На кафедре кипеж. Подлец ректор спустил приказ (через третьи руки, конечно) поставить одному студенту «двойку», а другому из той же группы «пять». И ее подруга поставила. А попробуй, ослушайся. Все так делают. И все знают. Но тот парень, который получил «двойку» не будь дурак да и подал в суд. Хочет доказать, что его знания на порядок выше того, кому «пятерку» поставили. Хочет независимую экспертизу. И докажет, ведь. Парень на самом деле умный, только ректору чем-то насолил. А этот «пятерочник» в вузе появляется только на сессии подарки получать. Папа – ректорский знакомец. История может выйти шумная. Яна – крайняя. Ее увольняют. Хорошо, хоть не по статье, а велели быстро по-тихому «по собственному желанию» написать. Типа, в вузе принимаются меры. Янка, конечно, вся в истерике, собиралась что-то доказывать. Хотела, чтобы за нее коллеги заступились. Ректор притопал на заседание кафедры и изрек: «Кто не согласен, увольняйтесь. Нам некомпетентные преподаватели, не умеющие оценивать знания или небеспристрастные, не нужны. И те, кто не согласен с политикой вуза в области повышения качества образования, тоже».
***
- Почему же ты промолчала? Почему не сказала ничего? Ты ведь моя подруга! Ведь все знают! Я не виновата! А сейчас мне увольняться!
- Это ведь не в первый раз. Разве бы помогло? Подстава грамотная, письменного приказа нет. В результате уволили бы нас вдвоем.
- Вот все молчите, поэтому так и происходит!
- Да ведь и ты молчала раньше. А происходит потому, что слушаемся этих позвоночных приказов. Сами подставляемся. Ты, или я, сейчас скажем, что тебя ректор заставил, так нам еще и за клевету статью пришьют. Как ты докажешь? Все тут на ниточке болтаемся.
- Ну да, мне надо было героизм проявить, отказаться выполнять его приказ! Он бы мне отомстил, за другое бы что-нибудь уволил.
- Скорей всего.
- Вот! Ты-то под это не попадалась! Тебе хорошо говорить.
- Попадалась. Только я проскочила. Мне повезло. Я на пятьдесят процентов его приказ выполнила. Обоим тройки поставила. И меня не тронули, и не лезут больше с такими приказами. А этот папенькин сынок ходил потом на пересдачу к нашему заведующему и свою положенную «пятерку» получил.
- Ты хитрая, а я нет! Я справедливости хочу!
- Ты ведь знаешь, что я не в таком положении, чтобы воевать за справедливость. Я одна. На мне мать парализованная и ребенок маленький. И вообще я здесь на волоске вишу. Я не могу позволить себе сейчас искать новую работу. С моим-то образованием! У меня накоплений нет. Я проживаю всю зарплату. И, уверяю тебя, моя дочка игрушками не завалена. И я не могу позволить себе роскоши услаждать свою совесть борьбой за справедливость.
- Но я считала тебя своей подругой! Я рассчитывала на твою поддержку!
- Яна, ты одна, тебе никого не надо содержать, у тебя родители работают, степень есть, ты можешь спокойно найти себе работу. Я тоже рассчитывала на твою поддержку – в виде понимания! Я понимаю, ты в дерьме. Но не перед расстрелом же, не перед тюрьмой, не перед страхом голодной смерти.
- Ты знаешь, а я поняла. Это в тебе даже не трусость говорит, а зависть. Ты вся такая замученная, я понимаю, тебя жизнь бьет, с одной стороны, тебя даже жалко. Но другие не виноваты, что они счастливее тебя, что они свободны, что у них есть больше возможностей. А ты озлобилась. Ты всех, кто лучше тебя живет, ненавидишь!
- Яна, я тебя ненавижу?! Завидую? Ты это действительно чувствовала от меня?
- Да! Сейчас вот почувствовала. Я никогда и не предполагала, что в тебе столько подлости!
Янка ушла, хлопнув дверью.
Неужели, я действительно произвожу такое впечатление? Озлобившейся, ненавидящей людей тетки? Сгоряча, наверно, Янка сказала, но, может быть, и правда… что-то такое со мной происходит… Я-то сама за собой не замечаю…
Она со своим библиотечным факультетом сидела тихо, как мышь. На кафедре сплошь филологи и историки, да с педагогическим образованием. А у Яны был университетский филфак, кандидатская степень и небедные родители. Жаль терять подругу. Друга? Может быть.