На днях я перечитывала пьесы Чехова - "Чайку", Три сестры", своего любимого "Дядю Ваню". Перечитывала, смаковала каждое слово, замирала над отдельными фразами, по два-три раза возвращалась к каким-то эпизодам - одним словом, наслаждалась.
Последним в списке был "Вишневый сад". Я прочитала его и снова - уже в пятый или шестой раз в жизни - увидела эту пьесу по-новому. И наконец, кажется, поняла, почему она считается вершиной чеховской драматургии и всего его творчества. Полночи потом я не могла спать. Лежала, пялилась в темноту, отчаянно понимая, что вот мне ну вот никогда ничего даже близко подобного не написать - но чувствовала не зависть или уныние, а тихий восторг от прикосновения к гениальному.
И вдруг вспомнила курьез, о котором нам когда-то рассказала на лекции совершенно замечательная завкафедрой русской литературы.
Речь шла о Чехове и Бунине. Которые на протяжении нескольких лет перед смертью Антона Павловича были приятелями и даже довольно близкими. Что у них было общего, кроме литературных интересов, - бог знает. Но дружили, переписывались. Бунин останавливался на даче Чехова в Крыму (иногда, хе-хе, даже в отсутствие хозяина). Чехов покровительствовал младшему товарищу, давал советы, поддерживал.
Когда Антон Павлович умер, Бунин очень сокрушался. Писал, что "вдруг точно ледяная бритва полоснула по сердцу". Сообщал знакомым, что эта смерть стала для него большим потрясением и вообще - очень жалко.
Скорее всего, не врал.
Но через много лет, вспоминая прошлое, в своих автобиографических заметках выдал вот такой перл:
Последним из тех, которые "воспевали" погибающие дворянские гнезда, называли меня, а затем "воспел" погибшую красоту "вишневых садов" Чехов, имевший весьма малое представление о дворянах помещиках, о дворянских усадьбах, о их садах, но еще и теперь чуть не всех поголовно пленяющий мнимой красотой своего "Вишневого сада".
Я Чехова за то очень многое, истинно прекрасное, что дал он, причисляю к самым замечательным русским писателям, но пьес его не люблю, мне тут даже неловко за него, неприятно вспоминать... (Дядю Ваню, доктора Астрова, Гаева и др. - прим. авт.).
Я рос именно в "оскудевшем" дворянском гнезде... Вопреки Чехову, нигде не было в России садов сплошь вишневых: в помещичьих садах бывали только части садов, иногда даже очень пространные, где росли вишни, и нигде эти части не могли быть, опять-таки вопреки Чехову, как раз возле господского дома, и ничего чудесного не было и нет в вишневых деревьях, совсем некрасивых, как известно, корявых, с мелкой листвой, с мелкими цветочками в пору цветения...
Совсем невероятно к тому же, что Лопахин приказал рубить эти доходные деревья с таким глупым нетерпением, не давши их бывшей владелице даже выехать из дому: рубить так поспешно понадобилось Лопахину, очевидно, лишь затем, что Чехов хотел дать возможность зрителям Художественного театра услыхать стук топоров, воочию увидеть гибель дворянской жизни, а Фирсу сказать под занавес: "Человека забыли..."
Этот Фирс довольно правдоподобен, но единственно потому, что тип старого барского слуги уже сто раз был написан до Чехова. Остальное, повторяю, просто несносно (1).
Он там много еще чего написал, кому интересно - почитайте.
Для меня в этом отрывке - весь Бунин. Безусловно, лично талантливый, но мелочный до пустяковости. Потомок вырождавшегося дворянства, глубоко уязвленный тем, что главным символом этого умирающего класса и его эпохи стал "Вишневый сад" Чехова, чей отец был купцом, а дед - крепостным крестьянином.
Иван Алексеевич готов был милостиво оставить Чехову право быть гением - но только там, где тот не заходил на его собственную территорию. В малой прозе. В записках о каторжном Сахалине. Но не в пьесах на "дворянскую" тему.
Утверждавший, что "Вопреки Чехову, нигде не было в России садов сплошь вишневых", Бунин путешествовал по стране намного меньше Антона Павловича и никак не мог говорить за всю Россию. Его самоуверенное суждение впоследствии неоднократно опровергалось теми, кто видел "сплошь вишневые" сады, но дело даже не в этом.
В своей вполне объяснимой обиде уязвленный Бунин не понял (или, скорее, сделал вид, что не понимает) главного.
В драматургии Чехов и не пытался быть достоверным и фактически точным (драматургия вообще, надо сказать, довольно условна). Но для воплощения замысла ему необходим был вишневый сад - именно вишневый, а не "смешанный". Ему необходимо было пенное цветение этого сада - как символ прекрасного ускользающего прошлого. Ему действительно было необходимо, чтобы зрители (и читатели) услышали стук топоров в этом вишневом саду.
И как истинный гений, Чехов легко обошел условности, мешающие воплощению его идеи, - а Бунин не смог простить ему этого, и стал предъявлять какие-то "факты", и придираться, и крючкотворствовать, вряд ли понимая, насколько унижает себя ролью критика по отношению к давно умершему старшему "другу".
Писать, что Чехову "не следовало бы писать про дворян, про помещичьи усадьбы, — он их и точно не знал"(2) - то же самое, что упрекать Шекспира за то, что тот никогда не жил при королевском дворе и все же посмел написать "Гамлета" и "Короля Лира".
Возможно, Бунин инстинктивно чувствовал, что у Чехова есть то, что необходимо каждому большому творцу, но чего был напрочь лишен сам Иван Алексеевич - сочувствие к людям, сопереживание и способность поставить себя на место каждого, вне зависимости от его социального статуса, положения и рода занятий.
Бунин, ненавидевший большевиков больше, чем любил Россию, похоже, умел сочувствовать только себе подобным. И, в отличие от Чехова, был предельно консервативен в своем восприятии мира. Недаром Нобелевскую премию ему дали за "развитие традиций классической русской прозы", а не за поиск и создание новых художественных методов в искусстве.
Блестяще, хотя и зло, сказал о нем В. С. Яновский:
Придраться к Бунину, интеллектуально беззащитному, было совсем не трудно. Как только речь касалась понятий отвлеченных, он, не замечая этого, терял почву под ногами. Лучше всего ему удавались устные воспоминания, импровизации — не о Горьком или Блоке, а о ресторанах, о стерляди, о спальных вагонах Петербургско-Варшавской железной дороги (2).
Но Чехов, последовательный во всем, в том числе, - и в великодушии, незадолго до своей смерти просил передать Бунину, чтобы тот «писал и писал».
Время все расставило по своим местам. Бунин действительно остался в истории литературы большим писателем с разнообразной личной жизнью и Нобелевской премией по литературе в активе.
Пару лет назад, помня свое восхищение бунинской прозой в школе, я пробовала перечитать и Ивана Алексеевича. Бросила на середине книги, что со мной случается крайне редко. Ну жутко нудными показались мне все эти невротические страдания и томления по "дивной эпохе". И даже прекрасный литературный язык не спас положения.
У Чехова, прежде всего, читаешь про себя.
У Бунина, прежде всего, читаешь о самом Бунине.
А вам кто ближе?..
Использованная литература:
1. Бунин И. А. Автобиографические заметки.
2. Бунин И. А. О Чехове.
3. Фокин П.Е. Бунин без глянца.
_____________________________
- Репосты в другие соцсети строго приветствуются!
#литература #русская литература #писатели #русские писатели #чехов #бунин #критика #зависть #гении #писательское мастерство