Обзор повести "Иван Федорович Шпонька и его тетушка"
Повесть "Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка" напечатана впервые во 2 книжке "Вечеров на хуторе близ Диканьки" в 1832 году. Завершена она, по-видимому, позже всех остальных повестей цикла, в конце 1831 года.
Рассказ Гоголя про Шпоньку, написанный в строго реалистической манере, предвосхитил многие образы и мотивы произведений писателя.
В критической литературе о творчестве Николая Васильевича отмечалось, например, что черты Сторченка нашли своё дальнейшее развитие в образах Петуха и Собакевича; описание школы напоминает рассказ о детстве Чичикова, а изображение пехотного полка было потом развито автором в "Коляске".
Содержание произведения своими словами
Главными героями данного произведения являются: Иван Шпонька, его тётя Василиса Кашпоровна, его сосед Григорий Григорьевич Строченок с матерью и 2 сёстрами чернявой и белокурой Марией Григорьевной.
Сначала Иван учился в школе, а затем поступил в пехотный полк, где из-за своих личных качеств был назначен подпоручиком. Вскоре тётушка написала ему письмо после смерти его матери, в котором приглашала племянника вернуться в своё имение на Вытребеньках, так как она уже довольно стара и не в состоянии одна управлять огромным хозяйством!
По дороге в поместье на постоялом дворе Шпонька познакомился со своим соседом Строченком-толстяком, и тот пригласил его к себе в гости в село Хортыще.
Тётя Ивана оказалась очень мужественной хозяйкой и рассказала племяннику про землю соседа, которую его дядя оформил в дарственной на Шпоньку. Поэтому она посоветовала ему немедленно отправиться к Строченку и потребовать у него срочного возврата их земли.
У соседа за обедом главный герой понял, что всё рассказанное его тётушкой является сплошной выдумкой и также познакомился с семьёй Строченка - с его матерью и сёстрами, и с соседом толстяка Иваном Ивановичем.
Вернувшись домой, Иван сказал тёте, что ничего у Строченка не смог добиться и нечаянно проговорился про свой интерес к его белокурой сестре Маше. Тётушка воспользовалась этой влюблённостью и стала замышлять о свадьбе племянника, надеясь таким образом на соседские земли. Она устроила Шпоньке встречу с блондинкой, приехав к соседу домой и не застав его там.
Обменявшись, после долгого молчания, соображениями относительно числа мух летом, оба умолкают безнадёжно, и заведённая тётушкой на возвратном пути речь о необходимости женитьбы необычайно смущает Ивана Фёдоровича. Ему снятся чудные сны: жена с гусиным лицом, и не одна, а несколько, в шляпе жена, в кармане жена, в ухе жена, жена, подымающая его на колокольню, поскольку он колокол, жена, что вовсе не человек, а модная материя ("возьмите жены" ), "из неё все теперь шьют себе сюртуки"). Гадательная книга ничем не может помочь оробевшему Ивану Фёдоровичу, а у тётушки уж "созрел совершенно новый замысел", которого нам не суждено узнать, поскольку рукопись здесь обрывается.
Кажущаяся внешняя незаконченность повести является своего рода художественным приёмом автора, подчеркивающим бессмысленность и бессодержательность жизни Ивана Фёдоровича, рассказ о которой можно закончить в любом месте. В своём предисловии Гоголь иронически мотивирует это случайными причинами - утратой конца рукописи.
"Незавершенность" рассказа рассматривалась и современниками Гоголя как сознательный художественный приём.
Поразительным образом самая "реалистическая" повесть эта в составе "Вечеров" показалась читателям в тоже самое время и самой таинственной. Впрочем, в определённую литературную традицию она всё же вписывалась. Скрытая ирония автора и обрыв текста на том месте, где только и должно было начаться действие, воскрешали в сознании читателей того времени роман "Жизнь и мнения Тристрама Шенди".
Незавершенность данного рассказа, мотивированная утратой (полной или частичной) рукописи, в том числе обусловленной кулинарными причинами - был также приём, широко распространённый в литературе конца 18 - начала 19 веков. Более всего непонятным показалось её место в общем цикле произведений, поскольку по своей стилистике она примыкала, скорее, к последующему циклу "Миргород".
"Вещь неоконченная или, лучше сказать, только начатая, где уже намечается поворот от бездумного, беззаботного, показного творчества «Вечеров» к тому высшего порядка глубокому, проникновенному творчеству, которого первые всходы мы находим в двух частях "Миргорода", - писал Д. Овсянико-Куликовский. - Гоголь явно ищет здесь новых средств изображения человека, нового, более углубленного развития комического характера.
Замена схематических порядков, добродетелей и слабостей "чудачествами" давала возможность индивидуализировать образы, связывая их с социально-бытовыми условиями. Беглыми характеристиками намечается в творчестве Гоголя тема пошлости". Герой подан в противоречивом авторском освещении: "как обыватель он близок к своему окружению, но как "кроткая" душа он ему противостоит. Здесь начало очень важной линии гоголевского творчества: разоблачение социальной пошлости".
Параллель рассказа с иными повестями
И впрямь, действие повести было перенесено из народной среды, характерной для предыдущих произведений писателя, в сферу мелкопоместного быта; время действия отнесено не к условному историческому времени, а к современности, что опять-таки сближало повесть с более поздними произведениями Гоголя (так, характер чтения Шпоньки напоминал чтение Ивана Ивановича в "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем"; описание жизни офицеров пехотного полка, в котором служил Шпонька, предвещало соответствующее описание в "Коляске", а сцену между сестрой Сторченка Марьей Григорьевной и Шпонькой можно рассматривать как "первый этюд" к знаменитой "любовной сцене" в "Женитьбе").
Мнение критиков на рассказ Гоголя
Наконец, сам образ Шпоньки уже предвещал в некотором смысле Акакия Акакиевича Башмачкина (манера Шпоньки разговаривать незаконченными предложениями и частицами, отозвавшаяся затем в "Шинели"). Как отметил Андрей Белый (статья "Гоголь"), под пером этого писателя даже такое ничтожество обнаруживает свою привлекательную сторону:
"А все эти семенящие, шныряющие и шаркающие Перепенки, Голопупенки, Довгочхуны и Шпоньки – не люди, а редьки. Таких людей нет; но в довершении ужаса Гоголь заставляет это зверьё или репьё танцевать мазурку, одолжаться табаком и даже более того, – испытывать мистические экстазы, как испытывает у него экстаз одна из редек – Шпонька, глядя на вечереющий луч".
Смысл произведения
И всё же современный прозаический быт повести о Шпоньке, внешне казалось бы не имеющий ничего общего с героическим прошлым (и даже совсем недавним прошлым, как, например, в рассказах автора "Сорочинская ярмарка" и "Майская ночь") казаков, обнаруживал, тем не менее, неявную с ним соотнесённость. Так, село Хортыще, в котором живёт Григорий Григорьевич Сторченок, неявно напоминало у Гоголя об исторических временах Сагайдачного, соединяя тем самым повесть о Шпоньке с историей пана Данила в "Страшной мести". А упоминание пехотного полка, в котором служил Иван, делало его в определённом смысле потомком тех запорожцев, которых Екатерина 2 хотела "повергать" в карабинеры в "Ночи перед Рождеством".
К тому же повесть "Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка" обнаруживала те же поэтические принципы, что и остальные произведения рассматриваемого цикла. Так, в мотиве множащихся жен можно было увидеть характерный для Гоголя мотив нарушения естественных законов существования, описанный и в других рассказах этого цикла, где мертвецы оживают, вещи сами приходят в движение, целое расчленяется (красная свитка), единичное множится.