Начало повести здесь
Кирилл спустился с крыльца, обошел дом. У ворот сарая кучей были свалены чурбаки. Немного дров было сложено в поленнице под навесом. Он поискал глазами колун, прошелся по двору. Тот стоял, прислонённый к столбу навеса. Мужчина повертел его в руке, укладывая поудобнее, подобрал чурбачок и смачно всадил колун с размаху в светлое дерево. Тело отозвалось радостной бодростью, дело заладилось.
Поглядеть на работу пришла пёстрая кошка, уселась неподалёку, щуря желтые глаза. Потом незаметно подошла баба Аня, постояла некоторое время, смотря, как Кирилл основательно разбивает чурбаки на небольшие поленья.
– Хорошо у тебя получается, – сказала, наконец, женщина. – Где это ты научился так дрова колоть?
– Так я же архангельский, деревенский, – улыбнулся Кирилл, смахнул испарину со лба. – Вы, Анна Михайловна, говорите, если чего сделать надо, я многое умею.
– Ну ладно, ладно... Ты вот чего, пойдём-ка со мной, я кой-чо из продуктов тебе дам, пообедаете.
Кирилл оставил работу, пошёл следом за женщиной. Обстановка у неё в доме немногим отличалась от их временного жилья – та же простая мебель, чистота и деревенский уют. На стенах в деревянных рамках висели фотографии, некоторые уже повыцветшие, какие-то более современные. Печь дышала теплом, отгороженная занавесками кухня дразнила ароматами. Баба Аня подала готовую уже корзинку: пироги, банка молока, кастрюля каши.
– Вот спасибо!
– На здоровье. Иди, пока каша горячая, накормишь дочь да жену, и сам поешь.
Кирилл понял, что задерживаться не стоит, послушно отправился обратно. В доме всё было по-прежнему – вещи лежали там, где брошены, Мария болтала по телефону, видимо, с одной из подруг. Настя сидела в своей пряталке, тихо напевая: «и поют... и поют...»
Кирилл выложил из корзины пироги, достал тарелку, наложил себе каши и по-хозяйски уселся за стол. Каша была сытная, вкусная, маслянистая. С аппетитом поел, сполоснул посуду, наложил новую порцию в любимую мисочку Насти и направился к ней.
– Кукла Маша хочет каши! – он осторожно потянул новую игрушку к столу, увлекая за собой дочь.
– Тата!
– Что?
– Тата!
– Ну, Тата, так Тата...
Настя внимательно осмотрела тарелку, ложку и принялась кушать, посматривая на куклу.
– За дочерью пригляди, – сказал Кирилл жене, всё так же не выпускавшей телефона из руки, и вышел из комнаты.
В сенях задержалось тепло летнего дня. Кирилл спустился с крыльца, по жалобно скрипнувшей ступеньке, осмотрелся. Вечерело. Темнеющее небо нависало над домами. На западе, над лесом, неторопливо опускалось в облака необычно большое и яркое красное солнце. Некоторое время Кирилл задумчиво смотрел на него, гадая, какую погоду ждать завтра. Ветра не миновать. Он с наслаждением втянул полную грудь воздуха. Эх, хорошо-то как! Лес шумел невдалеке низким протяжным гулом. Ну ничего, завтра с утра пораньше за грибочками...
Пока Кирилл возился с машиной, зажглись первые звёздочки, от реки потянуло прохладой и влагой. В окне бабы Ани зажёгся свет. Было слышно, как старушка брякает вёдрами, обряжая скотину, разговаривает с ней. Заскулила радостно собака, взлаяла коротко и опять стихла. Протяжно и немного грустно промычала корова. Подзабытые уже звуки простой деревенской жизни успокаивали душу, вселяя чувство сопричастности со всей природой. Отгоняя назойливого комара, Кирилл вслушивался в стрекот припозднившихся сверчков и утихающий вместе с ветром шум близкого леса.
Сумерки быстро сменились темнотой, и Кирилл вернулся в дом. Там Мария совершала вечерний ритуал укладывания дочери спать: прибрать игрушки так, чтоб они были видны из кровати, вымыть ручки, переодеться в пижаму.
– Иди, читай сказку! – окликнула жена.
По пути Кирилл заглянул в кастрюлю – кашей Мария так и не соблазнилась, пироги тоже остались нетронутыми. Зато на столе лежало раскрошенное печенье и стоял пакет с соком. Ничего не сказав, он взял книгу, хотя знал уже наизусть все сказки и картинки, прилёг к дочери на край стоящей у окна кровати.
– Давным-давно, в Тридевятом царстве, в Тридесятом государстве, жил да был один король...
Настя прикрыла глаза, положила ладошку под щёку и затихла, но Кирилл знал, что читать придётся до слов «...и жили они долго и счастливо...», не ошибившись ни на слово. Мария опять принялась терзать по телефону одну из своих подруг, делясь какими-то рецептами и расхаживая по другой комнате. Её голос то приближался, то затихал. Вот она вышла из квартиры, но быстро вернулась, не прекращая разговор, только добавились ещё жалобы на комаров и отсутствие цивилизованных удобств.
Настя лежала тихо, голос матери не мешал ей спать. Кирилл положил книгу на комод, выключил свет и прикрыл дверь в спальню. Поставил на огонь чайник, взял забытый кем-то на одном из шкафов детектив и погрузился в чтение. Ночь быстро накрыла дом темнотой, заглядывая в окна через легкие занавески.
– Давай ложиться спать, – сказал Кирилл жене. Мария пожала плечом, но всё же принялась переодеваться.
Наконец, она с ворчанием улеглась на кровать, и Кирилл смог выключить свет. Осторожно ступая в полумраке по незнакомой комнате, он дошел до постели и с удовольствием прилег. Хотел было обнять Марию, но та сердитым движением сбросила его руку. Кирилл не стал настаивать, устроился поудобнее и без лишних мыслей быстро уснул.
Проснулся рано, чуть после шести. Сквозь занавески солнце заливало комнаты прозрачным золотым светом. Сразу же вспомнилось детство, когда каждое утро начиналось вот так, с деревенской тишины, а не с назойливого шума большого города. Кирилл ещё немного полежал, прислушиваясь к переливчатым голосам птиц, потом осторожно встал, поправил сбившееся одеяло у Настёны, взял одежду и вышел на кухню.
Вскипятить чайник и напиться в тишине свежего чая с пирогами было одно удовольствие. Нашел на сарае небольшую корзину и, засунув за голенище сапога любимый нож, вышел в утро.
Хоть солнце уже и поднялось, воздух всё ещё бодрил влажным холодком с запахами травы и земли. Капли росы осыпались под ногами, вспыхивая всеми цветами радуги. Кирилл еще раз обернулся на спящие дома, посмотрел на солнце, на часы, и вступил под сень леса. Тут же его обнял тихий шорох листвы, мягкая подстилка скрыла шум шагов, и мужчина словно растворился среди деревьев.
Он неторопливо шел, отойдя от тропинки чуть левее, внимательно высматривая грибы среди невысокой подстилки из заячьей капусты и хвои. Вот и первый боровичок... Вот рядышком ещё один... Так незаметно он уходил всё дальше и дальше. Лес был смешанный, негустой, березы перемежались с осинами и елями. Кое-где молодые деревца вставали чащей – их приходилось обходить.
Грибов было не очень много. Кирилл остановился, выбрал из корзины упавшие листики и веточки, осмотрелся. Прошло почти два часа. Пожалуй, для первого раза достаточно, пора возвращаться. Сориентировавшись по высокому уже солнцу, он повернул ближе к дому. На старом пне дружной компанией сидели опята.
– Вот так удача!– с улыбкой Кирилл срезал хрупкие шляпки, сложил их отдельно в уголок корзины.– А вас мы отварим с приправками! Вкуснота...
– Кргха, гхм, гхар, – раздалось сверху.
Кирилл поднял голову – невысоко над землей, на ветке высохшей от старости березы, сидел ворон. Чуть наклонив голову на бок, он внимательно изучал человека, нисколько его не опасаясь.
– Доброе утро, – вполне серьезно сказал Кирилл.
Ворон встряхнулся, чуть разведя крылья, переступил с лапы на лапу, но остался сидеть. Кирилл замер, рассматривая мощный черный клюв, вокруг которого время уже наложило серебряные мазки, густое, отливающее синевой, оперение, сильные изогнутые когти. Крупная птица вызывала невольное уважение своей силой и светящимся в бусинах глаз умом.
– Простите, что побеспокоил. Я уже ухожу.
Кирилл и правда пошёл, не оглядываясь. Пожалуй, ему ещё не приходилось сталкиваться так близко с этим довольно редким представителем птичьего царства. Хотя детство и юность, проведенные в северных лесах, прошли в тесной связи с окружающей дикой природой. Были и охота, и рыбалка, и случайные встречи с медведем на берегу реки по весне. Но было в этом вороне что-то необычное. Кирилл усмехнулся – ну вот, в сказку попал!
Нашел ещё пару белых, проверил их. Чистые, молодые, только вот выросли. Попался куст смородины. Кирилл бросил в рот горсть кисло-сладких красных ягод, сморщился, причмокнул. Да, так приятно было снова окунуться в подзабытый уже покой настоящего леса, который никак не могли заменить ни пляжи тёплых морей, ни городские парки.
Скоро ветер порывом коснулся лица. На полянке солнышко заиграло на листьях, разбросало мозаичные тени по земле. Кирилл остановился, отогнал не в меру обнаглевших комаров и огляделся. Столько времени идёт, должен уже быть близко к деревне. Прислушался, но только ветер напевал свой извечный мотив в верхушках деревьев. Глаз зацепился за белый ствол высохшей старой берёзы. Кирилл удивленно нахмурился – та же самая берёза, только ворона уже нет... Неужели круг сделал?!
Он снова посмотрел на солнце, определил направление и уже без остановки зашагал вперед, то и дело сверяясь с небом. Но деревня все не показывалась. Странно, сколько времени провёл в лесах около родного дома, и потом, в армии, сутками не выходя к жилью, а заблудился в ясную погоду впервые.
Кирилл поставил корзину на землю, посмотрел задумчиво вокруг. Страха не было, а вот удивления хоть отбавляй. Да быть того не может! Никогда чувство направления его не подводило! С самого детства ориентировался не задумываясь, это было уже в крови. Ну ладно, видимо, леший водит. Что там делать-то полагается в таких случаях?..
Ничего на ум не приходило, но вдруг захотелось разогнать наваждение, и он что было сил свистнул залихватским посвистом. Звук прокатился волной и затих, поглощённый мягкими объятиями леса. Только сзади в траве испуганно шарахнулась какая-то небольшая зверушка.
Кирилл поднял корзину и опять пошёл вперед. Уже девять часов, Мария и Настасья, конечно, проснулись, а его всё нет. Дёрнул же чёрт в лес уйти! Что они без него делать будут?! Кирилл похлопал себя по карманам в поисках мобильного телефона, но его там не оказалось. Вот замечательно, и телефон дома оставил!.. Точно, как под подушку сунул, так там и лежит!
Это надо же так попасть! Скандал Мария закатит обязательно. Но это когда он домой вернётся. А сколько времени ещё пройдет – неизвестно. По карте Кирилл помнил, что леса здесь протяженные, плутать можно не одну неделю, можно уйти вообще в другой район. Выжить в лесу не проблема, лишь бы не сбиться с пути. Ну, сообразят на пару с бабой Аней, что в лес ушел, вызовут спасателей. Вот позор! Спасать бойца войск дяди Васи!..
Откуда-то со стороны наплыл запах крепкой ароматной махорки. Кирилл принюхался, остановился, вглядываясь, но ничего не рассмотрел за густой порослью малины. Решил всё-таки проверить, проломился напрямик через кусты, осмотрелся.
– Потерял чего, мил человек? – раздался рядом тихий старческий голос.
Кирилл невольно вздрогнул, обернулся – на стволе поваленного дерева сидел мужичок.
– А? – только и смог он спросить.
Из-под старого выцветшего картуза с изломанным козырьком, в обрамлении кустистых бровей, на него щурились лукавые глаза. Седая разлапистая борода, закрывая пол-лица, опускалась до самой груди. Потрёпанный, вылинявший местами до белизны ватничек, сидел мешковато, скрывая тщедушное тело. Ноги, в видавших виды кирзовых сапогах, едва доставали до земли. Дед курил трубку, попыхивая сизым дымком, и тоже рассматривал Кирилла.
– Доброе утро, – пришел в себя Кирилл.
– Ну, для меня-то оно доброе, а вот ты как тут оказался, в глуши такой?
– Грибы собирал.
– Грибы, говоришь? Ты чей будешь-то, что-то я тебя не припомню?
– Из Делялевки я.
– Дачник, значит?
– Ну, почти.
– Кхе! – дед усмехнулся, покачал головой, помолчал.– Да ты присядь, милок, чего стоишь. Набегаешься ещё.
– В каком смысле? – нахмурился Кирилл.
– Вот молодежь пошла! Всё готовое им подай, а самим подумать времени нет, торопятся!..
Кирилл постоял минуту, озадаченно рассматривая деда, потом всё же присел рядом с ним на дерево.
– Куришь? – спросил дед.
Кирилл молча кивнул, достал пачку «Dallas», протянул, угощая. Дед вежливо взял пару сигарет, поблагодарил. Кирилл потряс зажигалку, прикурил, затянулся глубоко и с удовольствием. Дед внимательно смотрел, как тот подносит к сигарете шипящую струю плазмы, как убирает зажигалку в карман. Потом с деланным равнодушием отвернулся, причмокнул трубкой.
Некоторое время посидели молча. Кирилл осторожно поглядывал на старика. Такой тип деревенского жителя был ему знаком. Возраст определить было уже практически невозможно – ему могло быть и шестьдесят, и восемьдесят. Глубокие морщины вокруг глаз исчертили загорелую кожу, усы прокурены до желтизны, как и ногти на маленьких жестких руках. В нём чувствовалась сила человека, закаленного работой на природе, не избалованного комфортом. В лесной глуши люди становились на все руки мастерами – и дров заготовить, и мясо добыть, и одежду починить, и сказку рассказать, и... защитить своё имущество. Движения скупы и точно рассчитаны, и вроде всё с ленцой, но Кирилл был уверен – дед сильнее и выносливее, чем может показаться.
Время поджимало.
– Хороший лес, – сказал Кирилл нарочито спокойно.
– Э, да это ты ещё настоящего леса не видал, – отозвался дед протяжно, поведя головой. – Тут, смотри, деревья все молодые, не старше ста лет, это разве лес? Так, подлесок. А вот если дальше зайти, там лет триста лесу, а то и больше – есть на что подивиться! Как в сказке – и мох густой, и зверь настоящий. Там и медведь, и росомаха, и рысь-красавица, а не одни только белки шныряют.
– А вы, дедушка, местный?
– Ага.
– Может, подскажете, в какую сторону мне идти? Жена и дочка волнуются, наверное.
Дед повернулся, посмотрел внимательно на Кирилла, и тот едва не вздрогнул – один глаз у старика был изумрудно-зелёный, а другой прозрачно-голубой. Несмотря на возраст, глаза блестели молодо и смотрели остро. Даже не по себе стало от такого взгляда. Как можно честнее Кирилл улыбнулся.
– Волнуются, говоришь? Торопишься? А ты, мил человек, грибов вон набрал, а лесу что в благодарность оставил? Хлеба краюху птичкам на пеньке положил хотя бы?
– Нет, дедушка, извините, не научен был. Но теперь умнее буду. А вот вас рад бы за помощь отблагодарить.
Кирилл поискал по карманам, привстал, достал бумажник, вынул несколько купюр.
– Вот, рассчитаюсь...
Старик фыркнул, покачал головой.
– Нашел, чем удивить!
Неторопливым движением он залез рукой за отворот фуфаечки и достал пачку банкнот, перелистал бережно. Кирилл удивлённо вскинул брови. Были там и доллары, и современные российские рубли. Промелькнул профиль Ленина, надписи на старорусском, с ятями. И совсем не узнаваемые виды валюты, явно заграничные. На паре купюр даже оказался орёл, держащий в когтях свастику.
– Много вас тут ходит... – проговорил дед, убирая своё сокровище обратно. – И что, по-твоему, мне с этим в лесу делать? Лосей пугать?!
– Ого! – не удержался Кирилл. – Ну не знаю, дедушка, чем и порадовать вас?!
Старик опять лукаво усмехнулся, прищурясь, посмотрел на Кирилла.
– Да, леса у нас хорошие, местами и не хоженые! Если на север податься, так и до моря дойдёшь! Не быстро, правда, но ведь можно и зазимовать, если что. Там, однако, кабанов много, а где кабаны, там и волки... А ты, я смотрю, без ружья даже?
– Смотри, дедушка, у меня часы хорошие, заграничные! – улыбнулся Кирилл.
– Мои часы по небу ходят, никогда не отстают. И утром разбудят, и вечером спать уложат. На что мне твои?
Кирилл опять похлопал себя по карманам. Осталась только зажигалка. Отдавать «Теслу» было искренне жаль, но что-то подсказывало, что без помощи этого колоритного аборигена самому до дому добраться будет непросто.
– А вот такая штука у тебя, дед, есть? – Кирилл в азарте перешел на «ты», повертел зажигалку в руке, пару раз щелкнул ею.
– А что в ней особенного? Вещица знакомая, я такие не особо и признаю-то.
– А вот тут ты не прав! – Кирилл рассмеялся. – Я уж не говорю про то, что таких ты и не видел ещё, редкость пока. Она практически вечная, заряжается просто – потряс и пользуйся. Холода не боится, не взорвётся от жары. Поджигает электрической дугой, вон, видишь, как?! Это не бензиновая, и заправлять не надо.
– Ишь ты! Жалко, поди, отдавать?!
– Почему жалко? Я ведь не выбрасываю просто так, а на память, за знакомство!
Дед протянул руку, и Кирилл вложил зажигалку в маленькую мозолистую ладонь. Старик несколько раз чиркнул ею, потряс, повертел так и эдак. На лице его проступило почти детское удовольствие от новой игрушки.
– Ну ладно, чёрт с тобой! Хорошо тебе тут сидеть, да пора мне делами заняться! А то не переговорить тебя, ишь, заболтал совсем! Смотри, вон, лисичка стоит. За ней – ещё одна. Там – ещё грибок. Вот по ним и иди, да не рви грибы-то, так примечай. Они тебя на тропу выведут, быстро добежишь.
– По грибам идти? – Кирилл с недоверием посмотрел на старика.
Тот с укоризной покачал головой.
– Ну, понятно, в чудеса мы не верим, большие уже, да? Иди, говорю, да поторапливайся, пока я не передумал.
Дед надвинул картуз на самые глаза, сунул трубку в рот и пыхнул ею так, что Кирилла окутало облако терпкого дыма. Тот быстро подхватил корзину и пошёл в сторону первого гриба. И правда, недалеко от него виднелся ещё один, а там и третий. Кирилл обернулся, хотел махнуть на прощание рукой, но на прежнем месте старика не оказалось, только корни вывороченного дерева причудливо торчали вверх, создавая обманчивое видение человеческой фигуры.
– М-да, – протянул Кирилл, но особо задумываться времени не было, и он быстро пошёл вперед.
Грибы честно отмеряли путь по лесу, и уже через четверть часа Кирилл наткнулся на потерянную дорожку. Тут уж дело пошло быстрее. Куртку пришлось бросить в корзину – солнце пригревало по-летнему.
Через несколько десятков метров слева, на просторной светлой поляне, показалось небольшое озерцо, заросшее кое-где по берегу рогозом. К озеру уводила протоптанная дорожка, крепкие мостки далеко вдавались в воду. Захотелось освежить лицо прохладной водой, но Кирилл пробежал дальше. Ещё немного – и деревня открылась из-за неожиданно расступившихся деревьев.
Он оказался перед своей машиной. «Слава тебе, Господи!» – пробормотал облегченно, быстро взбежал по жалобно скрипнувшим ступенькам в дом. Поставил корзину на скамейку, заглянул в комнату. Настя сидела на кровати, нянча тряпичную куклу, Мария лежала на другой постели с его телефоном в руках. Увидев мужа, она резко встала, подошла вплотную и буквально прошипела со злостью:
– Ты где был?!
– Маш, не поверишь, в лесу заблудился! – попытался превратить всё в шутку Кирилл.
– В лесу заблудился?! Не морочь мне голову! Бросил нас тут одних! Ты зачем нас сюда привез, в глушь эту – чтоб избавиться сразу от обеих? Ходил в лесу могилы нам копал?
– Ну у тебя и фантазия разыгралась! – Кирилл нахмурился. – Совсем сдурела!
– Я сдурела?! Я тут проверила твой телефон – сплошные бабы! Что, любовнице надоело ждать, когда ты разведёшься? Договорился уже с ведьмой, чтобы нас с дочерью извести?!
– Маш, заткнись по-хорошему, не начинай старую песню, ладно?!
Но женщину уже понесло. Кирилл не приставал к словам, молчал, надеясь, что скоро всё закончится. Глядя в окно, чтоб не видеть перекошенное злобой лицо жены, он почувствовал навалившуюся привычно тоску. Если бы не дочь, давно уже прекратил бы эту бессмысленную пытку, называемую браком.
Пытаясь уйти от скандала, Кирилл взялся за корзину, но Мария вдруг вырвала её, швырнула, и грибы, ломаясь, разлетелись по полу. Это стало последней каплей.
– А ну хватит! – рявкнул Кирилл, да так, что Мария испуганно шарахнулась в сторону от напрягшегося разозленного мужа.
И хотя тот ни разу не поднимал на неё руку, не на шутку испугалась.
– Да пошёл ты! – крикнула она и выбежала из дома.
Кирилл устало опустился на скамейку, посидел, уставившись на лежащие на полу ненужные разбитые шляпки боровиков и опят. Всё удовольствие от похода в лес смыло горечью обиды и злобы. Да что не так у него в жизни?! Где та Мария, которую он когда-то полюбил? Почему жизнь пошла кувырком, когда родился ребёнок? Постоянные обиды, слёзы, ревность, скандалы. Хотя он, как мог, избегал ссор. Сперва пытался угодить Марии, помогал по дому, возился с малышкой, с работы бежал в семью. А потом, натыкаясь постоянно на глухое недовольство, стал просто отстраняться от жены. Нашел ещё одну работу, чтоб меньше времени проводить дома, начал больше зарабатывать. Даже Марию отправлял на отдых на курорты, втайне надеясь, что в одной из таких поездок она заведёт себе любовника и подаст на развод.
Но больше всего мучило чувство вины перед дочерью. Сам не зная почему, он винил себя в её состоянии, хотя врачи убеждали во врождённой причине болезни. Каждый раз, когда Мария начинала кричать и скандалить, он боялся, что вот-вот малышка заплачет, но та отстраненно смотрела в одну точку, раскачиваясь вперёд-назад, как китайский болванчик, и словно не слышала их. И это молчание пугало ещё больше. Можно было привыкнуть ко всему – и к тому, что дочь не смотрит в глаза, и не откликается на своё имя, не участвует в играх, которые пытались с ней завести, живет в своем мире... Но не к этому.
Он любил дочь, так трогательно похожую на него белобрысыми кудряшками и голубыми глазами. Для него Настенька была самой большой наградой в жизни. И ради неё он был готов ехать в эту деревню за непонятным лечением, о котором тихим шепотом рассказала ему тёща. Спасибо Богу, хоть с тёщей ему в жизни повезло. Татьяна Семёновна стала воистину второй матерью, и в делах их семьи практически всегда поддерживала Кирилла. И, как и Кирилл, она души не чаяла во внучке, делая всё, чтоб у девочки была возможность жить нормальной жизнью, чтоб у неё было детство, как у всех детей. Во многом именно благодаря поддержке тёщи, Кирилл все ещё держал планку настоящего мужика, отца и мужа.
И вот они здесь, а Мария, вместо того, чтоб поддержать его, устраивает истерики и ведёт себя, как капризный ребёнок, словно протестуя против всего, что происходит.
Кирилл вздохнул. Прав был тот мудрец, сказавший: «Куда бы ты не пришел, ты найдёшь лишь то, что принёс с собой». Чудес не бывает. Вряд ли кто-то сумеет исправить его судьбу, повернуть время вспять и переиграть всё заново. Жаловаться не имеет смысла, надо жить дальше...
Продолжение здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Фирстова Надежда
Начало повести здесь