Журналист, переводчик и фельетонист Марк Виленский (1926-1996) окончил МГИМО, а в 1960-х – 1970-х годах работал и часто публиковался в журнале «Крокодил». Именно ему в 1974 году и было поручено написать статью, посвященную высылки из СССР писателя Александра Солженицына (1918-2008).
Далее текст этой статьи приводится полностью:
Виленский М. Выдворянин // Крокодил. 1974. № 6. С. 1.
"В приветственных улыбках отчетливо скользила фальшь. Газетные фанфары, грянувшие «Встречный марш», то и дело сбивались на реквием. Встреча господина Солженицына одновременно стала тризной по кормильцу-поильцу. Он сытно кормил прусские редакции» десятка радиостанций: Би-би-си, «Голоса Америки», «Немецкой волны», «Свободной Европы» и пр. Он слал им темы, сюжеты и погонные метры готовых текстов. Приходя на работу е свои радиостудии, штатные и нештатные антисоветчики осведомлялись: «Ну, как там наш?».
«Наш» не подводил. Он сидел в московском доме, нацепив на темя терновый венец страдальца: что ни терние, то антенна передатчика, работающего на буржуазный Запад.
И когда самолет оторвался от взлетной полосы московского аэродрома, венец-антенна покатился по бетонке. Международный концерн антисоветской пропаганды понес невосполнимую утрату,
Досадливо поморщились в военно-промышленном комплексе. Огорченно крякнули в ракетной корпорации «Дженерал дайнемикс» — теперь труднее будет выбивать миллиарды под военные ассигнования. Да, господин Солженицын неплохо питал и ракетно-атомный бизнес. Ведь прежде-то, до его «архипелагов», оно как было? Каждый раз накануне утверждения бюджета конгрессом сообщалось об обнаружении в американских прибрежных водах таинственной подводной лодки. «Видите?—говорил Пентагон.— Вон-вон, в пенном гребешке седьмой волны, справа, мелькнуло что-то железное! Да нет, вы не туда уставились. Вы на пятую волну глядите, а надо на седьмую. Заметили советскую подлодку? Так что гоните-ка еще миллиард на обновление ракетного парка. Конгрессмены щурились, досуха протирали галстуком забрызганные соленой океанской пеной очки, все равно ничего не видели, но пугались и просимый дополнительный миллиард утверждали.
В последние годы нужда в лодке-призраке отпала. Ее заменил реальный Солженицын, поставщик призраков «советской угрозы». «'Солженицын призывает не верить Советам. Никакой разрядки напряженности! — говорит Солженицын. Международная торговля — на руку Советам, поэтому никакой торговли. — доказывает Солженицын»,— бубнили пасмурные газетные заголовки.
Теперь, когда Солженицын выставлен за порог СССР, курс его акций упал до нуля. Он девальвирован, как фунт стерлингов, и обесценен, как выжатый лимон. Осталось несколько капель пропагандистского сока, которые из него выжмут очень скоро. После чего — мусорная куча забвения. Конец логичный.
У мифического царя Мидаса был незаурядный дар — все, до чего он касался, превращалось в золото. Когда он мыл руки, вода стекала с них золотыми каплями. С Солженицыным дело обстоит куда проще и вульгарнее. Прикосновение солженицынского пера зачерняет любую грань советской жизни. Послушать е г о — у нас и солнце не светит, и птицы не поют, над страной одна сплошная ночь, и та полярная. С его рук на бумагу стекают грязные капли и... превращаются в золото в швейцарском банке. Эдакий Мидас-антисоветчик.
Между тем 250 000 000 советских людей вопреки Солженицыну живут и радуются жизни. Люди растут, учатся, смеются, поют, трудятся, влюбляются, несут любимым охапки сирени, гордятся новенькими дипломами, празднуют новоселья. Деревня знает лапоть только по картинке в школьном учебнике. В зоне уверенного приема из ста семей у девяноста восьми—телевизоры. А оставшиеся две семьи не бедняки, а чудаки, не одобряющие прически теледикторов. Конечно, в некотором смысле жизнь наша монотонна — все планы да выполнения, планы да перевыполнения. Ни тебе энергетического кризиса, ни экономического. Даже эффектного банкротства какого-нибудь одного моторостроительного гиганта вроде «Роллс-ройса», и то не дождешься. Что делать, приходится терпеть такое однообразие.
Солженицын выступал как якобы радетель прав народных, как воитель за справедливость. Да, был в нашей истории период грубейших нарушений социалистической законности. Но XX съезд сказал об этом все, и страна пошла вперед. Ибо нельзя жить назад, жить можно только вперед. Солженицын апеллировал к самым заклятым нашим ненавистникам. Он фактически вызывал на нас их огонь. Он стал ведущей шестеренкой в машине антисоветской пропаганды. Поначалу казалось, что он выплескивает из ванны с ребенком лишь мутную воду, Но вскоре прояснилось: вместе с водой он норовил выкинуть в сточную канаву и ребенка — всю нашу жизнь, принципы нашей советской социалистической системы. Четко обозначился убежденный контрреволюционер.
В 1905-м он бы с душевной признательностью тряс руку генерал-карателю Трепову, автору эпохального приказа: «Холостых залпов, не давать и патронов не жалеть». Почему? Да очень прост о— потому-то революция 1905 года,— школьнику известно — стала «генеральной репетицией» Великой Октябрьской. А Октябрьская вызывает у г-на Солженицына колчаковскую лихорадку с деникинским ознобом,
Когда-то плохой поэт показал Маяковскому свои вирши. — Белогвардейские стишки,— сказал Маяковский, — А форма, форма-то!—вскинулся автор. Маяковский пожал плечами: — Форма обыкновенная, с погонами...
Солженицын — обыкновенный белогвардеец и по содержанию и по форме. Теперь он среди своих.
О творчестве Солженицына очень лестно отозвался фюрер западногерманских фашистов фон Тадден, от поцелуя которого покраснеет и шакал. «Зеер гут»,— оценил деятельность Солженицына баварский реваншист Франц Йозеф Штраус. Хороши единомышленники «радетеля», все как на подбор!
Солженицын мечтал стать злобой дня. Злобы у него много, но день его оказался короток. Удел его — забвение. У Запада слишком много забот, чтобы утилизировать отработанный пар. Тем более что и социальное положение у этого бывшего русского неблагозвучное какое-то - выдворянин..." (источник данного текста: Виленский М. Выдворянин // Крокодил. 1974. № 6. С. 1.).