(Из воспоминаний человека 1939 года рождения.)
Дождливым осенним днем председатель колхоза подобрал среди поля какого-то старичка с палочкой. Сделал это не только из сострадания (наверное, чрезвычайная надобность повлекла немощного человека в дорогу в такую погоду), а еще и из любопытства: родившись в этих местах, проведя здесь голодное и тревожное военное детство и не менее сложную юность, вернувшись сюда после армии и проработав уже два десятка лет в колхозе, он знал всех людей из окрестных деревень, во всяком случае старожилов — точно, а этого старичка с первого взгляда не смог припомнить, вот и решил поинтересоваться по пути, кто, откуда, куда и зачем.
Старичок, по причине своего дряхлого состояния большую часть времени проводивший в стенах родной хаты, был рад любому новому человеку и хватался за любую возможность пообщаться, поэтому на вопрос о себе взялся отвечать охотно и обстоятельно — сказал, из какой деревни, как зовут, какого года рождения, и явно хотел говорить дальше, но председатель вдруг нетерпеливо перебил:
— Подождите, а вы случайно не были бригадиром в колхозе после войны?
— Точно, был! — радостно подтвердил попутчик, довольный тем, что его узнали, — всю жизнь я здесь проработал, бригадиром, а потом председателем.
— А я такой-то, — повышая тон, назвал свою фамилию нынешний хозяин окрестных полей и ферм, — из такой-то деревни. Помнишь меня?! Помнишь, как я пацаном охапку травы из леса нес и тебе на глаза попался?! Мать нарвала тайком для свиньи и отнести поручила, а ты отобрал, по дороге разбросал, в песок втоптал, бричкой переехал и дальше покатил. Припоминаешь такой героический эпизод своей славной трудовой биографии? Герой, сберег добро колхозное, защитил от расхитителей, пользы государству дал!
Председатель разошелся и не мог остановиться, кричал и кричал, пересыпая свою речь нецензурными выражениями и преподнося болезненное для себя воспоминание в разных аспектах, показывая его с разных сторон (с моральной, политической, экономической точек зрения), приводя новые и новые подробности того эпизода своего детства. Старик молчал, лицо его было неподвижно и ничего не выражало, взгляд устремился в какую-то неопределенную точку впереди по ходу движения автомобиля.
— Ну, так что мне сейчас с тобой сделать, а?! — продолжал председатель. — Выбросить бы тебя, паразита, пинка под зад дать, ползи куда собрался, да страшно, помрешь еще, а я потом виноватым останусь. Тогда ты нам жизнь отравлял, не хватало и теперь проблем из-за тебя нажить.
Так и доехал старик до места назначения, целый и невредимый, но вынужденный смиренно слушать гневный монолог. Потом так же молча, не глядя на председателя, вылез из машины и потоптал восвояси. Председатель бросил ему вслед еще пару ругательств и газанул дальше.
Несправедливость восторжествовала. Творил кровопийца зло, портил бездумный оголтелый служака жизнь людям, пока имел над ними власть, и оставался безнаказанным. Не понес наказания и теперь, когда, бессильный и беззащитный, оказался в распоряжении одной из своих давних жертв. А она, жертва, получив шанс отомстить, не только не отомстила, но еще и снова пострадала: ругая старика, председатель сыпал соль себе на рану, мучил свое сердце неразряженным, не выплеснутым в желаемое действие адреналином, признавался и себе, и ненавистному попутчику в своем бессилии, в отсутствии возможности достойно отплатить бывшему начальнику-беспредельщику.