Наступил сентябрь, Варе нужно было ходить в школу, она перешла в восьмой класс, а непутёвая мамаша так и не появилась дома. Где она и что с ней, никто не знал. Варя с трудом накопила денег на то, чтобы купить обновки к школе себе, братьям и сестре Анюте. За лето ребята подросли, и вся их старая одежда стала им мала. Кое-что отдали соседи, а форму и обувь она купила всем новую. Себе правда купила только туфли, форму ей пошила Анна Ивановна Носова. У неё остался кусок коричневого хорошего сукна от отреза что она брала себе на костюм. Его как раз хватило на форменное платье. Бабушка Глафира Рябцева, дале ей кусок белого и чёрного штапеля, из которого Анна пошила фартуки, а воротнички Варя связала для себя сама. Уходя в школу Антона, Сергея и двухлетнюю Татьяну они с братьями по пути отводили в Детский сад. Время шло, а Зоя так и не появлялась. В сердце Варвары поселилась тревога, она чувствовала, что с мамой случилась беда. И вот когда в начале октября Зоя так и не появилась дома, наконец забили тревогу и соседи. Написали заявление в милицию и объявили её в розыск. Варюшино сердце, не обмануло, в середине октября их мать нашли повешенной в лесополосе у села Игишево. Как она там оказалась, никто не знал, ведь уезжала к подруге Вере Рыбниковой во Ржаву. Милиция допросила её, и та уверяла, что пробыла Зоя у неё совсем не долго, всего неделю. А потом засобиралась домой. Сказала, что подходит пора косить сено, и нужно Варе в этом помочь. А вот куда и с кем она от неё направилась дальше не знает. Криминалисты определили, что труп провисел уже месяца полтора не меньше. Следователи особо ничего расследовать не стали, определили как самоубийство и дело закрыли. Хоронили её в закрытом гробу, все расходы взял на себя колхоз. Перед Сельским советом и школой встал вопрос как поступить с детьми. Сначала всех хотели распределить по Детским домам, но неожиданно, опекунство над ними оформила, дальняя родственница Зои. Жили они в одном посёлке, но из-за её беспутного поведения совсем не знались. А тут Наталья Редькина, вдруг проявила сознательность и не дала разлучать детей. Договорились что жить они будут в своём домишке, а она будет приходить и помогать по хозяйству и приглядывать за ними.
И никто не знал, что перед этим к ней приходил парторг, Иван Степанович Очкасов, и упросил её оформить на себя опекунство, пообещав за это материальную помощь от колхоза.
Иван несколько ночей не смыкал глаз, всё думал, как поступить с детьми Зои, ведь старшая Варвара была его дочерью, и у него сердце разрывалось от мысли, что она может попасть в Детский дом. После долгих раздумий он решился на откровенный разговор с председателем колхоза, Марком Захаровичем Овечкиным.
- Послушай Марк, мне нужно с тобой откровенно поговорить. Надеюсь, ты поймёшь меня правильно и не откажешь в моей просьбе.
- Проходи Иван, рассказывай, какая беда привела тебя ко мне.
- Нужно Наталью Редькину, уговорить, оформить опекунство над детьми Зои Кузьминой, а то их со дня на день должны по Детским домам развести.
- Да я сам об этом думал, жалко Варю, оторвут от дома, потом неизвестно что из неё может вырасти, а о пацанах так я вообще молчу. Детский дом он и есть Детский дом, одно слово казёнщина. Редко кто оттуда нормальным человеком выходит, чаще всего уголовники. А так в своём доме, в семье, дети нормальными людьми вырастут, хоть и без матери. Пенсию по потере кормильца они будут получать, колхоз чем сможет поможет, глядишь и всё у них хорошо в жизни сложиться. А ты почему вдруг так озаботился их судьбой?
- Да понимаешь, Захарыч, никому не говорил, тебе первому признаюсь, Варя, моя дочь.
- Вот оно что получается, и как у вас всё это вышло? Да я помню, что вы с Зоей ещё в школе встречались, вас даже женихом и невестой дразнили, а потом вдруг к Нинке посватался.
- Любил я Зою Марк, чистая и светлая девочка она была, как вот Варюшка моя сейчас, и в том, что она потом такая стала, моя вина. Предал я её и нашу любовь, а виной тому моя супруга, она ведь как ты знаешь на тять лет старше меня, ей замуж нужно было выходить, да только за спесивость её никто на ней не женился. Знала она что между мной и Зоей физической близости нет, и подловила меня на этом, подпоила как-то и в постель затащила, а потом стала угрожать. Что в райком напишет, как я её соблазнил и жениться отказываюсь. Вот я и струсил, пошёл у неё на поводу и женился на ней. Через девять месяцев Полина родилась. Да только Зою забыть я не мог, стали мы с ней тайно встречаться. Долго, между нами, ничего не было, а потом сдалась под моими уговорами, переспали мы с ней, и Варюшкой она забеременела. Нинка про это прознала, скандал закатила, опять райкомом угрожала, и опять я струсил, отказался и от Зои, и от дочки. Вот тогда она прогнала меня и больше к себе не пустила, и дочь мне не показывала. А сама в разгульную жизнь кинулась, как будто мне мстила, за предательство моё, девочкой совсем не занималась. глядя на то, как ребёнок мой в обносках ходит, я попытался ей деньгами помочь, да только всё опять Нинке известно стало. Она ведь как ни как главный бухгалтер. Снова скандал и угрозы, и опять я как тряпка ей подчинился.
- Да характер у твоей Нины Петровны, не приведи Господи. Как ты с ней столько лет прожил. Я по работе с ней иногда общего языка найти не могу, вечно норовит меня уму разуму учить, а ты с ней одну постель делишь.
- Да вот так и живу, всё больше молчать стараюсь, но самое страшное, что она и Полину, себе подобной воспитала, испортила девчонку, такая же, как и мать стала. Тоже пытается всех поучать и всем ярлыки присваивать. Ну как Захарыч поможешь мне, нужно Наталье пообещать материальную помощь от колхоза, за то, что она опекунство оформит. Я думаю, колхозу не будет в тягость выделять ей ежегодно, корма да фуражное зерно, ещё мешка три сахара. Но за то моя дочь у меня на глазах расти будет. Хоть в этом душа моя успокоиться.
- Да не вопрос Степанович, иди к Наталье, договаривайся. Пускай оформляет опекунство, а колхоз её за это отблагодарит.
Узнав о том, что дети Зои Кузьминой не отправятся по Детским домам, а останутся жить в посёлке, ярости Нины Петровны Очкасовой, не было предела. Её планам по избавлению от внебрачной дочери мужа, не суждено было осуществиться.