Иногда кажется, что, получая талант, поэт в нагрузку получает и трудную судьбу. Конечно, жизнь далеко не каждого поэта сложилась трагично и оборвалась рано, вполне хватает и вполне благополучных судеб. Но всё-таки : кто ярче светит - быстрее сгорает. Банальная истина. О судьбах поэтов в Театре на Таганке задумывались не раз, это был поистине поэтический театр. Героями спектаклей были Пушкин ("Товарищ, верь...") и Маяковский ("Послушайте"), Кульчицкий, Гудзенко и другие поэты-фронтовики ("Павшие и живые"). Кого-то из них доводилось играть и Высоцкому. И удивительный феномен шестидесятых - огромная популярность поэзии, когда поэты легко собирали полные залы и даже стадионы слушателей, - не прошел мимо Таганки. Уже в 1965 году вышел первый спектакль, поставленный целиком и полностью по стихам своего современника. Это были "Антимиры" Андрея Вознесенского, с огромным успехом шедшие в театре целых 15 лет. Еще один спектакль по стихам А. Вознесенского "Берегите ваши лица" просуществовал очень недолго, и вовсе не по вине театра. Автором "Под кожей статуи Свободы" был еще один суперпопулярный поэт шестидесятых - Евгений Евтушенко. Естественно, Высоцкий был знаком с обоими, как и с другими известными литераторами, относился к ним с уважением и даже с каким-то пиететом, ведь они были "настоящие поэты" (как будто сам он был не совсем настоящим...).
Из выступлений на концертах:
Вы знаете, я убеждён, что многие из присутствующих здесь в зрительном зале людей, когда-то грешили сложением стихов, в юности почти все это делают. И в какой-то определённый момент большинство людей останавливаются, а то бы все были поэтами. Значит, мы остаёмся поэтами в душе, а вот уже перед Богом… вернее перед Богом, а перед людьми нет. Почему? Потому что заедает суета, люди начинают заниматься другими профессиями, это всё понятно. Мне в этом смысле необычайно повезло, потому что я попал работать в московский Театр на Таганке, где главным режиссёром — Любимов, который поощряет наши творческие хобби, наши увлечения, кроме актёрских. И вот то, что я писал песни, он сразу заметил и попросил, чтобы я писал в спектакли нашего театра. Я начал, потом в другие спектакли, других театров, потом попало это в кино, короче говоря, меня очень в какой-то момент поддержали, и поддержал меня, вот, Любимов. Из-за этого я, возможно, и не бросил писать, за что ему несказанно благодарен. Ну вот, всегда вокруг театра собирались очень интересные люди. Это ныне здравствующие поэты и писатели, которые были членами худсовета нашего, и они тоже заметили э… стихи, которые я писал и все… все-все в один голос просили это продолжать. Были среди них и Женя Евтушенко, и Булат Окуджава, и Вознесенский, стихи которого мы играли в театре, и Белла Ахмадулина, короче говоря, фамилии вам известные и мною любимые поэты. Они меня поддержали, и я продолжал писать стихи. И вот, ну что ли… м... не в благодарность, ну а для того, что... ну им посвящены мной несколько стихотворений. Одно из них песня. Песня так и называется "Моим друзьям, поэтам". (28 апреля 1980 года, Москва, ВНИВИ)
А теперь песня, которую я написал по поводу друзей своих и известных очень поэтах. Это совсем не потому, что я им желаю, там, дурного. А просто как-то они в один год все прошли через определенный рубеж. И проходили его раньше. Песня эта называется "О фатальных датах и цифрах". Считается, что их 26, 37 и 53. Вот такие есть цифры. 33 еще. (Москва, библиотека N 60, 29 ноября 1979 года)
Песня называется "Поэтам и прочим, но больше все-таки поэтам". Эта песня посвящена Жене Евтушенко и Андрею Вознесенскому. (Москва, институт вирусологии, 05.72)
О фатальных датах и цифрах
Моим друзьям — поэтам
Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт!
А если в точный срок — так в полной мере.
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».
А в тридцать три Христу — (он был поэт, он говорил:
«Да не убий!» Убьёшь — везде найду, мол.)
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лёг виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен бог —
Ребром вопрос поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние — как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или — перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно,
А в тридцать семь не кровь — да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.
«Слабо́ стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа,
И режут в кровь свои босые души!
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —
Укоротить поэта! — вывод ясен,
И — нож в него, но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился — и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
Варианты, черновики: https://vk.com/page-50031359_47171363
Часто приходится читать и слышать от любителей выискивать недочеты, что вот, мол, и Есенину не 26 было, и Маяковский в сердце стрелялся, а не в висок, да и вообще 26 и 37 - не цифры, а числа! И на этом основании обвинять Высоцкого в некомпетентности да и просто в безграмотности. Совершенно упуская из вида тот факт, что песня эта - не монолог автора, а диалог с человеком, считающим, что долг поэта - жить быстро и умереть рано, только тогда он достоин звания "настоящий поэт". И обыватель этот, может, не совсем сведущ в точных обстоятельствах жизни и смерти выдающихся поэтов прошлого, но что-то точно слышал и предъявляет претензии ныне живущим. Как водится, в ультимативной форме: А вот они! И на дуэль, и в петлю, и на дуло! А вот нынешние-то измельчали - трусоваты, живут себе и помирать не думают. Ни в 26, ни в 33, ни даже в 37, что характерно. А автор со своим оппонентом даже и не спорит особо, только добавляет с усмешкой еще пару имен, обывателям не особо известных - Байрона и Рембо. Если о первом все-таки многие слышали хотя бы краем уха, да хотя бы из школьного хрестоматийного стихотворения Лермонтова - "Нет, я не Байрон, я другой...", то уж про то, что поэт Рембо - это не вояка Рэмбо, многие даже не догадывались. Тут Высоцкий чуть не выпал из образа - не устоял, упомянул любимого в юности поэта.
И вот что интересно: когда песня поется от имени иноходца или микрофона - все понимают, что это не автор, это "лирический герой" или там "ролевой герой", или какие еще термины существуют у литературоведов - короче, не автор, даже если от первого лица поет. И даже когда Зина с Ваней, или сентиментальный боксер, или случайный сосед капитана в ресторане - тоже понятно, что не то, не от автора. А вот тут почему-то даже сомнений нет у многих. Вот прямо так будто бы и убежден был Владимир Высоцкий: не кончил жизнь трагически - не истинный поэт! Кстати, и некоторые "друзья - известные поэты" тоже излишне серьезно воспринимали этот постулат:
Послушайте песню еще, которая называется "Песенка о поэтах". Правда вот Женя Евтушенко обиделся, что я эту песню посвятил им, а... Он считает, что я его провоцирую на самоубийство. Но это совсем не так, потому что смысл этой песни совсем в другом, и вы сейчас это услышите. (Ленинград, "Энергосетьпроект", 21.10.74)
Послушайте и вы. И лучше - внимательно глядя в лицо Высоцкого. Это замечательная съемка, видны все нюансы мимики:
С какой лукавинкой в глазах поется строчка "А если в точный срок — так в полной мере". А как сразу исчезает улыбка и крепнет голос на строках:
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль...
И только поверишь, что автор это все всерьёз и от первого лица, как снова появляется лукавая улыбка: А нынешние как-то проскочили... и с горечью, понимающе: А в тридцать три распяли, но не сильно...
Каково это, быть распятым, но "не сильно"? Кому же и знать об этом, как не Вознесенскому, которого сам генсек принародно клеймил предателем и предлагал "с вещами на выход" в эмиграцию:
А уж команду "фас" партийная и литературная пресса понимала очень хорошо. Его разносили за цикл стихов «Треугольная груша» и за поэму «Оза», да и вообще за «формализм» - была бы команда, а повод всегда отыщется. На подобной же встрече и Евтушенко прошел по краешку, ответив на реплику Хрущева ("Горбатого могила исправит"): "Прошло - и, надеюсь, навсегда! - время, когда людей исправляли могилами". Тогда обошлось. А чуть позднее Евтушенко попал под раздачу за то, что, находясь в Париже, посмел отдать во французский еженедельник свою стихотворную "Автобиографию", не залитованную и не прошедшую цензуру. В течение нескольких месяцев в газетах публиковались разносные статьи о "хлестаковщине", "политическом юродстве" и "Дуньке в Европе". Газета "Правда" (официальный печатный орган ЦК КПСС) напечатала басню Сергея Михалкова "Синица за границей", заканчивавшуюся словами: "Пожалуй, за границу не стоит посылать подобную синицу". Да и Владимир Высоцкий не был обделен "вниманием прессы", хотя и чуть позднее, чем старшие товарищи. 9 июня 1968 года "Советская Россия" опубликовала разгромную статью "О чём поёт Высоцкий?" Уже 14 июня 1968 года эстафету подхватила газета "Тюменский комсомолец", опубликовав гневное письмо "комсомольцев-активистов" "Крик моды за трёшницу". Для развенчания "так называемых бардов" одной статьи в 'Тюменском комсомольце" оказалось, видимо, недостаточно. Газета 'Тюменская правда" 7 июля 1968 г. поместила на своих страницах статью Е. Безрукова, второго секретаря Тюменского горкома ВЛКСМ "С чужого голоса". Правда, глупые читатели заботу об их нравственности не оценили, а даже наоборот - стали писать в редакцию возмущенные письма. Видимо, их было неожиданно много. Пришлось в августе ответ писать. Статья в форме ответа на одно из таких писем называлась "Да, с чужого голоса" и подвергала остракизму уже не "бардов" вообще, а конкретно одного Высоцкого (начиная разнос с песни Галича, но это уже мелочи). Заканчивался опус замечательным резюме:
ХОЧЕТСЯ надеяться, Виктор, что ты хорошенько подумаешь над всем этим и другими глазами посмотришь на "песни" Высоцкого. Сумеешь увидеть в них то, что есть на самом деле: призыв к политической и общественной пассивности, злопыхательство, издевательство над всеми нами, советскими людьми, пропаганду низменного, порочного.
И ты поймешь, что Высоцкий подпевает чужим, заокеанским голосам, клевещущим на нашу Отчизну.
И, поняв это. уничтожишь записи его "песен".
Все названия статей кликабельны - переходите, читайте полностью, если есть желание. Для тех, кто привык к сегодняшней вакханалии вседозволенности, когда можно писать, говорить, снимать все, что угодно, а звезды сами провоцируют скандалы, эти события могут показаться малозначительными - "черный пиар - тоже пиар". Но мы-то с вами, советские люди, помним, что значило печатное слово в те славные времена. Да ведь все живы остались, распяли, но не сильно! И замечательный образ: ...и седина испачкала виски не так обильно... Все обошлось. В пятки, мол, давно ушла душа...
И только после этого на сцену выходит автор. Поэт. Без тени улыбки отвечает он любителям "фатальных дат и цифр":
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа,
И режут в кровь свои босые души!
Во время съемки TV Австрии, 5 декабря 1975 года Владимир Семёнович пояснял:
"И еще одна песня, она такая песня ироническая. Я довольно много пишу иронических песен. Называется она "О поэтах и кликушах". Вернее, о тех, кто очень много разговаривает по этому поводу поэтов, в основном. Я думаю, что этих людей интересует такое... не сама поэзия, а все, что связано с фигурами. Одиозность, так сказать, поэтических фигур, поэтому я их называю кликушами".
Но ни тени иронии не видно в глазах автора на последних строфах песни:
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —
Укоротить поэта! — вывод ясен,
И — нож в него, но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Лишь на самых последних строчках в глаза и на лицо возвращается улыбка:
Срок жизни увеличился — и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
В ранних вариантах песню заключала мораль:
Да, правда, шея длинная — приманка для петли,
А грудь — мишень для стрел, — но не спешите:
Ушедшие не датами бессмертье обрели —
Так что живых не слишком торопите!
Но в дальнейшем автор отказался от этого куплета. Не затем, чтобы поучать своего читателя, сочинял песни Владимир Высоцкий. Мы сами должны сделать вывод. Каждый - в меру своего понимания - "о чём поёт Высоцкий".
Литературная и окололитературная критика:
Томенчук Л. Высоцкий и его песни: приподнимем занавес за краешек (13. Кто кончил жизнь трагически - тот истинный поэт): http://www.lib.ru/CULTURE/MUSIC/TOMENCHUK/wysockij.txt
Обсуждение текста песни: http://v-vysotsky.com/arhiv_redakt/vv181.htm
Спасибо, что прочитали. Если вам понравилась статья, познакомьтесь с другими материалами канала: Каталог статей "Стихии Высоцкого" . Лайки, подписка и комментарии тоже лишними не будут. Дзен требует активности подписчиков. C'est la vie.