Пани Анна так и не знала, что произошло с прошлой семьёй Германа. Но то, что происходило сейчас в её семье, наталкивало на неприятные мысли. Герман распускал руки. И Анна думала, что причина в этом.
После первого месяца жизни с Анной Герман стал сам не свой. Он плохо спал, постоянно молчал. Она не могла добиться от него ни слова. И однажды ночью, когда Софья уже спала, Герман ударил Анну.
Та от неожиданности закрыла рот, чтобы не разбудить Софью. Вот так беззвучно Анна терпела. Потом Герман на коленях просил прощения. Он говорил, что не понимает своих действий, что ничего не может с этим поделать. Каждый раз Анна прощала его.
Были дни, когда Герман был спокоен, и Анна расцветала, а потом и эти дни закончились. В Германа словно вселился какой-то зверь. Анна терпела не только из-за того, что любила Германа и не хотела, чтобы тот уходил, но и из-за Софьи. Сильное желание сделать девочку счастливой, окружить её любовью и дать возможность воспитываться в полной семьей, сделало из Анны жертву.
Анна не могла ни с кем поделиться этим. Знала, что если расскажет сыну, то тот выгонит Германа. А потом стала замечать, что Герман стал уделять Софье больше времени. Они могли целый день бегать по дому, играть во что-то. А вечером Герман носил Софью на руках и укачивал её словно маленького ребёнка. Так и выглядело со стороны. В руках высокого, сильного Германа Софья казалась младенцем.
Анна протестовала. Она говорила, что девочка должна засыпать сама, но ни Герман, ни Софья не соглашались с ней.
Однажды случилось то, чего пани Анна боялась больше всего на свете.
Проснувшись ночью, Софья захотела воды. Она вышла из своей комнаты, выпила воды и вдруг услышала еле различимые всхлипывания вперемешку со стонами. Она сначала подошла к двери, за которой находилась комната пани и быстро распахнула её.
Анна сидела на кровати, и в этот момент Герман замахивался на неё куском какой-то толстой верёвки. Софья громко крикнула:
— Мамаааа…
Герман молниеносно спрятал верёвку под подушку. Софья дрожащими ногами подошла к матушке. Та сидела с заплаканным лицом. Плечико её ночной рубашки висело где-то на уровне груди, и Софья заметила синяки на оголённом материнском теле. Девочка подошла ближе. Присела рядом, своими маленькими пальчиками дотронулась до синяка, потом до другого. Её глаза были полны ужаса. Вдруг она вытащила из-под подушки верёвку, которую спрятал Герман и начала хлестать его ей.
Тот сидел неподвижно. Софья проходилась верёвкой больше по его лицу. Она не могла остановиться. В её действиях было столько ярости, в глазах столько злости, что Герман, смотря на неё, окаменел.
Он не чувствовал боли. А потом схватил Софью за руку и произнёс:
— Хватит, я больше так не буду.
Верёвка выпала из рук девочки. Она переключилась на Анну. Стащила с неё ночное платье и ужаснулась. Всё тело Анны было в синяках и ссадинах.
Все трое молчали. Софья быстро метнулась к шкафу, вытащила другое платье, натянула его на Анну, укрыла её несколькими одеялами и сама юркнула под них. Прижалась к материнской груди и сказала:
— С этой ночи я буду спать с тобой.
Слёзы лились из глаз пани Анны. Герман встал и вышел из комнаты.
Наутро он сидел за столом, как ни в чём не бывало. Софья не подходила к нему, не смотрела на него. Она постоянно держала пани Анну за руку. Ни на секунду не оставляла их вместе. Несколько дней молчания тяготили Анну. Ей ничего не пришлось объяснять Софье, она даже не стала просить её не рассказывать всё Янеку. Герман никуда не уходил. Он спал теперь в комнате Софьи. А Анна совершенно не знала, что ей делать дальше.
Продолжение тут
Рассказ "Тайник" тут