Бабушка... Бабуля... Баба Валенька...
Ее нет уже двадцать лет! Целых двадцать лет! Треть моей жизни. А две трети я была внучкой! Такая долгая сложная жизнь!
До сих пор корю себя за то, что в ту последнюю весну, приехав к родителям на дачу помогать, мы не доехали, не проехали всего пять километров, чтобы обнять, поцеловать, сказать, как мы любим ее. Не приехали хотя бы на пять-десять минут! Казалось, что она будет с нами вечно! Но я же все понимала! 83! Здоровье аховое! Родители даже на дачу, где жили в те годы, не брали ее!
Я корила себя, что не поехала, и молила ее мысленно: "Бабушка, миленькая живи, поживи еще! Только не сейчас!" Был июль. Моя младшая дочь и племянница уже сдали выпускные экзамены в школе и сдавали вступительные. Оставался еще один. В воскресенье днем позвонил муж сестры и сказал, что у бабушки инсульт. Дочка бросила параллельную трубку, боясь услышать самое страшное. Бабушка была еще жива, но нам все было понятно. Дочка не требовала от меня комментариев, а я ушла от ее вопроса, сказала, что не понятно пока. Во вторник дочка сдала экзамен. В среду сдавала документы в институт, где прошла по конкурсу.
А в среду... Я помню: длинный коридор нашего подъезда, она бежит ко мне в слезах, чтобы рассказать, что погиб ее одноклассник, послезавтра похороны. А я говорю ей, что бабы Валеньки больше нет! Через два дня мы хоронили бабушку, которая была для меня самым близким и дорогим человеком долгие годы. И сейчас, думая о ней, я начинаю плакать.
За несколько дней до... Июль! Лето! Родители не торопятся перевезти ее на дачу. Она что-то почувствовала? Вряд ли! Она очень хотела жить! Все время повторяла: "Пожить бы еще!" Не собиралась она уходить! Договорилась с соседом по подъезду и даче, чтобы отвез ее к родителям. Старенькая, ставшая такой маленькой, с палочкой, ходила моя бабушка по дорожкам, бороздкам и радовалась, как все хорошо растет, как хорошо моя мама, ее единственная дочка, сделала в огороде. Норовила вытащить сорняк, который нарушал порядок на грядке.
Через три дня, в воскресенье, стояла жара. Бабушка походила по огороду и присела на пол у дивана в доме - там было прохладнее - отдохнуть. Положила голову и ... Больше она не приходила в себя. Приехавшая "Скорая" отказалась везти ее в больницу. Смысла не было. Еще через три дня ее сердце остановилось, и я перестала быть внучкой.
Я не помню, как мы ехали, как прощались, как хоронили... Я не плакала... Слез не было... рядом стояли взрослые дочери, вырастить которых помогла мне она, плакала мама, которой она помогла вырастить нас. А я стояла молча... Шли дни, а слез не было! Однажды я шла из Эрмитажного лектория через Дворцовую площадь. Была уже поздняя осень, было темно и страшно. Пусто вокруг. Слезы потекли сами, я беззвучно выла, идя навстречу ветру. Плачу я и сейчас, когда пишу эти строки, в день ее рождения. На кладбище я по-прежнему не могу плакать. Рядом всегда кто-то есть, муж, родители, дочки... И никак не получается приехать одной и поговорить, рассказать ей, как мне не хватает ее, попросить прощения за обиды, за то, что не говорила, как люблю, как она мне нужна! Моя бабушка Валя! Двадцать лет, почти двадцать лет, редкий день, когда я не вспоминаю ее! Ее руки, ее голос, ее воспоминания и рассказы. А ей было, что вспомнить и рассказать!
Родилась моя бабушка в 1918 году 23 марта в костромской деревеньке Роденово, стоящей среди лесов на берегу маленькой речки. В большой семье уже были две дочери и четыре сына. Она была седьмой, но не последней. Будет еще два мальчика. Всего в семье родились и выросли девять детей. Я не помню, чтобы бабушка рассказывала о своей маме. А отца она всегда называла папенькой, до конца своей жизни, и всегда со слезами на глазах. Папенька или папынька. У семьи был большой по деревенским меркам дом. Я была в нем! Этот дом дожил до моей сознательной жизни. Меня поразила ширина половиц, лавки по стенам, толстенные бревна. Нет уже и дома, и деревни, и речка почти заросла...
А тогда у моего прадеда была земля, коровенка, лошаденка, свое хозяйство. Жили голодно, но с надеждой. Лет в пять бабушку отдали в чужую семью в няньки за еду и одежку. Пять лет... Моей внучке летом будет шесть, вспоминаю своих дочерей в пять лет - в куклы играть... А тут - в няньки. Детей присмотри, накорми, порядок наведи, печку посмотри... Рано взрослели дети. В школе она училась мало. Читать, писать немного. Потом так и учила нас:"Пы-а, пы-а, папа, мы-а, мы-а, мама..." Вынянчила младших братьев и работала, работала, работала... Когда началась коллективизация, отец до последнего не хотел вступать в колхоз. Но наступил момент, и лошаденку повели на общий двор, землю отдали. Все плакали! И опять работали, работали, работали...
В сороковом бабушка вышла замуж... В мае сорок первого мужа забрали в Гороховецкие лагеря на военные сборы. Больше они не виделись. Мама родилась в начале сентября... Узнал ли мой дед о рождении дочери или не узнал... Осенью он попал в плен под Москвой. По рассказам односельчан...
Концлагерь. Уже в моей взрослой жизни мама нашла документы. Точнее, военкомат послал запрос и получил ответ из архива. Позже уже наша дочь возила бабушку под Бремен, туда, где был лагерь. Там братская могила, обелиск и очень мало имен!
А бабушка всю войну работала. Днем разносила почту. Утром на ферме. Летом в поле. Ей надо было кормить себя, дочь и свекровь, с которой они жили. В деревне им завидовали - корова на троих...
Беда настигла ее неожиданно. Два года бабушка не могла ходить, ползала... Какое чудо спасло ее?
Когда маме почти исполнилось 14, она отправила ее в Ленинград к сестре, какими-то правдами и неправдами выправив ссвидетельство о рождении... Колхоз... А сама осталась работать в колхозе.
Мама вышла замуж рано, в 19 лет. Потом родилась я. Так получилось, что меня отправили к бабушке на год с лишним. Помню ли я то время... Мне иногда кажется, что я помню, как дед, точнее, прадед, катает меня на половике по дому... А может это бабушкины рассказы?
После рождения младшей моей сестренки родители решили выписать бабушку к себе. Она приедет, но позже. Сначала отправит свекровь. Отец болел... После похорон она продала дом, корову, раздала все, что не могла увезти, и с чемоданами мяса и всего нужного для жизни, уехала к дочери.
С тех пор ее жизнь принадлежала сначала внучкам, потом правнукам...
А ведь ей тогда было всего 46 лет! Я уже забыла, когда столько лет было мне! Трудные это были годы. После свекрови пришлось подстраиваться к зятю, да и дочка выросла... Все приняла, всех простила, всех берегла и любила... И еще 37 лет в новой для нее жизни.
Этот рассказ я писала год назад... Не смогла тогда его опубликовать. Не смогла. Накануне ее дня рождения, перечитывая, вспоминая, я опять плакала, что-то правила, дописывала. Очень много надо рассказывать... Может быть когда-нибудь...