Луша сидела за накрытым столом, наблюдала, как Маша и Марина нарезают пироги ровными квадратиками и укладывают их на блюда. Сегодня ей было намного лучше, Маша сделала все, что могла, и на нежной, бледной коже матери снова зарозовел румянец, тонкий, прозрачный, как утренняя заря. Лицо у нее было светлым, немного отстраненным, нездешним как будто, но улыбка вернулась та самая, которая так её всегда красила - ласковая, но тайная, загадочная. Ждали гостей - Димка помирился с отцом, и собрался познакомить его с женой, уж больно ему хотелось мира и воссоединения. У Маши было странное чувство - вроде до Димки и дела никакого нет, та детская дружба так и осталась дружбой, не переросла ни в любовь, ни в страсть, а что-то её задевало. Может, извечное женское чувство соперничества - как так, меня променял на какую-то, может ещё что, но Маша вытащила из сумки заброшенную за ненадобностью косметичку, чуть подрисовала глаза, от чего они стали просто огромными, тронула смуглые щеки тёмным тоном, слегка, на уровне ощущений выделив точеные скулы, коснулась губ помадой. Потом расчесала волосы, они немного подросли и прямым, атласным вороным водопадом струились и падали на плечи. Из зеркала на неё смотрела настоящая колдунья, она уж и забыла за заботами, что может так выглядеть и, она понравилась сама себе.
-Ох ты! Машка, да ты просто ведьма. Надо же, красавица, Коль, глянь на сестрицу.
Тётка Марина всплеснула руками, хлопнув себя по круглым бокам, толкнула сына. Колька прожужжал что-то басовито-невнятное, как майский жук, покраснел и ретировался во двор, объяснив это срочной необходимостью достать из погреба солёные арбузы.
Гости пришли вовремя, не опоздали. Димка, в шикарном переливчатом, непривычно и странно смотрящимся в деревенской хате костюме чинно вёл под руку жену, разодетую в вечернее платье до пят. Толстый слой грима покрывал её худое, девчоночье личико, и от этого Алла казалась старше и, одновременно, смешнее. В другой руке Димка нёс сумку с такими раздутыми боками, что ещё немного и она лопнет. Луша вскочила, подбежала к Алле, чмокнула ее в щеку, и, смутившись, постаралась не заметить, как недовольно и даже брезгливо, отстранилась от неё невестка. Димка это тоже заметил, посерьёзнел, дёрнул жену за руку, потом поставил сумку посреди комнаты, сообщил.
-Тут всем подарки. От меня и жены. Не побрезгуйте.
И виновато, опустив плечи подошёл к отцу. Вадим обнял сына, похлопал по плечу, и его кудрявое пламя на голове аж вспыхнуло, отразив красное, закатное солнце.
Все уже подпили немного, раскраснелись, воспоминания лились рекой. Только Алла сидела, как будто проглотила кол, ей явно было скучно до зевоты, но она терпела, косилась на мужа, вздыхала. Да ещё и ревновала, похоже, Маша несколько раз ловила на себе злющие взгляды-уколы, ещё немного - и точно прокрутит дырку в коже, но её это волновало мало - пусть.
Они с Димкой взволнованно обсуждали учёбу, оказывается он поступил в летное училище и взахлёб рассказывал о своих планах.
-А ты, Маш? Неужели бросила? Ты же мечтала!!! В институт хотела, хирургом. Как же так?
-Не знаю, Дим. Я потерялась как-то. Оно ж, понимаешь, как оказалось - приходится выбирать. Или то (ну ты знаешь, помнишь), или учёбу. Оно не совмещается почему-то. Вот никак!!!
И тут вдруг Алла отмерла, вынырнула из своего скучающего злобного забытья, поджала ярко алые губы, прошипела тихо, как будто про себя.
-Ну, не знаю!!! Надо быть идиоткой, чтобы возомнить себя колдуньей какой-то. Глупость несусветная. А уж уехать из города в село, вонючих коров пасти, просто так - не верю. Выгнали из училища, так и скажи. И нечего выпендриваться. Нежить, тоже мне.
Димка вскочил, побелел от ярости, на бедном, как у всех рыжих лице россыпью высыпали незаметные раньше веснушки, шарахнул кулаком по столу, да так, что подскочила миска с недоеденным, расползшимся холодцом, рявкнул.
-Хватит!!! Я тебе тыщу раз говорил - не суй нос не в свои дела. Не ляпай, чего мозгом своим куриным не понимаешь. Иди домой!!!
Алла сжалась, враз став меньше, втянула голову в плечи, неуверенно пропищала
-А что я… Сам говорил, что её так в школе называли. И что вы там напридумывали про неё, глупости всякие. Ладно, пойду.
Она встала, бочком протиснулась к дверям, смахнула слезы крошечной ладошкой, и Маше вдруг так стало жаль эту девочку, что она тоже вышла из-за стола, пошла было проводить. Но Алла снова, в секунду превратившись в злобную фурию, махнула на неё рукой, фыркнула
-Не лезь ко мне. Обойдёмся без сопливых. Чучело.
Она пошла к дверям, а Маша вдруг увидела маленький, светлый огонёк где-то в районе плоского живота девчонки. Он тихонько мерцал, переливался неуверенно, но тепло и ровно, ласково отогревая Аллу изнутри, исцеляя, изменяя. И, повернувшись к Димке, Маша положила руку ему на плечо, потом щёлкнула по носу, как когда- то, когда они были детьми.
-Ты жену - то береги. Не обижай. Её теперь беречь надо, как зеницу ока. Вот так вот.
…
В их селе июльские ночи были особенными, колдовскими именно тогда, когда луна пряталась за облаками. Тогда чёрный, безлунный, душноватый бархат ложился на крыши домов, влажное тепло, напитанное ароматом флоксов и мыльников окутывало дворы и улицы, и сонный покой снисходил, дурманил, околдовывал, сводил с ума. Маша такие ночи и любила и побаивалась их. Именно в это время то, что жило внутри неё становилось особенно сильным. Оно наполняло мощью её тело, звало, бередило душу, не давало спать.
Сегодня была именно такая ночь. И именно сегодня к Маше наведалась Акулина. Она появилась в непроглядной темноте - стояла прямо перед окном Машиной спальни, прижавшись спиной к берёзе и вокруг её тонкого тела сиял серебристый контур. Волосы стекали по спине ниже колен, изящные плечи укутывал белый шёлковый шарф.
-Волосы остригла? Зря. Впрочем, отрастут. Ты правильно все решила, Маша. Я знала, что ты не ошибешься. Ты ведь - это я…
Маша смотрела на бабку и чувствовала, что не просто не может пошевелиться, она не в состоянии даже пошевелить языком, он окаменел.
-Да. Лучше молчи. Слушай. Ты много наделала глупостей, теперь время их исправлять. Теперь время исцелять людей, тебе твой дар дан не зря. Его отработать надо.
Акулина оторвалась от берёзы, подошла к окну, прошла сквозь, присела на Машину кровать.
-Найди Власа. Ищи, пока не найдёшь, ты должна его встретить сама. Он рядом, ты просто его не видишь. И сильнее его - нет!!! Это твоя судьба.
Акулина встала, стянула шарф, укутала Машины плечи, коснулась губами её лба. Губы были мягкими и тёплыми, от этого прикосновения Маше стало легко и спокойно, она вздохнула, прижалась к бабке, обняла её.
-Ладно-ладно, ласкуша. Умница моя. Пора мне.
Акулина начала таять, тёмное платье, такое же как эта чёрная ночь, слилось с темнотой, и рассмотреть женщину уже было совсем трудно.
-И ещё. Оставь мать. Не мучай. Не трогай. Запомни это…
Акулина исчезла, Маша стояла у окна и то что сейчас произошло казалось ей полным бредом, мороком, сном…