Одна из моих любимых шуток, которую я когда-либо слышал, была передана мне смертельно больным человеком. Он знал, что я ищу работу прислуги, чтобы бросить работу ночного повара в доме престарелых и вернуться в школу.
“Я сегодня просматривал объявления, - сказал он. - Я видел кое-что, что было бы идеально для тебя. Зарплата невелика, но чаевые огромные!”
“Ах да, Хэнк? Какая работа?”
“Обрезание слонов в Денверском зоопарке!” - сказал Хэнк, продолжая кудахтать, пока его отрывистый кашель не вернулся. После припадка жена вежливо отчитала его за грубость, и мой получасовой обеденный перерыв закончился.
Через месяц Хэнк умрет от рака легких. Он был одним из многих людей, которых я узнал (и потерял) за время работы в доме престарелых.
Близость к смерти во многом научила меня жить. После окончания средней школы осенью 2011 года я оставила работу посудомойки в этом же доме престарелых, а к январю 2012 года вернулась, бросив колледж.
Будучи посудомойкой, я никогда по-настоящему не разговаривала с жильцами. Тем не менее, компетентность обезьяньей лапки может помочь вам продвинуться из мытья посуды, так что вскоре меня повысили до повара.
Тогда-то я и познакомилась с Хэнком. Хэнк был хвостовым стрелком Б-17 во время Второй мировой войны, в то время, когда выживаемость пилотов составляла примерно один к трем (по его словам). Он рассказывал мне историю за историей во время многочисленных обеденных перерывов, которые я ел в его квартире. Он показал мне “аварийный набор”, который ему дали на войне, на худший случай быть сбитым в бою (Это были, по сути, сигареты и легкая закуска).
У него была крылатая фраза, которую он повторял снова и снова: “У меня есть миллион историй, и некоторые из них даже правдивы.” Некоторые из них были очень неправдивыми, например, когда он клялся, что немцы стреляли зелеными и красными зенитными снарядами по его самолету на Рождество.
За то короткое время, что я его знал, он был моим героем. Он заставил меня захотеть иметь истории, забыть некоторые удивительные вещи, которые я пережил, потому что я пережил слишком много, чтобы помнить.
Он вдохновил меня оставить эту работу и искать что-то более гибкое, чтобы я мог вернуться в школу.
Он вдохновил меня на путешествия.
Он учил меня, что счастье-это не то, что вы просто идете и находите. Это побочный продукт хорошо прожитой жизни. Когда все подходит к концу, все, что у вас есть, - это ваши переживания и ваши истории, чтобы согреться. Чем больше времени вы потратите на погоню за деньгами, тем меньше историй у вас будет.
Я познакомился со многими людьми, работающими в этом доме престарелых, и мы легко можем разделить их на две категории. “Счастливые” и “горькие".”
Проведя много времени с обеими группами, я понял, что счастливые, как правило, жили разнообразной жизнью. Они работали на разных работах, жили в разных местах, у них были интересные истории, и они знали, как рассказать эти истории, чтобы вызвать положительный отклик.
Их положительный опыт хорошо прожитой жизни дал им лучшее представление о том, кем они были. Они были более склонны к созданию связей, быть частью социальных групп и менее склонны злиться из-за супа дня. Их внутренний локус контроля позволял им жить более полноценной жизнью, когда часы шли к концу.
Когда я встретил Хэнка, он умирал от рака легких. Он упомянул об этом факте ровно один раз, чтобы сказать мне, что это вышло из-под его контроля. По его собственным словам:
- Что же мне теперь делать, начинать злиться? Каждый раз, когда я злился, это ни черта мне не помогало.” Затем он пустился в одну из своих историй, в другой раз он был зол, когда думал, что умрет в неисправном самолете. Он отбросил злость и приземлился.
“Такова жизнь,” сказал он мне. - Как бы ты ни злился, тебе все равно придется посадить самолет, а злость тебе нисколько не поможет. В
тот день, когда он преподал мне этот урок, он пошутил насчет обрезания слонов и хрипло рассмеялся.
Вот три урока, которые я взял у Хэнка:
Жизнь (и мир) - это неисправный самолет, и чем больше мы злимся из-за этого, тем больше вероятность того, что мы разобьемся.
Счастье - это не расходный продукт. Это не то, что вы находите, ища его. Это естественно возникающий побочный продукт полноценной, хорошо прожитой жизни.
Хорошо прожитая жизнь имеет больше общего с перспективой, чем с чем-либо еще. Пока вы можете смеяться, есть надежда.
Сейчас сумасшедшие времена, но у нашего поколения нет монополии на вызовы. Современный мир просто ставит новые задачи. Наши битвы не являются непобедимыми или непреодолимыми, какими бы устрашающими они ни казались. Если мы позволим миру ожесточить нас, мы проиграем битву. Если мы подходим к нашим трудностям с радостью, ничто не может нас остановить.