надежды Обуховой.
Известные литераторы, друзья Кольцова при оценке его творчества отмечали, что песен и романсов было бы достаточно, чтобы имя их создателя навсегда сохранилось в истории русской поэзии.
Слава самобытного русского поэта шагнула далеко за пределы России. Он стоит в ряду великих народных поэтов-песенников, таких как Роберт Бернс в Шотландии, Шандор Петефи в Венгрии, Пьер Беранже во Франции, Франтишек Хладок в Чехии. Известно, что на тексты стихотворений Кольцова писали музыку более трехсот композиторов, среди них Варламов, Глинка, Гурилев, Балакирев, Мусоргский, Римский-Корсаков, Танеев, Глазунов, Рахманинов. На слова поэта создано свыше семисот романсов и песен.
В сокровищницу русской музыкальной культуры вошли кольцовские песни «Хуторок», «Соловьем залетным юность пролетела», «Перстенечек золотой» и другие.
Некрасов причислял Алексея Кольцова к самым ярким светилам русской поэзии, а его песни назвал вещими. Горький считал Кольцова народным поэтом первой величины.
«Немного лет я в мире жил, с людьми и братьями моими еще хотел я жизнь делить!» – писал поэт в одном из последних стихотворений. Но судьба распорядилась по-своему. Кольцов скончался после тяжелой болезни, не дожив до 33 лет.
Начиная с 1843 года, через год после смерти поэта, его стихи и песни включались в хрестоматии, сборники, многократно издавались отдельными книгами миллионными тиражами.
В бедламе современной российской культуры нет места песням народного поэта. Сцены концертных залов в основном отданы шлягерам с певцами-клоунами, которые думают не о песне, а как лучше вывернуться перед зрителем наизнанку. Но все это преходяще. Никому не дано заслонить руками солнце.
Анатолий ЗАХАРОВ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!